Марина Снежная - Межзвездная Академия-2

Я уже чувствовала себя лучше, поэтому надеялась, что смогу нормально пережить занятие по физической подготовке, которое стояло в расписании первым. После рассказа Арлас даже хотелось увидеть ксенита. Посмотреть на него другими глазами, уже без прежнего страха, как раньше. Особенно смущала главная причина того, почему хочу произвести на него хорошее впечатление. Он друг Рендала, а значит, наверняка тот прислушивается к его мнению.

Но на занятии ждало разочарование. К пилотам приставили не самого Хир-Но-Гара, а другого преподавателя по этой дисциплине. Хорошо сложенный, еще молодой новоземлянин с военной выправкой и суровым грубоватым лицом, по имени Гюнтар Шмидт. Глядя на него, я неосознанно сравнивала преподавателя с Рендалом, сама не понимая, почему теперь каждого встреченного мужчину с ним сравниваю. Рендал держался со студентами так же отстраненно, сохраняя дистанцию, как и Шмидт, но суровый вид в его случае смягчался приятными чертами, которыми хотелось все время любоваться, и потрясающим обаянием. В Гюнтаре же этого не было. Он казался вообще лишенным каких-либо эмоций, больше напоминая робота. Так что наши невольно оробели, настороженно глядя на преподавателя, обводящего всех холодным взглядом. На приветственные речи он не разменивался, лишь коротко представился и провел перекличку, после чего начал гонять по плацу.

Я ощутила дурноту уже на середине первого круга – вернулись головокружение и тошнота, а ноги то и дело заплетались. Дышала я тяжело и прерывисто, понимая, что вряд ли сумею выдержать занятие, раз уже в начале чувствую себя настолько плохо. Нужно было послушаться Арлас и остаться дома! – мелькнула упадническая мысль, но я упрямо расправила плечи, отгоняя ее. Нет уж, раз сама виновата, надо расплачиваться! Никто не заставлял вчера столько пить. Пусть это станет мне наукой!

Плелась в самом конце группы, с трудом заставляя себя не останавливаться. Что-то подсказывало, что если это сделаю, то вряд ли смогу бежать дальше. Сильнее всего беспокоило то, что становилось все жарче, и это лишь усугубляло общее состояние. Перед глазами плясали цветные пятна, нестерпимо хотелось пить. Не знаю, как все-таки пробежала положенное число кругов. Потом настал черед физических упражнений, и я вяло размахивала руками и ногами, спрятавшись за спинами остальных. А вот на полосе препятствий организм уже не выдержал такого издевательства над собой. Сорвавшись с бревна, по которому полагалось пробежать очередной участок пути, я рухнула вниз и отключилась.

Очнулась от слабых голосов, доносящихся откуда-то неподалеку. С трудом разлепив веки, заозиралась. Увидела в нескольких шагах от меня мужчину в белом медицинском халате и Шмидта.

– Где я? – еле ворочая языком, спросила, разглядывая стерильно-белое помещение с такими же койками, как и та, на которой лежала, и стеллажами с медицинскими инструментами.

– Вы в лазарете, – вежливо откликнулся, по всей видимости, врач. – Весьма опрометчиво было с вашей стороны идти на занятие с такой температурой.

Значит, Арлас оказалась права – мне стоило прислушаться. Я только вздохнула. Хотя радовало одно – теперь есть приличное оправдание плохому самочувствию.

– В следующий раз головой думайте, студентка, – сухо заметил преподаватель и, видимо, посчитав свою миссию выполненной, двинулся к двери.

Я вздохнула – вот и еще один наставник считает меня совершенно безнадежной. Если так пойдет и дальше, то вряд ли я не то что окажусь в числе лучших студентов, а и вообще закончу Академию. А так как контракт еще никто не отменял, буду отрабатывать его на положении обслуживающего персонала, если не захочу выплачивать штраф.

Но не успел Шмидт выйти за дверь, как та сама отъехала в сторону, пропуская всклокоченного, обеспокоенного Рендала. Не успела я удивиться и поразмышлять над тем, что его настолько взволновало, как взгляд мужчины, обежав помещение, остановился на мне. Те несколько секунд, что меня рассматривали и буквально ощупывали глазами, я даже дышать нормально не могла. Сердце тяжело ухало внутри, с трудом разгоняя по венам кровь, в горле еще больше пересохло. Потом Рендал обрел прежний неприступный вид и уставился немигающим взглядом на Шмидта.

– Какого дьявола ты загоняешь студентов моего направления до такого состояния? – процедил он таким тоном, что даже у меня по спине холодок пробежал, хотя обращались и не ко мне. – Это тебе не казарма и не военное направление! Если не можешь отличить одно от другого, я позабочусь о том, чтобы ты нашел себе более подходящее место.

Лицо Шмидта оставалось таким же непроницаемым, но в глазах полыхнули гневные искорки. А я с ужасом поняла, что теперь и вовсе стоит забыть о том, чтобы этот преподаватель нормально ко мне относился. Из-за моего безрассудства еще и пострадать может ни за что ни про что. Пусть он и не особо жалел студентов, но остальные-то выдержали нагрузку. Может, и я бы выдержала, не будь в таком жалком состоянии. Врач же, похоже, находился в шоке, с недоумением глядя на напряженного, как струна, Рендала. Пусть тот внешне и сохранял самообладание, но атмосфера вокруг него была явно взрывоопасная. Казалось, дай ему Шмидт только повод – и тут же сорвется. И ведь понимаю, что лучше бы помолчать, не перенаправляя на себя гнев Рендала, но уж слишком сильно чувствовала свою вину, чтобы смолчать.

– Мистер Шмидт не виноват, – хрипло выдохнула и едва удержалась от того, чтобы зажмуриться, когда на меня обратились полыхающие стальным блеском глаза Рендала. – Я не говорила ему о том, что плохо себя чувствую. Нужно было сразу в лазарет обратиться…

– Что с ней? – обратился Рендал уже к лекарю, не удостоив меня ответной репликой.

– Слабость, температура, нервное истощение и сильный стресс привели к срыву. Организм просто не выдержал еще и физической нагрузки. Я уже вколол жаропонижающее, пропишу также успокоительное. Несколько дней студентке стоит поберечь себя немного, но с ней однозначно все будет в порядке.

– Если мы все выяснили, я, пожалуй, пойду. Никто моих обязанностей в отношении других студентов не отменял, – сухо заявил Шмидт, и я невольно восхитилась его выдержкой. На агрессию Рендала внешне даже не отреагировал, хотя его не могло это не задеть.

Сероглазый смерил его мрачным взглядом и не удостоил ответной репликой. Шмидт быстрым уверенным шагом направился к выходу, оставляя нас среди воцарившегося неловкого молчания.

– Вы не могли бы оставить нас на пару минут? – неожиданно обратился Рендал к врачу. Тот поспешно кивнул и вышел следом за преподавателем физической подготовки.

Глядя на все еще напряженного Рендала, я тихо проговорила:

– Простите меня, пожалуйста. Я не хотела, чтобы из-за меня у кого-то были неприятности.