Русская жизнь-цитаты - Русская жизнь-цитаты-Июнь-2017

http://www.inliberty.ru/blog/2612-Chto-budet-s-neostalinizmom

Владислав Иноземцев:”Россиян учат бояться окружающего мира, и именно поэтому политики в Москве рассказывают сказки о том, как в этом мире ненавидят русских

Рассказы о «русофобии» сейчас так быстро распространяются, во-первых, потому что в мире действительно начинают бояться Россию (но не русских) и относиться к ее политическому истеблишменту с нескрываемым презрением. Но разве на то нет причин, если в Великобритании число смертей, связанных с одним лишь «делом Литвиненко», уже приближается к полутора десяткам? И почему тот же президент Эмманюэль Макрон, подвергшийся в российской прессе унизительной травле, должен считать работников Russia Today журналистами?

Во-вторых, находясь внутри западных обществ, можно легко ощутить, насколько велика «дистанция» между Россией и русскими в глазах большинства обывателей. Возможно, Кремлю хотелось бы, чтобы не только президент Путин воспринимался по известной формуле «Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России», но и чтобы между Россией и ее гражданами был поставлен такой же знак равенства. Задача российской пропаганды — перенести недоверие и «нелюбовь» к России на русских, сделать отторжение страны проблемой каждого выходца из нее.

Сегодня российские власти апеллируют к самым низменным, националистическим чувствам собственных граждан: они пытаются доказать, что Запад не противостоит России политически и идеологически, а чуть ли не возрождает «славяноненавистничество» времен Третьего рейха. Эта линия соответствует огульному очернению Европы и Америки, которым российская пропаганда радикально отличается от советской. Последняя, если кто помнит, опиралась на противопоставление честных и трудолюбивых граждан западных стран капиталистической верхушке, продажным политикам и военно-промышленному комплексу — сейчас же этих различий не делается: Запад описывается как бездуховное общество, утрачивающее моральные устои и погрязающее во грехе. Россиян учат ненавидеть и бояться окружающего мира, и именно поэтому политики в Москве рассказывают сказки о том, что в этом мире ненавидят русских.

Да, было бы наивно отрицать, что многие народы относятся к русскому народу с недоверием и подозрительностью — и в некоторых случаях с этим сложно что-то поделать. Стоит ли полагать, что нас должны любить в странах Балтии? Или в Польше, участие в разделах которой принимала как имперская, так и коммунистическая Россия (а последняя еще и бессмысленно уничтожила тысячи польских офицеров в Катыни)? Да и на Украине, культуру и язык которой российские власти последовательно уничтожали в XIX веке, даже если не говорить о ситуации с Крымом?

Конечно, идея «повязать» всех россиян со своим правительством вполне соответствует образу мышления отечественной элиты. Ей кажется, что стоит только опубликовать предупреждение МИДа о том, что россияне в Черногории могут подвергнуться опасности, как туристический поток иссякнет. Однако черногорцы, как и большинство европейцев, давно и хорошо поняли отличие представителей российского среднего класса — порядочных и законопослушных людей — от российской власти. И поэтому русские продолжают ехать в только что вступившую в НАТО страну, а европейцы и американцы все глубже осознают, что уникальность России состоит еще и в том, насколько в ней отличаются общество и власть, и потому все чаще относятся к России с негодованием, а к русским, вынужденным уезжать с родины только потому, что они хотят жить свободной и нормальной жизнью, с сочувствием.

http://www.rbc.ru/opinions/politics/28/06/2017/59539f189a7947230ea53eb7

Дмитрий Ольшанский:”не ориентируйтесь на Англию и Францию, это пустое, это чужая история, ориентируйтесь на деколонизацию ЮАР и Зимбабве, вот это нам намного ближе)

У нас нет тирана. А мог бы быть.

Очевидно, что Путин, уже много лет обладающий сталинскими полномочиями, мог бы и разгуляться как следует, если бы хотел, — но он не хочет. Видно, что Путин — человек “скучный”, и меньше всего на свете его тянет насильственно переделывать Россию и упиваться своей властью, дрессируя окружающих. Ему нравится совсем другое — международные саммиты, спорт, экзотические путешествия, — и слава Богу.

- Мы уже не знаем, что такое труд.

На протяжении бесконечных столетий русские люди занимались тяжелым и принудительным физическим трудом — сначала аграрным, а потом и промышленным. Принуждали и государство, и сама жизнь — другая работа была только для абсолютного меньшинства. И только с конца двадцатого века, наконец, можно вздохнуть, перестать копать канаву и заняться чем-то условно-приблизительным. Например, стать охранником и сидеть на стуле, глядя в никуда пустыми глазами. Или закончить бессмысленный “факультет пиара” и “связывать с общественностью” каких-нибудь жуликов. Но не возить тачку. Ну разве это не прекрасно?

..Уже нормально, что человек, занимающую высокую должность, может свободно говорить на другом языке или прочесть и понять длинный текст (не ориентируйтесь, не ориентируйтесь на Англию и Францию, это пустое, это чужая история, ориентируйтесь на деколонизацию ЮАР и Зимбабве, вот это нам намного ближе). И есть шанс, что в двадцатые-тридцатые годы разницы между средним молодым чиновником здесь и в Европе — почти не будет.

- Наши люди медленно становятся гражданами.

В отличие от крепостных крестьян, которых освободили без земли, и они долго еще должны были платить за нее, — советских людей освободили с приватизированными квартирами и дачами. Эта скромная (а иногда и не очень) собственность была первым кирпичом новой жизни — и, пока был только он, этот кирпич, все человеческое в России так и заканчивалось за забором или закрытой дверью. Но теперь — и с каждым годом все больше и больше — обнаруживается людей, которые хотят бороться за что-то общее. Памятник, парк, чье-то вызволение из зиндана, сбор денег кому-то в помощь. Понятно, что все это — пока что не имеет отношения к политике, а когда имеет — жулики вроде Навального или Ходорковского пытаются как-нибудь прислониться. Но процесс идет.

- У нас есть выбор.

А это самое главное. Дело в том, что и в Российской Империи, и в Советском Союзе человек был как бы “заранее распределен” — сословиями и религиями, планами и анкетами, — и ему стоило больших трудов переломить, пережать это распределение и выстроить свою жизнь так, как он хочет. Теперь не то. Последние лет тридцать — впервые в русской истории — мы можем делать то, что хотим. Уйти в лес, уйти в монахи, эмигрировать, хвалить Путина, проклинать Путина, жить одному, вдвоем, втроем, коммуной, сектой, пахать, писать колонки, держать бензоколонки, разыгрывать Бородинское сражение, зарабатывать миллионы, жить на пенсию родителей и смотреть телевизор, выбросить телевизор, читать Льва Толстого или роман “Попаданцы атакуют”, не читать ничего. И единственный ограничитель теперь — это только вечные проблемы жизни на свете: бедность и старость, трусость и тупость, любовь и безразличие, тоска и смерть.