Константин Симонов - Софья Леонидовна
- Название:Софья Леонидовна
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:0101
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Симонов - Софья Леонидовна краткое содержание
Софья Леонидовна - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Маше было показалось странным, что она может пойти в кино втроем с Тоней и с этим ее военврачом, но потом она подумала, что ее для этого заранее и свели с Тоней, чтобы она могла потом ходить к ней без всяких подозрений, что знакомство их не только может, но и должно быть на виду и что ради этого, наверное, будет не только не плохо, а даже хорошо, если они как-нибудь сходят втроем в кино с этим немцем.
— Ну что ж, можно,— сказала неопределенно Маша, умом понимая, что это действительно вполне возможно и, пожалуй, даже нужно, но чувством все еще не представляя себе, как это все-таки может быть.
Они проговорили еще минут пятнадцать, Маша выпила еще чашку такого же чая с щедро наваленным Тониной рукой сахаром и наконец встала, чувствуя, что качается от усталости, и почти с ужасом думая о том, что завтра в семь часов ей вставать, а в восемь уже мыть полы, лазая под немецкими койками.
— Я провожу тебя,— сказала Тоня.
— А как же обратно одна?
— А я не боюсь,— уверенно сказала Тоня и добавила, что завтра ей в свое кабаре идти в вечернюю смену и она еще успеет десять раз выспаться.
Она проводила Машу две трети пути, до самого угла улицы, по которой ей оставалось идти напрямик только несколько кварталов, сочно поцеловала ее в обе теки, еще раз шумно пожалела, что Маша не может переехать к ней — «уж мы бы тут наговорились досыта»,— еще раз повернувшись и в темноте помахав Маше рукой, ушла, громко стуча высокими каблуками.
А Маша, сгорбившись в своем холодном, насквозь продуваемом ветром пальто, пошла в обратную сторону, к дому Софьи Леонидовны, чувствуя себя по сравнению с Тоней маленькой и слабой, как это часто бывает даже с мужественным человеком, только приступающим к тому, к чему другой, в общем, такой же, как он, человек уже давно привык.
Через два дня, в свой выходной, Маша пришла на квартиру к Тоне утром, неся в руке бидон, в котором была налита вода, чуть-чуть забеленная сверху чашкой молока, специально купленного и не без сожаления потраченного на это.
— Чего, молоко, что ли, продаешь? — спросила выходившая навстречу Маше из двери квартиры, где жила Тоня, ее соседка, вдова машиниста.
— Нет, — сказала Маша, — подружку хочу угостить,
— А, — неприязненно махнула соседка,— у нее и без тебя угощатели есть... — и, не то сердито, не то сожалеюще взглянув на Машу, пошла своей дорогой.
Через два часа Маша вышла из квартиры с пустым бидоном, теперь совсем пустым и уже ни для чего больше не нужным. Вынутая из бидона рация теперь была спрятана внутри большого пружинного матраса Тониной двухспальной родительской постели, стоявшей у Тони во второй комнате. Половина шифровального ключа, который весь вместе складывался из определенным образом совмещающихся между собою двух половинок исписанного цифрами листа клетчатой бумаги, тоже была оставлена на квартире у Тони и засунута в сложенные на память в столе у отца старые школьные тетради. Вторую половину листа Маша оставила у Софьи Леонидовны и должна была, идя на передачу, каждый раз приносить с собою. Порознь каждый из этих листов ничего не представлял собой, вместе они были ключом.
Время первой передачи и последующих, если оно не будет переменено, Маше было назначено еще в Москве: выходить в эфир или в четверг от двух до трех дня, или, если это неудобно и возможно только ночью, в воскресенье от двух до трех ночи. Ближайший четверг приходился на выходной, Софья Леонидовна передала Маше, что ей сказано начать в этот четверг и что материал она получит там же, где будет работать. Из этих слов Маша так и не поняла, знает ли Софья Леонидовна, на какую квартиру она ходит, знает ли она вообще Тоню. Вполне возможно, что она всего этого и не знала, во всяком случае, старуха, передав Маше то, что ее попросили передать, как обыкновенно, не прибавила к этому ни одного собственного слова.
Тоня немножко удивилась ее приходу с бидоном в руках, но, когда Маша, раздевшись и снова взяв в руки бидон, сказала, что ей надо пойти в другую комнату поработать, и так, чтобы никто не вошел, не пришел, не помешал, Тоня, кажется, все сразу поняла и, ни о чем не спрашивая, сказала, чтобы она была спокойна. Она отодвинула от стены большую ножную швейную машину, села за нее, и, пока Маша в другой комнате разбирала, собирала и проверяла свою портативную рацию, она все время слышала через дверь, как Тоня в другой комнате напевая то одну, то другую песню, вовсю строчит на швейной машине.
Маше очень хотелось поймать хоть какую-нибудь нашу станцию, но на ультракоротких волнах была слышна только одна, очень близкая немецкая станция, должно быть Минск, и какие-то тире и точки чьих-то шифрованных радиограмм. Ловя Москву, она просидела бы дольше, если бы сама не запретила себе этого. Как бы там ни было, а каждый час, проведенный с развернутой, открыто стоявшей на столе рацией, был лишним риском.
С сожалением смяв наушники, она позвала Тоню и, перебрав все места, куда можно было спрятать рацию, остановилась на матрасе.
— Там будет лучше всего, если только клопы ее не закусают,— даже здесь не удержалась от озорства Тоня.
В четверг Маша пришла на квартиру к Тоне в двенадцать — задолго до назначенного часа выхода в эфир. Сказать, что она волновалась, было мало! Сказать, что она ждала этого дня и готовилась к нему, значило бы почти ничего не сказать! Ее чувство было гораздо сильнее и того, и другого, и третьего. Последние трое суток она жила только предстоящим часом, жила только им, и больше ничем. Жила так, как живет своим ожиданием вплотную подошедший к освобождению человек, просидевший много лет в тюрьме. Жила ожиданием этого часа, как ждут подводники на затонувшей лодке, услышавшие над головой шум спасательных работ. Жила ожиданием, как женщина на платформе, к которой подходит поезд с возвращающимися с войны.
Несмотря на свою усталость после работы, на молодость и здоровье, она даже плохо спала три последние ночи, боясь заснуть, словно сон может непроходимой преградой отделить ее от завтрашнего дня, и просыпалась раньше, чем нужно, потому что с ранним пробуждением сегодня уже переходило в завтра.
— Прими брому, — строго сказала ей на третий вечер Софья Леонидовна и дала столовую ложку чего-то горького и соленого, чего она никогда в жизни не принимала.
— Зачем,— сказала Маша, уже проглотив ложку,— я же не нервная.
— Не нервная, а бормочешь во сне чего не надо, — без всякого сочувствия, а с таким осуждением, словно Маша и здесь обязана была себя держать в руках, даже во сне, сказала Софья Леонидовна.
Наконец наступил этот день. Тоня встретила ее еще в коридоре. Она почему-то затеяла мыть пол и, босая, с завязанными старой косынкой волосами, громко шлепая тряпкой, гнала по полу круги грязной воды.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: