Р.Дж. Льюис - Борден 2

Они не обратили на меня внимания, и я почувствовала странную истерику, пузырем раздувавшуюся внутри. Я начала хохотать, и мой смех звучал безумно. А слова, вылетевшие из моего рта потом, и вовсе были чистым сумасшествием.

— Он будет охотиться на вас, как на тех братьев. Вы же знаете, что он сделал с ними, не так ли? Он пытал их, отрезая от них по кусочку. Рассказывал, что они умоляли его убить их, но он не оказал им пощады. Он просто резал их — кусочек за кусочком — пока от них не осталась лишь куча белых костей в костровой яме.

Большую часть из этого я придумала, но какое это, черт возьми, имело значение? Все, что им нужно — это бояться гнева Бордена, потому что, в конце концов, моя смерть сорвет его с катушек. Он будет выслеживать каждого из них и, вероятно, поступит гораздо хуже, чем я могла бы себе представить. Даже самые глубокие и самые темные уголки ада содрогнутся от его возможностей. Если я умру, Борден заживо сожжет каждую душу, вставшую на его пути.

На этот раз они повернули головы и посмотрели на меня. Четверо мужчин прекратили делать то, чем были заняты — мне не было видно, чем. Не знаю, разозлила ли я их, но они посмотрели на лысого — видимо, главного. Он взглянул в мою сторону, и я стала ждать, что он снова подойдет ко мне, связанной, и еще сильнее ударит по моей практически сломанной спине. Но вместо этого он сказал:

— Не обращайте на нее внимания. Она в прямом смысле готовится к собственным похоронам и скажет все, что угодно, лишь бы напугать вас.

Мужчины вернулись к своему занятию, а я продолжила сражаться с веревкой, затянутой вокруг моих рук. Из-за неудобного положения, в котором я лежала, болели плечи, а из-за связанных сзади рук моя спина неестественно выгибалась. Я осталась лежать на боку, хватая с земли обломки веток в надежде, что одна из них окажется достаточно острой, чтобы разрезать веревку. Эта надежда была утопической, но я цеплялась за нее каждой своей клеточкой, каждой частичкой души. Я не умру. Не могу умереть. Я слишком мало пожила, чтобы оказаться зарытой в гребаной яме, выкопанной для меня толпой жадных до денег мужиков.

Нет, я не могу так закончить. Мне еще слишком рано умирать. В этом мире так много тех, кто зря расходовал кислород. Черт возьми, я заслужила шанс чего-то добиться! Позаботиться о дальнейших отношениях с Борденом. Изменить его, прежде чем он станет настоящим чудовищем. Доказать бабушке, что в нем есть гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

Я не хотела плакать, но с каждой проходящей секундой чувствовала, как ужас охватывал меня, забирая последние силы. Это была полная паника. Начался официальный обратный отсчет моей жизни, и я не хотела встретить смерть с заплаканными глазами. Я хотела драться.

Они проворчали что-то касательно того, что делали, а потом лысый подошел ко мне. Я откатилась от него, пытаясь брыкаться любой частью тела, которой могла. Наверное, я была похожа на извивающуюся гусеницу с дергающимся телом, в ближайшем времени отправляющуюся в небытие. Услышав их смех, я попыталась снова откатиться, когда тяжелая нога обрушилась мне на спину, и, выбив весь воздух из легких, придавила к земле. Я уронила голову на землю, касаясь губами влажной почвы, вдыхая через боль в ушибленной спине.

— Тебе некуда бежать, — с улыбкой в голосе сказал лысый.

— Иди на хуй! — выплюнула я.

— Я определенно трахнул бы тебя, но нас поджимает время, и это пиздец как обидно, потому что мне очень хотелось бы стать тем последним, кто кончит в маленькую шлюшку Бордена. Великолепный был бы случай отыметь этого козла.

Он схватил меня за плечи, перевернул и наклонился. Я посмотрела на него, подалась вперед и, собрав остатки слюны во рту, плюнула ему в лицо. Он тут же ответил мне ударом в мой правый глаз. Голова откинулась назад, еще больше искр посыпалось из глаз. Мою и без того ноющую голову пронзила такая боль, словно тысяча гвоздей воткнулась в мой череп.

— Получай, сучка, — прохрипел он.

Он поднял меня, а я пыталась сопротивляться его хватке, но каждое движение вызывало тошноту. Меня вырвало через его плечо поднявшейся из желудка желчью.

— Готовь гребаный гроб, — услышала я его голос, абсолютно не смущенный моей рвотой.

Гроб?

Наплевав на тошноту, я снова задергалась, крича в ночь как можно громче. Ничто не могло заставить замолчать меня. Я буду кричать, пока не сорву голосовые связки, пока не сделаю свой последний вдох. Волосы прилипли к лицу, еще больше рвотной желчи выплескивалось через мои губы, и все же я буду бороться, как бы безнадежно это не выглядело.

Он грубо скинул меня со своего плеча в деревянный ящик. Я вскинула ноги кверху, но один из мужчин схватил их и прижал книзу. Истерически крича, я оглядела деревянный гроб, в который меня положили. Это был длинный прямоугольный ящик — длиннее моего тела — пахнущий сосновой доской и пылью. Я кричала без остановки, что-то бессвязно говоря: возможно, я умоляла их остановиться, а, возможно, посылала их ко всем чертям. Я не знала. Сознание ускользало от меня. С приближением уготованной мне смерти я теряла рассудок.

— Придержи ее плечи, — приказал лысый.

Я почувствовала другую пару рук на моих плечах и широко открытыми глазами взглянула в незнакомое лицо. На меня смотрели пустые глаза. Бездушный взгляд бездушного убийцы. Я увидела какую-то вспышку, и сквозь слезы увидела лысого, державшего в руке телефон. Он навел его в мою сторону, и очередная вспышка сверкнула и погасла.

— Фото сделано, — сказал он. — Заколачивай верх.

Двое других мужчин двинулись к нам, неся в руках крышку гроба. Я снова заорала что есть мочи, когда они начали опускать ее на меня. Руки, удерживающие мои щиколотки и плечи, исчезли. Рефлекторно я подняла ноги и ударила ими в крышку, благодаря которой меня начинала окутывать непроглядная черная тьма. Но крышка была довольно тяжелой, чтобы скинуть ее. Звуки ночи становились более приглушенными, а их голоса нечеткими, и несколько мгновений спустя я услышала, как что-то стучит по ящику.

Они заколачивали меня в нем.

Меня охватила паника. Я пронзительно завизжала, но ничего не произошло. Попыталась стучать ногами, но они уперлись в крышку ящика, и снова ничего не произошло. У меня даже не было возможности сопротивляться. Я поняла, что потерпела крах, и разрыдалась. Ничего нельзя сделать. Я позволила слезам свободно стекать по лицу, потому что все действительно было кончено. Мне предстоит смерть от удушья. В этом не было никаких сомнений.

Ящик вдруг сильно качнулся, и я съехала к стенке. Они опускали меня куда-то. Наверное, в яму. Боже, это действительно были мои похороны. И затем я услышала это… Тихий звук падающей на крышку земли. Они хоронили меня заживо. Сбылись все мои худшие кошмары. Я тяжело дышала, но не могла вдохнуть воздух. Я уже задыхаюсь? Неужели за такое короткое время я могла израсходовать весь воздух? Попробуем рассуждать здраво. Нет. Это невозможно. У меня просто паническая атака. Я чувствовала себя в состоянии безумия, и на секунду обрадовалась начавшемуся головокружению в надежде, что просто потеряю сознание, и эти мучения закончатся.