Аманда Пэнитч - Слишком поздно

Однажды, по дороге домой, я просто не захотела больше этого выносить. Я завернула на углу своего квартала и не смогла принять то, что мне придется снова пробиваться локтями между репортерами и чувствовать их горячие слюни у себя на щеках, когда они выкрикивают свои вопросы. Поэтому, я отбежала на несколько шагов назад и прислонилась к соседскому забору.

— Простите.

Я повернула голову на звук голоса. Все мои мышцы напряглись, когда я увидела кто это — одна из тех репортеров, что стучались в мою дверь после произошедшего. Эта была невысокой и достаточно пухлой, чтобы швы её штанов могли запросто разойтись. Она держала под мышкой записную книжку и ручку. В том месте, где её потная подмышка упиралась в бумагу, расплывалось круглое пятно. Омерзительно.

— Меня зовут Дженнифер, — продолжила она. — Рада с тобой встретится. Надеюсь, ты в порядке. Ну, насколько это возможно, — нервно захихикала она.

Я с опаской смотрела на неё. Можно было бы развернуться и убежать, но я так устала. От этого. От всего. Я могла бы просто стоять и молчать, но это сказало бы больше, чем любое интервью. Я могла бы прыгнуть на неё и зарезать, с помощью острых листов бумаги из записной книжки. Нет. Это ужасная идея.

— Можете называть меня Джули, — сказала я. Никто не называет меня Джули.

— Джули, — произнесла она.

Меня стал переполнять какой-то дикий триумф. Теперь всё будет нормально. Она может делать вид, что знает меня, она может даже сочувствовать мне, но каждый раз, когда эта дамочка будет говорить «Джули», я буду вспоминать о том, что это просто незнакомка, которую я в любое время могу зарезать с помощью острых листов бумаги.

— Джули, как у тебя дела?

— Это тупой вопрос, — ответила я. Нет, даже скорее выплюнула.

Шок в её глазах только раздул мой триумф до стадии ликования.

— Вам всё равно, как у меня дела. Вы хотите знать, что произошло в репетиционном зале.

Триумф, ликование или чтобы там ни было, начало сходить на нет, поэтому я тяжело сглотнула, надеясь, что это немного притормозит процесс. Я надеялась, что это сработает до того, как я расплачусь.

Дженнифер поджала губу и начала её жевать, пытаясь решить, стоит ли проглотить наживку.

— Хорошо, — наконец сказала она, заглатывая её с такой силой, что крючок мог бы пройти сквозь её верхнюю губу. — Что произошло в репетиционном зале, Джули?

Я растянула губы в улыбке, изо всех сил стараясь не заплакать. Я должна напугать её. Я должна напугать её до такой степени, что она больше никогда не придёт.

— Ничем не могу помочь вам, Дженнифер, — произнесла я. — Или я могу называть вас Дженни? Да, будете Дженни. — Её улыбка стала натянутой. — Дженни, я ничего не помню, кроме того, как сидела в репетиционном зале с кларнетом на коленях и вырезала свое имя на пюпитре. Директор оркестра в это время работал с одним из новеньких. Мой брат ворвался в помещение. А потом... — тут я сделала эффектную паузу — Ничего. Последнее, что я помню — это какое-то мерцание, а потом раз – и все мертвы. Именно это вы хотели услышать, Дженни?

— Мне жаль, — её слова прозвучали механически, как приветствие на автоответчике. — Ты ведь знала большинство присутствующих в зале?

— Погибло одиннадцать человек. Одни из них — мой парень. Другой — моя лучшая подруга. А третий — мой учитель. Я знала и остальных, но не слишком хорошо.

— Мне так жаль, — ещё раз произнесла она.

Я надеялась, что она не заставит и меня повторить это снова. Я столько наврала в ходе нашего разговора, что просто и не вспомню что говорила. При мысли об этом у меня все сжалось.

— Джули, ты и правда ничего не помнишь?

— Нет, ничегошеньки, — ответила я. Ещё одна ложь в мой список.

Она снова начала жевать губу, одновременно постукивая карандашом по блокноту.

— Между тем, как твой брат вошел в зал, а вышла ты одна, прошло двадцать две минуты. Так ты говоришь, что ничего не помнишь?

— Доктора говорят это нормально. Что-то типа амнезии. Вы конечно же слышали об амнезии, Дженни?

Я прочитала её статью на следующий день. Она процитировала всё, что я сказала и добавила что-то по поводу слёз, блестевших у меня в глазах и всхлипов, которые я пыталась сдержать. Смысл в том, что я доверилась ей и расплакалась у неё на плече. А какие выводы она сделала? Я — злая. Я — проблемная. И лишь вопрос времени, когда я пойду по стопам своего брата.

Моя мама цокнула языком, читая эту статью, а потом шепотом начала переговариваться с отцом, думая, что я не слышу.

«Нам нужно уехать. Ради Джулии. Ради нашего ребёнка. Я скажу ей, что это ради нас. Ради меня. Что я больше не могу выносить репортеров и нашу изоляцию от общества» .

Через две недели я стала Люси Блэк.

Глава 3

Понятное дело, я не помню, как мы с братом рука об руку появились на свет, или спали рядышком в колыбели. Но я помню, когда у нас появилась двухъярусная кровать. Вопрос о том, чтобы поселить нас в разных комнатах, никогда не стоял. То, что мы будем жить вместе всегда было понятным, как и то, что небо голубое, а трава зелёная. В этом мы даже не сомневались. Одно время мы проводили ночи на односпальных кроватях, его была голубой, а моя зелёная, но он был слишком далеко от меня — на другой стороне комнаты. А что, если бы у меня начались кошмары и мне понадобилось бы выплакаться на чьем-нибудь плече? Мы не могли полагаться в этом на своих родителей. Когда нам исполнилось шесть, мы решили, что нам нужна двухъярусная кровать. Родители с этим согласились.

Отцу понадобилось почти четыре часа, чтобы собрать её. Это сопровождалось усиленным потоотделением и ругательствами, а в какой-то момент, он чуть не лишился большого пальца, после того, как ударил по нему молотком. Наверное, тогда он в первые провел с нами так много времени, поэтому, эти четыре часа пролетели как четыре минуты. Мы с братом стояли и восхищенно следили за каждым гвоздем, боясь раскрыть рот, как будто от этого он бросится в кусты, как испуганная газель.

— Джулия, Райан, — сказал отец, когда мы наконец, подняли матрас на второй ярус. — Кто где спит?

— Чур я на верху, — ответили мы в унисон, а затем повернулись и уставились друг на друга. Это было что-то новенькое: разногласие. Мне это не понравилось.

— Мне очень хочется спать на верху.

В зависимости от настроения, я могла бы представляла себя принцессой, которая машет подданным из башни своего замка или, астронавтом, который смотрит на землю с луны.

Райан склонил голову набок и обозрел наше будущее королевство. Зажевав внутреннюю сторону щёки, он о чём-то размышлял.

— Мне тоже очень хочется занять верх.

Не смотря на то, что его голос был ровным, я вся сжалась. Я не помню, чтобы в его словах было что-то не так, наверное, я все знала еще тогда.