Константин Симонов - Софья Леонидовна
- Название:Софья Леонидовна
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:0101
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Симонов - Софья Леонидовна краткое содержание
Софья Леонидовна - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Но все-таки она чувствовала, что еще не делает настоящего дела, того, для которого осталась, и это тяготило ее. Когда ей назначили сегодня встречу с какой-то Ниной, с которой она должна будет встретиться, повести к себе на квартиру и завести потом откровенную дружбу, пока без указания, чего ради, но с предупреждением, что это свой человек, она обрадовалась. Кажется, для нее нашлось то настоящее дело, которого она так ждала.
Квартира Тони Кульковой, куда она привела Машу, состояла из двух комнат: первой — проходной и задней — глухой. Была она недалеко от станции, на втором этаже кирпичного дома старой постройки с толстыми стенами и маленькими окнами. Квартира была и не совсем отдельная и не вовсе коммунальная — четыре такие квартиры выходили в общий коридор с общей большой кухней.
Войдя в квартиру к Тоне и дожидаясь, пока она спустит шторы и зажжет свет — в этом доме, что было в Смоленске редкостью, горело электричество,— Маша критически оглядела обе комнаты. Она, кажется, уже догадалась о том, чего еще не знала сама хозяйка квартиры: должно быть, именно сюда ей придется перенести свою рацию и отсюда работать на связи с Москвой. Наверное, решили, что лучше будет, если она будет жить в одном месте, а работать из другого, чтобы даже если рацию запеленгуют, то хозяйка квартиры все бы приняла на себя и не было бы двойного провала, и если не сама Маша, то, по крайней мере, старуха выкрутилась бы.
Впрочем, пока что Маша держала все эти соображения при себе: во-первых, они хотя и маловероятно, но могли еще не подтвердиться, а во-вторых, не было никакой нужды заранее болтать что-нибудь лишнее даже своему человеку, как ей, сама не зная, о ком идет речь, отрекомендовала Софья Леонидовна эту женщину с подшитыми валенками в авоське, женщину, с которой она должна была встретиться у кинотеатра.
Осмотрев комнаты и убедившись, что и стены здесь толстые, и обе двери — из второй комнаты в первую и из первой в коридор — плотно, по-хозяйски пригнаны и сквозь них, во всяком случае из второй комнаты, никогда не донесется даже и человеческий крик, а не только слабое попискивание морзянки, Маша стала разглядывать хозяйку, которая тем временем зажгла керосинку и сейчас ставила на нее чай.
Это была рослая, большая женщина под тридцать лет, стройная, широкоплечая, широкобедрая, с большой крепкой грудью и смугловатым, без единой морщинки, чернобровым, черноглазым лицом, из тех, не сразу поймешь чем, но сразу бросающихся в глаза русских красавиц, от чьей сильной, так и тянущей к себе женской фигуры и неправильного, скуластого, вроде бы даже некрасивого, но с какой-то притягательной чертовщиною лица мужчины как ни хотят, а не могут отвести глаз. Ей не для чего было показывать себя Маше, но она все-таки показывала ей себя просто так, по привычке, стоя у керосинки, немножко избоченясь, откинув голову на плечо и озорным низким голосом чуть слышно напевая:
— Эх, чай пила, самоварничала, всю посуду перебила, накухарничала...
— Красивая ты. Тоня,— сказала Маша,— наверное, трудно тебе с немцами.
Тоня уже по дороге рассказала ей, где работает.
— Мне с немцами ничего, это им со мною трудно,— прервав пение и озорно скосив на Машу глаза, сказала Тоня.— Того и гляди, передерутся из-за меня. Очень трудно, Ниночка, очень трудно, ласточка моя,— сказала она, присаживаясь рядом с Машей на узенькую кушетку и, как на девичьих посиделках, горячей рукой обнимая ее за плечи и прижимая к себе.— Стрелять бы мне их, а не кормить! Или хотя бы один раз насыпать им порошок во все фужеры, разнести на подносе, да и пусть кто останется живой, тот и вешает — семь бед, один ответ. Предлагала — не приказывают,— вздохнула она.
— Правда, предложила? — спросила Маша, восхищенная ее откровенным бесстрашием.
— А что же мне тебе врать — своя, а не чужая! Я же и так за день работы изоврусь, так изоврусь, что потом только одну правду говорить хочется. А кому ее скажешь, подушке этой? — и она сердито ткнула кулаком лежавшую на кушетке вышитую крестом подушку. — Подружки были, и дружки были, а теперь одно «зер гут» да «данке шен» — тоска! А может, ты ко мне жить переедешь?
— Не приказано, — повторяя ее же слова, улыбнулась Маша.
— А что приказано?
— Пока приказано в гости к тебе ходить,— сказала Маша.
— Да дружбу водить,— в рифму прибавила Тоня, — пока соседи не привыкнут. Это понятно. А после?
— А после не знаю,— сказала Маша.
Несмотря на полное доверие, которое возникло у нее в душе к этой женщине, она твердо решила не говорить раньше времени того, что не положено.
— У меня секретов нет, я вся тут,— сказала Тоня,— Сколько есть меня,— и она безотчетно, радостно потянулась своей сильной фигурой.— Значит, из нас двоих ты секретнее. Ну что ж, подождем твоих секретов до другого раза, а пока чаю выпьем.
Она вскочила, сдернула чайник с керосинки, быстро разлила в чашки чай и вынула из буфета бумажную пачку с тонким пиленым немецким сахаром.
— Да ты угощайся,— говорила она, увидев, что Маша, отвыкшая у Софьи Леонидовны от такой роскоши, положила себе в чай всего один кусочек, и, вынув из пачки сразу несколько кусков, бухнула их все в чашку к Маше.— Немецкий сахар, он несладкий, только один вид.
Маша с удовольствием пила чай, который, несмотря на несладкий немецкий сахар, казался ей все-таки очень сладким, и слушала рассказы Тони про жизнь в Смоленске и про то немецкое офицерское кабаре, где она работала.
— Проходу от них, конечно, нет,— говорила Тоня,— без своей политики никак не обойдешься — одного за нос водить, чтобы с ним мимо других ходить! Но и тут нужно найти уметь, чтобы к другим был ревнивый, а с тобой робкий.
— А ты нашла? — спросила Маша наполовину с любопытством, наполовину со страхом, который она чувствовала, потому что никак не представляла себе, что бы она делала, окажись в таком положении. Не представляла и политику, о которой говорила Тоня, ни того, как можно было уметь водить какого-то немца за нос с тем, чтобы он охранял тебя от других немцев. Ей вообще казалось, что она бы умерла от ужаса и отвращения, если бы какой-нибудь из этих немцев, о которых говорила Тоня, взял ее под руку.
— А как же, разыскала военврача одного, — сказала Тоня, незаметно для себя употребляя привычный советский оборот речи,— и шоколад носит, и «Мейне либе фрау» поет, и, если я тут на кушетке сижу, ближе того стула не подсаживается, — показала она на стул, стоявший у самых дверей.
— А что, он у тебя тут бывает? — с удивлением и почти с ужасом спросила Маша,
— Что же, я его не боюсь, заходит иногда,— просто ответила Тоня, как о чем-то само собой разумеющемся.— Вот пойдем как-нибудь втроем в кино, я тебя с ним познакомлю. Он тихий такой, по-русски немножко лопочет.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: