Aurora Reynolds - Until November

От его слов по мне снова

пробегает лёгкая дрожь. Только на

этот раз в другом месте.

Мы проходим мимо двух комнат

с

распахнутыми

дверями.

Одна

похожа на личный кабинет, а вторая

— домашний спортзал. Напротив

находится ванная. В самом конце он

открывает дверь. Я следую за ним и

понимаю, что это его спальня. Там

стоит кровать на подиуме, такая

большая, что на ней могли бы

поместиться все, кого я знаю, и еще

осталось бы место. Простыня и

одеяло лежат смятыми на кровати, а

одежда разбросана по всему полу.

Рядом с его кроватью стена с

огромными окнами, и шторы на них

слегка приоткрыты. Также я могу

различить балкон. По обе стороны

кровати

стоят

ночные

столики,

вмонтированные в саму стену. Также

я замечаю длинный комод такого же

цвета,

как

кровать,

и

ночные

столики. В комнате есть ещё две

двери. Одна из них приоткрыта, и я

могу

сказать

точно,

что

это

гардеробная моей мечты. Она такого

же размера, как и моя в Нью-Йорке.

Не раздумывая, я иду туда и включаю

свет. Там стоит стул и стол, и ещё

есть место для двуспальной кровати.

По

сторонам

расположены

полки, на которых стоят пары обуви,

а также встроенные пространства

для одежды. Несколько нарядов

висят на вешалках, но большая часть

скопилась грудой на полу.

— Господи, я просто влюблена,

— я слышу, как Ашер смеётся позади

меня, так что я смотрю на него через

плечо. — Ты совершил огромное

преступление, — обращаюсь к нему

с серьёзным лицом. Он продолжает

смеяться. — Нет, правда, такая

гардеробная требует заботы и не

терпит шмоток на полу.

Он откидывает голову назад и

смеётся с такой силой, что на шее

выступают вены. Я ловлю себя на

мысли, что хочу облизать их. Я

дважды моргаю. Когда моё зрение

восстанавливается,

он

всё

ещё

продолжает смеяться.

— Мне вообще даже не нравится

стирать одежду. Тем более, я совсем

не фанат этого дерьма на вешалках.

— О, конечно, — шепчу я.

Боже, я такая идиотка. Он же

парень. Их не заботит гардеробная

мечты и место, где можно показать

все свои украшения. Я отхожу назад и

скрещиваю руки на груди. Его глаза

движутся выше моих сцепленных

рук, так что я снова их опускаю. И

тогда в меня ударяет мысль о том,

что я стою в его спальне и буду спать

в его доме, и он тоже будет здесь.

Я смотрю на кровать, а потом

снова на него. Всё это время он

наблюдает за мной. Когда мы

встречаемся

взглядами,

что-то

происходит в его прекрасных голубых

глазах, и у меня замирает дыхание.

Он разрывает зрительный контакт и

проводит рукой по волосам. Я

сжимаю руки в кулаки. Я хочу знать,

будут ли его волосы колючими, когда

я прикоснусь к ним.

— Эм... — говорю я, пытаясь

очистить свой мозг от ненужных

мыслей, покрытых туманом под

именем «Ашер».

Он

поднимает

голову

и

улыбается. Я замечаю его ямочки, и

все мои планы рушатся. Теперь я хочу

поцеловать его щёки и почувствовать

ямочки. Его улыбка становится шире,

и я клянусь, он умеет читать мои

мысли. Чёрт, чёрт, чёрт.

— Позволь мне показать тебе

ванную, где ты сможешь переодеться

и

приготовиться

ко

сну,

—

произносит он.

«Спасибо, Господи, за такую

мелкую услугу», — думаю я про себя.

Чтобы дойти до ванной, нужно

пройти

длинный

стеклянный

коридор. Рядом с душем стоит

огромная ванна — предел всех

мечтаний. По крайне мере, девичьих.

Я не могу себе представить Ашера в

пене. Затем возникает мысль об

обнажённом Ашере в ванне. Я

продолжаю

наслаждаться

ванной

комнатой, когда слышу его движения

позади

себя,

и

разворачиваюсь.

Сумка, которую он держал в своих

руках, теперь стоит на раковине.

— Можешь спокойно принимать

ванну и идти в постель. Мне нужно

сделать ещё несколько звонков.

С радостью искупаюсь в его

ванне. Вообще-то, я бы с радостью

искупалась в ванне вместе с ним, но

задвигаю эту мысль куда подальше.

— Эм, спасибо, — благодарю я,

чувствуя себя странно.

Он

улыбается

и

уходит,

захлопнув за собой дверь. Я стою ещё

несколько минут, стараясь понять,

что,

чёрт

возьми,

только

что

произошло? Затем я осознаю, что

стою и пялюсь на ванну, поэтому,

отбросив мысли об Ашере в сторону,

я подхожу к раковине. Я уже

принимала ванну, когда уходила из

дома, так что мне нужна только

пижама из моей сумки. Она состоит

из белых хлопковых шортиков с

подходящим

жёлтым

топом.

Я

собираю волосы в небольшой пучок

и умываюсь, предварительно найдя в

сумке зубную щётку и пасту.

Закончив, я наношу немного

ночного крема на лицо. Этому меня

научила мама. Хороший совет: не

иди спать, не нанеся ночной крем.

Он говорила: «Ни один мужчина не

захочет женщину с морщинами». Как

она к этому пришла, я не знаю. Она с

двадцати лет увлекается ботоксом, и

вероятно, это последний раз, когда ее

выражение лица показывало что-то,

кроме удивления.

Я открываю дверь в спальню. В

комнате тихо, свет исходит лишь от

одной лампы на ночном столике. Я

понимаю,

что

Ашер

застелил

постель, пока я переодевалась, и от

этого

мне

почему-то

хочется

улыбаться. Я вспоминаю о Бисте,

который лежит в гостиной на диване.

Если он заснул, то я не буду его

трогать. Интересно, спит ли сейчас

Ашер. Затем, я вспоминаю, что

устала, и мне становится всё равно. Я

смотрю на часы и вижу, что уже

почти три часа утра. Не раздумывая,

я забираюсь в кровать. Одеяло пахнет

им, так что я натягиваю его на себя и

снова умираю для всего мира.

***

Я просыпаюсь от ощущения

тепла и уюта. Мне хватает минуты,

чтобы понять: рядом лежит не Бист.

У Биста нет рук. Я жмурюсь и

задерживаю

дыхание,

пытаясь

выяснить, что происходит? Затем

слышу, как открывается дверь.

— О, мой... — я слышу женский

голос, и мои глаза распахиваются и

встречаются с прекрасными глазами

пожилой женщины, которая смотрит

на меня. Руки Ашера прижимают

меня крепче к его телу, и я смотрю

через плечо.

— Доброе утро, детка, —

бормочет он сонным голосом мне на

ухо.

Я чувствую себя так неловко, что

выкрикиваю этой женщине первое,

что попадает в голову.

— Мы не занимались сексом!

Она снова смотрит на меня и

улыбается так широко, что я могу

рассмотреть все её зубы.

— Если что, я на кухне, —

произносит она, а Ашер заливается

смехом, когда она закрывает за собой