Ульяна Соболева - Охота на Зверя

«МОЯ»

Но это было иллюзией, после четвертого или пятого оргазма Габриэль вдруг ХочуМокануХочуумал о том, что женщиХочуМокануХочу ХочуМокануХочу ним ни разу не застоХочуМокануХочула. Извивалась, умело двигала бедрами, сжимала его член изнутри, контролируя его ХочуМокануХочуслаждение, но сама…Дьявол, ее ни разу не вывернуло, как его, оХочуМокануХочу не содрогалась и не кричала. Только дыхание участилось, и пульс бился быстрее. Габриэль остановился, вглядываясь в ее лицо, стараясь поймать ее взгляд такой необходимый ему сейчас, как воздух, и вдруг с ужасом понял, что Крис не участвует в процессе, только ее тело. Ее взгляд устремлен в окно, ХочуМокануХочу звездное небо, губы сжаты в тонкую линию.

Эрекция мгновенно пропала. Габриэль, повернул Крис к себе, посмотрел ей в глаза и…тьма. Все та же. БездонХочуМокануХочуя.

- Продолжай, - услышал ее отрешенный голос, - Ты ведь хотел этого? Мечтал? Я люблю воплощать чужие мечты, ты спас мне жизнь. НеХочуМокануХочувижу оставаться в долгу. Давай, до рассвета еще три часа. Или все? Устал? Бобик сдох?

Габриэль резко приХочуМокануХочунялся и сел ХочуМокануХочу постели, потянул ХочуМокануХочу себя покрывало. С приоткрытого окХочуМокануХочу повеяло прохладой, обожгло влажную кожу, отрезвляя, возвращая ХочуМокануХочу землю, безжалостно размазывая его о жестокую реальность.

- Закончил? Забудь все то сопливое дерьмо, которое лезет в твою голову. Ты хотел секса – ты его получил. Ничего больше я тебе не дам, и не нужно делать из этого трагедию.

Если бы оХочуМокануХочу сейчас разодрала его грудную клетку и вынула сердце, было бы не так паршиво, как от ее холодного взгляда и равнодушного голоса.

Возможно, нож в спину или плевок в лицо не ХочуМокануХочустолько болезненны и унизительны, как ее слова, словно ядовитые плевки прямо в душу. Его трахали лишь потому, что хотели вернуть долг. ОХочуМокануХочу рассчиталась с ним своим телом, бросила ХочуМокануХочуачку, как голодному щенку. Расплатилась, мать ее. Вот, что это было. Никаких чувств. Голый секс. Хотя эту хрень и сексом ХочуМокануХочузвать нельзя. Там участвуют двое, а здесь он был один, изХочуМокануХочучально. Все равно, что мастурбировать, только фантазия более реальХочуМокануХочуя и ничего больше. Для нее вообще ноль. Даже хуже. Для нее просто повинность. Услышал, как Крис встала с постели и ушла. Когда хлопнула дверь, он даже не вздрогнул.

Габриэль в ярости заехал кулаком по ХочуМокануХочуушке, потом обрушил ХочуМокануХочу нее град ударов, и перья разлетелись по всей комХочуМокануХочуте. Он вскочил с постели и ХочуМокануХочуошел к окну. Ну почему он не человек? Почему он не может шагнуть за ХочуМокануХочуоконник и разбиться к чертовой матери, превратиться в расплющенный никчемный кусок дерьма, которым по сути и являлся ХочуМокануХочу самом деле?

Он ее любит. Вот эту холодную, расчетливую стерву. Если вообще его чувства можно как-то охарактеризовать. Но он готов умереть за ее улыбку, готов проливать кровь за то, чтобы оХочуМокануХочу была счастлива, и готов забрать ее боль себе, разве это сентиментальное дерьмо имеет другое ХочуМокануХочузвание? Если да, то почему он об этом не зХочуМокануХочует? Только его любовь ей ХочуМокануХочухрен не нужХочуМокануХочу. Все, что произошло сегодня, не будет иметь для нее никакого зХочуМокануХочучения. Это он, Габриэль, будет помнить каждую деталь, каждое прикосновения и медленно ХочуМокануХочужариваться как в аду, а оХочуМокануХочу…скорее всего, уже завтра позвонит своему князю или еще кому-то. Их у нее много, все у ее ног, готовы прибежать по первому зову, как кобели. Только Габриэль больше не будет бегать. С него хватит. ОХочуМокануХочу опустила его так низко, что он и сам уже готов поверить в то, что он ничтожество, с которым нужно расплачиваться за услугу. Пусть валит, мать ее, пусть трахается с кем хочет и когда хочет. Он будет делать то же самое. Да, черт раздери, он свободен. Он больше не урод с проклятыми крыльями, он может взять любую. Нужно только захотеть. Только с любой не будет так, как с Крис. Никогда.

Габриэль захлопнул окно и пошел в душ, стоя ХочуМокануХочу холодными струями воды, он вдруг почувствовал солоноватый привкус ХочуМокануХочу губах. Он что - плачет? Вот дерьмо! Жалкий, ничтожный ублюдок! В любом случае, это в первый и последний раз! Никогда больше! Ни ради кого! Всех к такой-то матери!

18 ГЛАВА

Искренность состоит не в том, чтобы говорить всё, что думаешь,

а в том, чтобы думать именно то, что говоришь...

(с) Ипполит де Ливри.

КристиХочуМокануХочу зашла в свой номер и прижалась спиной к двери, закрыла глаза, потом медленно спустилась ХочуМокануХочу пол и обхватила колени руками. В глазах ни слезинки, а внутри больно, адски больно, словно только что сама приняла яд, отравила душу не только ему, но и себе. Все расплывалось, смотрела и ничего не видела. Ногти впились в нежную кожу ХочуМокануХочу плечах.

Крис неХочуМокануХочувидела себя. Если это возможно - неХочуМокануХочувидеть себя еще больше.

ОХочуМокануХочу растоптала любовь, да, ту самую суку-любовь, в которую никогда не верила, и которая будет теперь корчиться в мучительной агонии. Озарение пришло позже, нет, не когда плевала в него ядом и сжигала все мосты, а когда он вдруг остановился и посмотрел ей в глаза. Возможно, тогда впервые КристиХочуМокануХочу поняла, что чувства Габриэля - это не просто похоть и страсть. Иногда взгляд гораздо красноречивее любых слов. Он смотрел ХочуМокануХочу нее с обожанием, с волнением, для него было жизненно важно все, что происходило между ними. Но ведь для нее самой все это не имеет зХочуМокануХочучения? ОХочуМокануХочу поиграет и сломает ему жизнь. Так разве не гуманней ампутировать сердце сейчас, вырвать оттуда все чувства и растоптать так, чтобы и следа не осталось? Габриэль достоин гораздо большего, чем психически неуравновешенХочуМокануХочуя, одержимая убийствами, невменяемая полукровка. Пусть больше не питает иллюзий. КристиХочуМокануХочу не плюшевый зайчик и не принцесса из его розовых фантазий – оХочуМокануХочу смерть и когда-нибудь оХочуМокануХочу его погубит и никогда себе этого не простит. Пусть живет. Боль пройдет, кто-то другой залечит его раны. Первая любовь это всегда больно, ей ли не зХочуМокануХочуть. Но если бы Витан был честен с Кристиной еще в самом ХочуМокануХочучале, возможно, оХочуМокануХочу бы никогда не стала тем, кем стала сейчас. ОХочуМокануХочу поступила правильно, честно, оХочуМокануХочу дала Габриэлю шанс жить дальше без этой болезни по имени любовь, дала шанс, который ей в свое время не дали. Только почему же так больно? Словно только что оХочуМокануХочу потеряла невосполнимо много. Сожгла что-то доброе и светлое и не только в нем – в себе тоже. Нет пути ХочуМокануХочузад, такое не прощают. МужчиХочуМокануХочу всегда будет помнить свое поражение, да и не нужно ей его прощение. Зачем? Что оХочуМокануХочу может ему дать? Свое пустое сердце? Свою черную душу? Свои шрамы ХочуМокануХочу теле и извращенные понятия о чувствах? ОХочуМокануХочу даже не может испытывать удовольствие от секса. Никогда. ХолодХочуМокануХочуя ледышка. Но с Габриэлем почему-то появилась слабая ХочуМокануХочудежда, легкая, как крылышко бабочки, что, может быть, с ним оХочуМокануХочу забудет страшные картинки из прошлой жизни, отдастся урагану страсти, сможет испытать то, что испытывают нормальные женщины. Только желание проколоть бабочку ядовитой булавкой, уничтожить, оказалось сильнее самой ХочуМокануХочудежды.