Soyer Bennett - Pod zapretom

Я жестокий и непоколебимый.

Неловко опускаю руки на колени и через пару минут завожу грузовик. Но внезапно меня переполняет желание доказать себе, что я тот же подонок, который все так же бесцеремонно относится к женщинам, поэтому я едко поддеваю ее:

— Ну и что же ты делала тут одна, позволь узнать, раз ты вытащила меня из кровати посреди ночи? Как ты могла позволить себе попасть в такую ситуацию?

Эмили мгновенно поворачиваться ко мне, впиваясь в меня злым взглядом, ее шелковистые волосы от резкого движения рассыпаются по обнаженному плечу. Я замечаю, что ее нижняя губа больше не дрожит, и, если бы взглядом можно было убить, я бы был уже давно покойником. Но внутренне я поощряю себя за то, что решил использовать жесткие методы. Сейчас она настолько сердита, что совершенно не похожа на девушку, которая пережила нападение в том переулке. Ну, слава Богу, мне не придется иметь дело с ее слезами.

— Я не хотела, чтобы это произошло, Никс. — Ее слова едкие и злые. — Мои друзья бросили меня, и мне ничего не оставалось, как противостоять этому прилипчивому мудаку в одиночку, поэтому я позвонила тебе. И прости меня, пожалуйста, что я оторвала тебя от «важных» дел.

Она со злостью выплевывает эти слова и быстро отворачивается, смотря пристально в окно. Ее плечи немного подрагивают, они больше не склонены вперед, как пару секунд назад. Ее реакция должна была меня обрадовать, но на душе появилось ужасное чувство горечи.

Я вздыхаю:

— Слушай, ты меня совершенно не побеспокоила... Просто я....

Она останавливает мои слова одним единственным взглядом, в котором кроется мольба.

— Пожалуйста, не нужно... У меня и правда была ужасная ночь. Только что на меня напали, и не надо читать мне мораль. Можешь просто отвезти меня домой?

— Фил сейчас там?

— Да. Просто, скорее всего, она в отключке от выпитого, но я уверена, что она дома.

Ее голос кажется таким мягким и тихим, что это ранит меня. Я практически никогда не испытываю желания пожалеть или позаботиться о ком-нибудь, встать на место другого человека, но сегодня Эмили так нуждается в этом. Она позвонила именно мне, и я ответил, принял ее просьбу о помощи. Я должен довести начатое до конца, несмотря на то, как это противоречит мне и моим убеждениям.

— Нет. Я не собираюсь везти тебя к тебе, чтобы опять что-то произошло, ты поедешь ко мне, тут все решено. Немного перекусишь и отдохнёшь.

Я даже не жду ее ответа, просто резко трогаюсь с места. Оставив позади пару кварталов, набираюсь храбрости и смотрю на нее. Она все еще смотрит в боковое окно все тем же растерянным взглядом, что был прежде, и ее молчание начинает меня ужасно пугать.

Собирая по крупицам частички нежности и доброты, которые когда-либо были у меня, я говорю:

— Это не твоя вина, Эм.

Эм? Что это за чертовщина? Когда это она стала для меня Эм?

— Я не уверена в этом, — шепчет она. — Может, я могла бы справиться с этой ситуацией намного лучше.

— Ты отлично справилась. Ты позвонила, чтобы тебе помогли.

Она протягивает руку и легко касается моего плеча, но я все еще чувствую тепло, которое исходит волнами от ее руки.

— Спасибо, что приехал.

Я смотрю на неё, затем перевожу взгляд на дорогу, затем опять на нее.

— Всегда пожалуйста. Нет проблем.

Она опускает руку, и я чувствую холодное покалывание.

***

Мы приезжаем к Линку, и я помогаю Эмили выбраться из машины. Как только она ступает на тротуар, я убираю свою руку, и мы направляемся внутрь. Когда открываю входную дверь, Харли со всех ног бросается к нам, выбегая из дальней спальни. И вместо того, чтобы как обычно прыгнуть на меня, он бросается к Эмили, но я успеваю перехватить его за ошейник, прежде чем тот свалит ее с ног.

— Полегче, Харли. Сидеть.

Он мгновенно садится и смотрит виноватыми глазами на Эмили. Она присаживается на ковер и обнимает его, и я не могу выбросить из головы мысли, как бы ее руки чувствовались на мне, если бы она обняла меня.

Бросаю ключи от машины на кофейный столик и направляюсь в кухню.

— Когда ты в последний раз что-то ела? — кричу я ей из кухни.

Голос Эмили удивляет меня, потому что он раздается буквально в паре шагов от меня.

— Ужинала где-то в районе шести. Я не голодна.

Я смотрю на нее, когда открываю дверцу холодильника. Она такая красивая в своем бирюзовом платье, которое обтягивает ее тело, словно вторая кожа. Такое ощущение, будто я отключаюсь от всего происходящего и просто смотрю на нее. Она тоже смотрит на меня, не моргая.

Я быстро отворачиваюсь и сосредоточенно смотрю в холодильник, вытаскиваю яйца, сыр, лук и перец.

— Ну что ж, зато я голоден, ты должна поесть со мной что-нибудь за компанию, я не люблю есть в одиночестве. И, между прочим, еда поможет немного вывести алкоголь из твоей крови.

Она пожимает плечами и садится на стул.

— Если честно, я не очень много пила сегодня, но перекушу с тобой за компанию.

Это гребаное платье снова приподнимается, привлекая мой взгляд и путая все мои мысли. Я не могу понять свою реакцию на нее. У меня было много женщин и в более откровенных платьях, чем этот кусочек материи.

Я достаю небольшую сковородку и ставлю ее на плиту, включая газ. Добавляю пару кусочков масла, разбиваю яйца и начинаю их взбивать, стоя, как и раньше, к ней спиной. Затем, я, как бы между прочим, спрашиваю у нее,

— Так что же сегодня произошло?

Я слышу, как Эмили легко вздыхает, а затем раздается скрип стула. Она подходит ко мне, отчего все мое тело напрягается, но она просто берет луковицу, очищает ее и начинает нарезать.

— Я не знаю, такого со мной еще не случалось. Он показался мне довольно милым парнем. Мы были в компании, выпивали и веселились всю ночь, а затем мои подруги оставили меня одну. — Она отодвигает нарезанный лук в сторону и принимается за перец. — Внезапно он стал довольно странным

— В чем это выражалось? — интересуюсь я, хотя заранее знаю, что ответ разозлит меня.

Я могу чувствовать, как она легко вздрагивает возле меня.

— Он стал распускать свои руки и требовать от меня близости. Настаивал на том, чтобы проводить меня домой, я не раз отвечала ему отказом, но он стал прикасаться ко мне, запугивая меня. А затем стал настаивать, чтобы я пошла к нему. Он был очень пьян, поэтому я не могла договориться с ним сама.

Она замолкает, чувствуя некоторое смущение и стыд за то, что с ней хотели сделать. Я разрушаю неловкую тишину тем, что высыпаю лук и перец на сковороду.

— Ты сделала правильно, когда позвонила мне, — говорю я ей, легко помешивая овощи на сковородке. — Ты доверилась интуиции и поступила правильно.

— Да, наверное.

Она больше не говорит ни слова, пока я продолжаю готовить. И когда я заливаю взбитые яйца на сковородку поверх овощей, присыпая сверху все это сыром, спрашиваю у нее: