Марина Снежная - Межзвездная Академия-4

Губы вадера чуть заметно скривились от столь фамильярного обращения, но лицо тут же обрело прежнюю насмешливую невозмутимость.

– Благодарю за заботу о моем самочувствии, мистер Корн!

– Можно просто Майкл, – просиял лицемерной улыбкой старик, усаживаясь за стол.

Заметив, что с ним пришел и Рендал, я немного успокоилась. В его присутствии будет легче терпеть всю эту неловкую ситуацию. Еще бы подруги присоединились, тогда и вовсе было бы хорошо! Но вряд ли кто-нибудь из них решится без приглашения усесться за стол, где расположился Майкл Корн. Хотя я заметила, что Арлас, тоже пришедшая в столовую, с интересом посматривает на Алаура, и ей явно было бы любопытно с ним познакомиться. Я решила, что позже наверстаю это упущение.

Дафи еще не было. Неужели предпочтет голодать, чем рискнет оказаться в одном помещении с вадером? Я покачала головой, но тут же переключилась с мыслей о подруге к тому, что происходило за столиком. Предложив Алауру называть его по имени, Корн шутливо добавил:

– Учитывая ваш возраст, я по сравнению с вами младенец. Так что лишние церемонии ни к чему.

Вадер пожал плечами.

– Как будет угодно.

– Могу я тоже называть вас просто по имени? Если, конечно, не сочтете это наглостью с моей стороны?

То, что Корн так явно пытается сократить между ними дистанцию, заставило меня поморщиться. Только вот вряд ли его ухищрения что-то изменят. Алаур, несомненно, видит старика насквозь.

– Разумеется, я не против, – прищурился вадер. – Тем более что, насколько я понял, именно ты теперь намерен решать мою судьбу.

– Это не совсем так, мой мальчик, – всплеснул руками Корн, всем видом изображая безобидность намерений. – Уж прости за такое обращение… Но несмотря на возраст, по виду ты мне и правда в сыновья годишься. Вернемся к твоему вопросу. Я вовсе не намерен решать твою судьбу. Всего лишь хочу предложить свое покровительство, которое может тебе пригодиться. Подумай сам, за то время, пока ты спал, во Вселенной произошли огромные перемены! Твой привычный мир исчез навсегда, и тебе придется привыкать к жизни по новым правилам. В этом новом мире я не последний человек, так что могу оказаться тебе весьма полезен…

– Разумеется, в ответ на определенную услугу с моей стороны, – вкрадчиво вставил Алаур.

– Думаю, нам лучше поговорить на эту тему в более подходящем месте. И наедине, – улыбнулся Корн, сохраняя добродушный вид.

– А я думаю, что эти двое должны при нашем разговоре присутствовать, – возразил Алаур, бросая на меня и Рендала взгляд. – Они – единственные мои сородичи, которые остались. Пусть даже частично. А для вадеров сородичи всегда были самым ценным, что только может быть. Да и, к тому же, они уже знают о твоих целях. К чему делать вид, что это не так?

– Что ж, как хочешь, – Корну пришлось проглотить это и в очередной раз засунуть гордость куда подальше.

Только вот не сомневаюсь, что как только получит желаемое, сделает все, чтобы отплатить Алауру за каждый дерзкий выпад в его сторону. Да и вадер тогда будет ему уже не нужен. По моей спине пробежал холодок при мысли об этом. Сознает ли Алаур то, насколько опасен этот человек? Вадеру никакая повышенная регенерация не поможет, если Корн сочтет, что он должен умереть. Найдет способ – в этом даже не сомневаюсь. Или оставит на какой-то планете со зверскими условиями для жизни, где не сможет долго продержаться ни одно существо.

– Кстати, ты был прав, – прищурился Корн, пытливо изучая лицо собеседника. – Мои люди ничего не нашли в лаборатории. Вернее, не нашли там чего-то поистине ценного.

– Знаю, – невозмутимо кивнул Алаур, отправляя в рот очередную порцию синтетического мяса. – Я самолично позаботился о том, чтобы уничтожить результаты исследований, которые там велись. Так что единственный источник тех знаний находится теперь здесь, – он прикоснулся к собственному лбу и улыбнулся.

– Что ты хочешь за эти исследования? – Корн напряженно подался вперед. – Я готов обеспечить тебя за это так, что сможешь жить безбедно несколько веков. Стать гражданином нашей Федерации и не последним человеком в ней.

– Я подумаю над этим, – по лицу вадера ничего нельзя было прочесть. Так что оставалось теряться в догадках, заинтересовало ли оно его хоть немного.

Или Алаур просто тянет время, прощупывая ситуацию и ища пути к отступлению? Ведь не может не понимать, что как только тайна вечной жизни станет известна Корну, за его обещания нельзя будет дать и ломаного гроша!

– А что стало с другими учеными, которые находились в лаборатории? – решила я перевести разговор в менее опасное русло.

Поколебавшись, Алаур все же ответил на вопрос:

– Когда к нам в очередной раз прилетел корабль с припасами, стало известно о вирусе «Красная смерть». Большинство пожелали лететь к своим семьям, мой лучший друг предложил возможное решение проблемы и отправился на поиски вакцины. Я же вместе с еще десятком вадеров, у которых не было семей, остались и продолжили работу. Мы все понимали, что вполне может так случиться, что станем последними из нашей цивилизации. И возможно, наши исследования дадут шанс на то, чтобы она окончательно не погибла. Только вот вирус, как оказалось, проник и к нам. В одном из ящиков с провизией.

Алаур умолк. Видно было, что говорить на эту тему ему нелегко. И я вдруг осознала, что пусть для нас прошло десять тысяч лет, но для него все было еще вчера. Тысячелетия в анабиотическом сне пронеслись как несколько мгновений. Как же страшно наверняка однажды проснуться и понять, что все, что было тебе дорого, осталось в далеком прошлом!

Я потянулась через стол и ободряюще сжала его руку. Рендал, правда, свирепо зыркнул на меня при этом, но я упрямо стиснула губы. Сейчас Алаур нуждался в моей поддержке, а с ревностью моего мужчины разберусь позже, когда останемся наедине.

– Меня спасло то, что я на пару дней заперся один в лаборатории и питался теми запасами, что были там. Не хотел отвлекаться от исследований. И запрещал кому-либо вмешиваться. На этой стадии посторонние могли только помешать. Я считал, что сделаю все быстрее и лучше, если буду работать один. Так что отключил переговорное устройство, заблокировал замки в своей лаборатории и погрузился в работу. Когда же вышел оттуда, все были мертвы, – его голос прозвучал равнодушно, но я ощущала, сколько скрытой боли за этим таилось. – А передо мной стоял выбор: умереть вместе со всеми, заразившись, или ввести полученный препарат и надеяться на то, что однажды за мной прилетят. И что для моей цивилизации не все еще кончено. В конце концов, решающим оказалось тщеславие ученого. Я не желал, чтобы дело всей моей жизни оказалось погребенным на этой пустынной планетке. И я ввел себе препарат. Потом, изучая свои клетки, понял, что если бы не сделал этого, сам бы умер в течение пары суток. Вирус уже успел проникнуть и в меня. Но обновленная ДНК справилась с ним. Трупы пришлось уничтожить, как и многое, с чем мои коллеги соприкасались при жизни. Я хотел избежать возможного возвращения вируса на случай, если однажды за мной прилетят. Не хотел, чтобы еще кто-нибудь заразился, ведь препарат мог и не подействовать на других. Я не был до конца уверен, что разработал универсальное средство. Шло время, а за мной так и не прилетали. Понадобилось два года жалкого одинокого существования на этой планете, чтобы понять истину. – Он говорил отстраненно и спокойно, полуприкрыв веки. Казалось, рассказывает все это не нам, а словно отчитывается перед теми, кого уже не вернуть. Объясняет, почему принял те или иные решения. Никто из нас не мешал и не прерывал, давая ему возможность выговориться. – В конце концов, я уничтожил все формулы и опытные образцы, которые могли помочь посторонним воспользоваться моим открытием. И ввел себя в анабиоз, предварительно настроив систему таким образом, чтобы отреагировала на чужеродное вторжение. Решил, что если это окажутся вадеры, смогу восстановить все исследования. А если нет, то сделаю все, чтобы мое открытие не досталось тем, кто может неправильно его использовать.