Марина Снежная - Терпение и труд все перетрут, или как дожить до практики. [СИ]

Разум, отбивая панические атаки, все же подсказал, что узнать меня в таком виде он вряд ли сможет. Дафи ведь изменила мою внешность до неузнаваемости. Но когда Рендал подошел ближе, бесцеремонно схватил за руку, а потом потащил прочь из окружающей толпы, в полной мере дошло самое страшное. Каким-то непостижимым образом Рендал узнал о моем участии в гонках и разгадал маскировку!

— Как ты узнал? — совершенно растерявшись, выпалила, когда мы оказались там, где было меньше народу.

— Это все, что ты можешь мне сказать? — процедил Рендал, буравя насквозь глазами, сейчас по цвету напоминающими грозовое небо. — Что ж, объясню. Я попросил Службу безопасности установить на твой идентификатор маячок. Он срабатывает, когда ты покидаешь пределы «Хроноса».

— Ты следил за мной? — я пыталась собрать разбегающиеся мысли в кучу. Понимала, что говорю сейчас не то, задаю не те вопросы. Но разум словно парализовало, и я не могла нормально мыслить.

— Можешь не переживать, — чуть презрительно проговорил куратор. — Делал я это исключительно ради твоей безопасности. Опасался, что Нордан лар Са-Ирд может каким-то образом добраться до тебя и вывезти со станции. Никакой другой цели не преследовал… — Помолчав, заговорил сухим и бесстрастным тоном, от которого внутри все сжалось: — Собственно, я хотел лишь спросить: для чего понадобился весь этот цирк с сегодняшним разговором в аудитории. Больше ничего не станешь скрывать от меня, да? Так ты, кажется, сказала. Просила о доверии? Хотя нет… Не нужно очередной лжи. Просто забудь.

И не говоря больше ни слова, он двинулся прочь. Так стремительно, что я успела лишь жалобно выкрикнуть вслед его имя. Накатило такое отчаяние, что ноги едва не подкосились.

— Рендал, пожалуйста, подожди!

Я все-таки сорвалась следом, расталкивая оказывающихся на пути прохожих, пытаясь догнать удаляющегося мужчину.

— Позволь все объяснить! Это не то, о чем ты подумал…

Он даже не обернулся. Ни разу. И в какой-то момент я остановилась. По щекам градом катились слезы, размывая агрессивный макияж, но не принося никакого облегчения. Могла ли я обвинять Рендала за то, что он ушел? Он ведь прав. Я сама с жаром убеждала его, что больше ничего не стану скрывать. Просила начать все с начала. И тут же лгала в глаза. А потом еще и целовалась на глазах у кучи народа с другим. Что должен был подумать мой любимый? Пусть даже я могу все объяснить, но захочет ли он слушать? Сможет ли опять поверить?

Из груди вырвались уже самые настоящие рыдания, и я обхватила плечи руками, чувствуя себя безмерно одинокой и покинутой посреди этой галдящей толпы, радостно обсуждающей недавние гонки. На меня смотрели с недоумением, но никто даже не пытался заговорить, узнать, что случилось. Да и вряд ли я была бы рада сейчас участию со стороны посторонних людей. Хотелось просто исчезнуть. Раз и навсегда. Чтобы ничего не видеть, не чувствовать.

Чьи-то руки обхватили за плечи, а потом перед глазами возникло встревоженное лицо Дафи. За ней топтался выглядящий виноватым и растерянным Лисенок.

— Тани, прости, это я во всем виноват! — произнес он жалобно. — Если бы не я, ты бы не стала участвовать в гонках.

— Все нормально, — с трудом заставила себя произнести и даже улыбнуться. Хотя, думаю, выглядело это страшно с учетом того зрелища, какое представляло собой мое лицо с потеками туши и размазанными синими тенями.

— Он что даже выслушать тебя не пожелал? — начала возмущаться Дафи, своим платком вытирая мои щеки и пылая праведным гневом. — Мог бы хотя бы дать тебе возможность все объяснить!

— Думаю, мои объяснения его больше не интересуют, — устало пробормотала я. — Да и не имеют для него значения. Я опять обманула его доверие. И вряд ли он снова даст мне шанс все исправить.

— Я сама к нему пойду! — воинственно заявила Дафи, но я умоляюще покачала головой.

— Не нужно ничего, пожалуйста. Просто уведи меня отсюда, хорошо? Хочу домой. Арлас там, наверное, места себе не находит.

Мигарка с Лисенком обменялись обеспокоенными взглядами, но все же подхватили меня под руки с обеих сторон и потащили к выходу из зала. Никто больше ничего не говорил, а я просто не могла сейчас ни о чем думать или изображать деланное спокойствие. Из глаз продолжали катиться слезы, а сердце тоскливо ныло от осознания того, какой потерей обернулась для меня сегодняшняя победа. Радовало, по крайней мере, одно — семье Лисенка теперь ничего не угрожает, у них все будет хорошо. А мне остается лишь надеяться, что когда-нибудь Рендал посмотрит на меня хотя бы как на человека, которого сможет уважать. О большем уже даже не мечтала.

Я провела полубессонную ночь, лежа на своей постели и тупо уставившись в стену. Слышала, что девчонки тоже долго не спали, ворочаясь и тяжело вздыхая. И это доказательство того, что им не безразлично то, что со мной происходит, приятно согревало душу. Арлас даже не стала травить душу фразами в духе: «Я же говорила, что нужно было самой признаться Рендалу во всем». Ей хватило такта не усугублять мое и без того паршивое настроение. Подруги говорили, что все обязательно наладится, что Рендалу просто нужно немного остыть. Но я не верила в это. Теперь все однозначно кончено, он вряд ли когда-нибудь захочет даже говорить со мной.

Из глаз снова полились слезы. Беззвучные и горькие. Боясь разбудить девчонок, я старалась плакать бесшумно, и от этого было еще хуже. Меня буквально выворачивало наизнанку от невозможности в полной мере выплеснуть свое отчаяние. Мелькнула совсем уж идиотская мысль пойти к Рендалу и снова попытаться поговорить. Но стоило представить, с каким презрением на меня посмотрят, как эта мысль тут же улетучилась. Не знаю, как все-таки удалось заснуть. Да и казалось, что проспала от силы несколько минут, когда оглушительный сигнал побудки заставил разомкнуть тяжелые веки.

Еще хуже стало, когда вошла в ванную и взглянула на себя в зеркало. Жуть какая! Лицо красное, опухшее, глаза едва раскрываются. Нет уж, в таком виде я точно не появлюсь перед Рендалом! Подруги вполне одобрили, когда я сказала, что плохо себя чувствую и попросила их предупредить преподавателей, почему не смогу быть на занятиях. Дафи же всучила какую-то чудодейственную маску для лица и сообщила, что после ее применения от последствий вчерашних слез ничего не останется. Если так, то может, заставлю себя все-таки пойти на какое-то занятие. Хотя выходить отсюда совершенно не хотелось. Уж слишком тяжело было на сердце.

Когда девчонки ушли, я без всякого аппетита позавтракала и, не зная, чем себя занять, активизировала голографический экран. Пыталась вникать в учебник по пилотированию, но смысл прочитанного все время ускользал. В конце концов, просто легла на кровать и стала слушать музыку. Сама не заметила, как задремала. Очнулась только когда раздался сигнал входящего звонка с браслета-идентификатора. Механически ответила, даже не глянув на то, кто звонит: