Soyer Bennett - Pod zapretom

Как будто по команде, Харли запрыгивает на кровать и прижимается к Никсу. Он, должно быть, даже и не замечает, как его рука автоматически ложиться на шерсть Харли и начинает ласково поглаживать его.

— Этот разговор расстраивает тебя? — спрашиваю я, замечая, как Харли льнет к Никсу, будто ощущая его печаль и грусть.

— Немного. Я рассказываю тебе больше, чем знают все, за исключением моих родных.

— Так, татуировка....

— Это что-то вроде моей собственной терапии. Я сделал татуировку черепа после моего первого тура в Афганистане. Это было подходящим описанием того, что я видел там. А остальная часть моей терапии была сосредоточена на хороших и позитивных мыслях, но если честно, мне кажется, что многое из нее просто бред собачий. — Усмехается Никс.

Я приподнимаю бровь в ответ на его слова, и он смеется.

— Ну что я могу еще сказать, мне всегда кажется, что стакан наполовину пуст, нежели полон… Так или иначе, когда я читаю или смотрю что-то позитивное, что воодушевляет меня, я могу запечатлеть это на своем теле, чтобы эти мысли были всегда со мной…

Это очень интересно.

— А как именно ты выбираешь то, что занести на свою татуировку?

Он слегка усмехается мне озорной улыбкой.

— Это просто. Если я что-то читаю, и это вызывает мою улыбку, насмешку или сарказм, тогда я понимаю, что это, вероятно, что-то важное, какое-то сообщение, смысл которого откроется позже, поэтому я на него реагирую таким образом. Вообще, по своей натуре я склонен к более депрессивным мыслям, поэтому, когда эти строчки вызывают во мне противоположную реакцию — насмешку, я понимаю, что это сообщение важно для меня. Вот и все.

Я качаю головой с удивленной улыбкой, что растягивается на моих губах.

— Ты смеешься надо мной, Бёрнэм?

Обычно, когда он обращается ко мне по фамилии, это означает, что он хочет восстановить некую дистанцию между нами, но сейчас он говорит ее, слегка поддразнивая меня, отчего мой желудок радостно сжимается.

— Не смеюсь, а поражаюсь. В тебе больше слоев, чем природа создала для лука, Кэлдвелл.

Никс устремляется ко мне, заставляя Харли испуганно спрыгнуть с кровати. Он привлекает меня к себе на колени, стягивая с меня простынь.

— Вот кстати, как раз один слой, под которым бы я хотел посмотреть, что находится…

Я смеюсь, но вскоре этот смех превращается во вздох удовольствия, когда он накрывает своим ладонями мою грудь и приникает губами к моей шее.

— Никс? — бормочу, сдерживая рвущийся стон.

— Хммм? — он отвечает, прокладывая обжигающую дорожку из поцелуев до моей челюсти.

— Ты понимаешь, что разговор, который только что имел место, выходит за рамки отношений, которые построены только на сексе?

Его рот все еще прижимается к моей коже, и я чувствую, как он напрягается. Затем он издает легкий вздох, прежде чем оставить нежный поцелуй на моей коже.

— Да, — бормочет он у моей шеи. — Понимаю.

Его голос звучит смиренно, но в то же время предостерегающе, печально, счастливо и раздосадовано, но одновременно с этим спокойно. Как он может заключать в себе все эти противоречивые вещи одновременно? И затем, я понимаю, что Никс всегда заполнен множеством эмоций, которые бушуют внутри него. Именно поэтому он прилагает столько усилий, чтобы избежать общения с окружающими.

Но сейчас, он позволил мне проникнуть в свою душу немного больше. Я нахожу его действия невероятно смелыми. И в первый раз в жизни, понимаю, что откликаюсь на его слова и приказы не только телом, теперь в этом замешано еще и мое сердце.

23 глава

Никс

Наши отношения с Эмили изменились, и я сам не понял, как это произошло. Я провел так много месяцев, ограждая себя от других, что это состояние стало своеобразной тихой гаванью для меня. А сейчас я позволил этой девушке разрушить мои защитные стены за пару недель. Внезапно все эмоции, которые раньше было так легко прятать, вырвались на поверхность. Теперь мне нужно разобраться в своих чувствах, какие не причинят мне вреда, если я буду испытывать их.

К счастью, я не открылся ей полностью. Я никогда не смогу рассказать ей про Пола. Это слишком постыдно для меня, и теперь, когда я позволил этой девчонке проникнуть немного в свою душу, я хочу удержать ее там.

Хотя бы на ближайшее будущее.

Я не готов увидеть ужас в ее золотистых глазах цвета виски, если она узнает ужасающую правду о том, что произошло.

В конечном счете, совершенно неважно, открылся ли я ей хоть немного. Я никогда не смогу полностью принять Эмили в свою душу, показать ей всю уродливую правду. Всегда будет существовать часть меня, которая будет совершенно неприкосновенна.

На данный момент именно это позволяет мне чувствовать себя в безопасности, чтобы продолжать встречаться с ней дальше для того, чтобы посмотреть в конечном итоге, куда это может нас завести.

Я только что подъехал к жилому комплексу, где живет Эмили. Харли и я выскакиваем из грузовика и направляемся в квартиру № 322. Она пригласила нас сегодня на ужин, и я очень хочу познакомиться с Фил.

Эмили мне много рассказывала о ней и том, что она смогла запугать ее бывшего парня-мудака. Поэтому да... я уже в команде Фил.

Я негромко стучу в дверь, и она сразу же открывается той, которая, как я могу предположить, является знаменитой Миньон Ларсон. Мне кажется, она, скорее всего, поджидала меня по ту сторону двери, ожидая, пока я постучу. Она очень эффектная девушка, и в данный момент улыбается мне приветливой улыбкой.

Фил склоняется к Харли и гладит его, бормоча ему всякие нежности. Затем она протягивает мне свою руку для рукопожатия.

— Привет. Я Миньон.

Я жму ее руку, и наше рукопожатие выходит сильным и уверенным.

— Никс.

Затем Эмили появляется за ней и говорит:

— Как так произошло, что он будет называть тебя Миньон?

Фил коварно ухмыляется Эмили.

— Он не будет. Ты как раз меня перебила, когда я хотела ему сказать, что если он будет меня так называть, то я оторву ему яйца.

Она поворачивается ко мне, ее зловещая ухмылочка еще играет на губах, когда она говорит:

— Я предлагаю тебе называть меня Фил.

Я усмехаюсь и киваю.

— Во имя сохранения яиц, принято к сведению.

Эмили обходит Фил и оборачивает свои руки вкруг моей шеи, прижимаясь своим телом к моему. Я, в свою очередь, обнимаю ее руками за талию, и когда она встает на носочки и прижимается своими губами к моим губам, то оставляет там теплый поцелуй. Это действие, которое она сейчас совершила, наверное, является для меня самой интимной вещью, которую я когда-либо делил с женщиной. Это не имеет никакого отношения к сексуальности, это больше относится к нежности и приветствию.

Она буквально опускает меня на колени, когда шепчет: