Марина Снежная - Терпение и труд все перетрут, или как дожить до практики. [СИ]

Внезапно, присмотревшись получше, ощутила, как перехватывает дыхание. А ведь артефакт и правда из дардаса. Редкой его разновидности — черный дардас встречался гораздо реже синего, но его не использовали в украшениях из-за того, что слишком сильно влиял на психику. Стимулировал возможности мозга настолько, что тот просто взрывался. Но зато защитные системы кораблей из этой разновидности металла отличались еще большей прочностью. Но вовсе не это вызвало у меня такую реакцию, а символы, которые удалось разглядеть. Я судорожно сжала рукой горло и возмущенно выдохнула:

— Это же кощунство украшать символами Великих что-то, сделанное руками обычных существ! Только жрецы Великих имеют на это право и такие вещи должны быть лишь в храмах!

На меня устремились недоуменные взгляды, потом Майкл осторожно спросил:

— Тебе знакомы эти символы?

— Разумеется! — меня все еще трясло от возмущения. Потом дошло, что чужаки не могут знать о некоторых наших традициях. В храмы Великих посторонние не допускаются под страхом смерти. — Это письменность Великих. Непосвященные тарины знают лишь некоторые символы. Само же наследие языка древних доступно только избранным.

— Значит, Великие таринов — это вадеры, — кивнул каким-то своим мыслям Корн. — Мелькали у меня такие подозрения. Но уж слишком тарины оберегают свои религиозные культы. Да и настаивают на том, что это не так. Так вот, милочка, хочу тебя разочаровать, но это письменность вадеров. Осталось от них так мало, что лишь узконаправленные специалисты хоть что-то знают об этой цивилизации. Даже язык мало изучен. К счастью, некоторые найденные артефакты, внутри которых мои исследователи обнаружили кристаллы с информацией, дали возможность изучить их наследие гораздо лучше, чем обычным археологам и историкам. Но это лишь крохи. — Похоже, Корн сел на любимого конька, поскольку говорил увлеченно, с горящими азартом глазами. — То, что вы видите сейчас, это ключ. Многие артефакты невозможно активизировать без ключа. Но теперь я смогу это сделать и узнать гораздо больше! Изображение этого ключа мы нашли в одном из кристаллов, которые удалось извлечь из контейнеров. И когда во время посещения одной из огасских планет я увидел эту вещь во дворце их императора в качестве символа власти, не представляете, что почувствовал!

Рендал снисходительно усмехнулся, явно не разделяя восторгов покровителя. Но все же постарался скрыть свою реакцию и спросил:

— Значит, ты заставил лар Са-Ирда умыкнуть их реликвию? И он на это пошел?

— Как видишь! — довольно улыбнулся Корн.

— Представляю, как он теперь будет рвать и метать, раз это оказалось напрасным, — заметил Рендал. — Что если потребует вернуть эту вещь?

— Отдавать ключ я не собираюсь, — жестко сказал Майкл, еще сильнее сжимая артефакт в руках. — А огласка не нужна ему самому. Если сородичи узнают о том, на что он пошел, от него свои же и отвернутся. Так что нам будет, что сказать лар Са-Ирду в ответ на возможные претензии.

Корн вдруг вскинул глаза в мою сторону.

— Значит, тебе известна письменность вадеров?

Я лихорадочно соображала, что говорить. Теперь понятно, конечно, что Великих и правда иные цивилизации называют вадерами. Пусть даже для меня самой это казалось кощунством. Тарины всегда считали Великих богами, а оказалось, что это просто иномирная раса, пусть и высокоразвитая. И в свете этого будет ли преступлением с моей стороны открыть то, что когда-то мне поведали под большим секретом? И что если моя откровенность поможет доказать свою ценность для Майкла Корна, и тогда и правда не стоит опасаться, что могут отдать Нордану.

— У моего народа только жрецы и их ученики владеют речью и письменностью Великих, — все еще не решаясь сказать все, как есть, проговорила я. — И эти тайные знания запрещено раскрывать чужакам.

— Ты не жрица. Но ты их знаешь, — прочитал между строк то, что осталось недосказанным, Майкл Корн.

— Моя мать должна была стать жрицей, — неохотно произнесла я. — Но встретив моего отца, изменила решение.

— И она открыла тебе эти знания?

Я со вздохом кивнула. Хорошо хоть теперь никто не сможет наказать мою мать за вопиющее нарушение традиций. Но она и правда считала, что я имею право владеть наследием Великих. В том, что это действительно так, мать убедилась, когда приносила меня в храм на особый закрытый ритуал. Только стоит ли говорить об этом Майклу Корну? Я и так сказала достаточно.

Глава корпорации хотел еще что-то сказать, но в этот момент за дверью послышался шум. Даже не став разбираться, в чем дело, Корн кинулся к сейфу и снова положил туда реликвию. Осознание того, что ради этой вещи он, несомненно, пожертвовал бы многими жизнями, заставило поежиться. Не успел закрыть сейф, как в кабинет ворвался разъяренный и всклокоченный Нордан лар Са-Ирд. А вслед за ним вбежали охранники, которые, по всей видимости, не сумели или не успели его остановить. Рендал тут же выступил вперед, заслоняя меня от вошедшего.

— Господин лар Са-Ирд, что вы себе позволяете? — сухо осведомился Майкл Корн, возвращаясь к столу и усаживаясь в кресло.

— По-моему, это я должен задавать такие вопросы, — прошипел Нордан.

Когда лейтенант Стивенс попытался схватить его за руку и вытолкнуть из кабинета, огас сделал резкое движение. Послышался сдавленный вскрик, и сломанная конечность безопасника повисла плетью. Остальные охранники направили на Нордана бластеры, но Корн остановил их взмахом руки.

— Спокойно. Я сам разберусь. — Потом холодно обратился к огасу: — Вы причинили вред моему человеку.

— Он пытался на меня напасть, — Нордан уже, похоже, взял себя в руки, и на его лице появилась презрительная усмешка. — Так что при разбирательстве закон будет на моей стороне.

— Положим, что так, — не стал возражать Корн. — Но вы ворвались в мой кабинет без разрешения. Думаю, вам стоит уйти, и тогда я готов забыть об этом инциденте.

— Разумеется, я уйду, — издевательски процедил Нордан. — Только сначала заберу то, что принадлежит мне.

Яростный взгляд, брошенный в мою сторону, в полной мере продемонстрировал, что он имел в виду. Я сжалась, чувствуя себя загнанной добычей. Можно только догадываться, как поведет себя Корн при Нордане. Нам он мог говорить что угодно, но я не поручилась бы, что сейчас не отступится от своих слов. По-видимому, у Рендала возникли те же опасения, потому что он даже не сдвинулся в сторону и напрягся, готовясь в любой момент встать в боевую стойку.

— Боюсь, все не так просто, — возразил Корн. — Если помните, я советовал вам уехать как можно скорее. Теперь же, когда вы по своей же вине лишились вашей собственности, вряд ли имеете право требовать ее обратно.