Unknown - Miropolskiy I fb2

Историк подошёл к доске и говорил, тыкая пальцем то в одну, то в другую свою памятку. Одинцов с Евой встали рядом. Дверь в малую гостиную оставалась открытой. Вейнтрауба заметили, только когда он уже скромно уселся на диванчик в углу.

– Простите, не хотел мешать, – по-русски сказал старик, в при

ветствии подняв набалдашник трости. – Работайте, работайте. Уговаривать троицу было ни к чему.

– Есть легенда, что внушительную часть своих сокровищ тамплиеры переправили на Русь, – говорил Мунин. – И Москва благодаря этому внезапному богатству стала центром новой страны. Дело довершила женитьба деда Ивана Грозного на Зое Палеолог, племяннице последнего византийского императора. Про сокровища наверняка выдумки, но женитьба – исторический факт. А такую невесту не отдали бы за обычного князя. Рюриковичей тогда хватало. После того, как турки захватили Константинополь и Византийская империя исчезла, Зоя с отцом жили в Риме. К ним стояла очередь из лучших женихов Европы – выбирай любого! Московский князь чем-то сильно выделялся среди остальных, раз именно ему доверили возродить прерванный царский род.

Пётр Первый наладил дипломатические отношения с орденом госпитальеров, продолжал историк. Когда Наполеон захватил Мальту и отнял у рыцарей все земли, император Павел купил для беглых мальтийцев дворец в центре Петербурга, принял титул Великого магистра ордена и включил мальтийский крест в герб Российской империи. – Случай небывалый, – говорил Мунин. – Потому что орден католический, а Павел был главой православной церкви. Понимаете, что это значит? Павел соединил римскую и византийскую ветви христианства, разобщённые на протяжении полутора тысяч лет! Соединил буквально за год! И вот что я думаю... Мунин сделал многозначительную паузу. – Это событие так же невероятно, как и появление готики, европейской банковской системы и так далее, – сказал он. – Возможно, Павлу досталось тайное знание тамплиеров, которое рыцари привезли из Эфиопии или Израиля и двести лет использовали в Европе, а потом передали госпитальерам. Король Брюс выменял это знание у тамплиеров на их жизни, когда был разгромлен орден Храма. А госпитальеры точно так же передали его Павлу, чтобы спастись в России. – Ничего, если я про артиллерию пару слов? – осторожно спросил Одинцов. – Это же моя тема... Я понять пытаюсь, откуда у наших при Иване, при Петре и при Павле быстро появлялись лучшие в мире пушки. Если было какое-то инженерное знание, которое позволило изобрести готику, может, и артиллерию так же... ну, формулы какие-то использовали... Ева, ты что скажешь? Американка пожала плечами. – Это больше физика, а не математика. Знание надо передавать. Как?

– От посвящённого к посвящённому и в книгах, разумеется, – сказал Мунин. – «Повесть...» и «Парсифаль» далеко не единственные, но ту же «Повесть...» подготовили специально для Петра. Её списки Екатерина Вторая изучала, они хранились при дворе, и Павел тоже мог их читать. А у Ивана Грозного была библиотека, по слухам, лучшая в Европе. Там наверняка лежала не только «Повесть...», но и хроники, по которым её писали. Византийские хроники-то уж точно. – Про эту библиотеку вообще отдельный разговор, – сказал Мунин персонально Еве. – Огромное собрание уникальных книг и рукописей пропало самым непостижимым образом. До сих пор ищут. Основную часть привезла Зоя, много чего сам Иван потом добавил. Очевидцы уверяли, что библиотека занимала два подвала и хранилась, как великое сокровище... – О'кей, – поспешила сказать американка в опасении, что разговор уйдёт от темы. – Про библиотеку в другой раз. Допустим, знание движется. Я понимаю, если Франция. Понимаю, если Италия. Почему Россия? – Поддерживаю! – подал из угла голос Вейнтрауб. – Почему Россия? – Может быть, из-за универсальной географии, – предположил Мунин.

Он вооружился макбуком и мгновенно нашёл нужную цитату в тексте «Повести временных лет».

Тут был путь из Варяг в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же течёт на юг, а Двина направляется на север, и впадает в море Варяжское. Течёт Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине – в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывёт Русским, – по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра.

Вейнтрауб внимательно вслушивался в малопонятный текст и переспросил:

– Нево?

– Имеется в виду Ладога, – сказал Мунин. – Здешняя река называется Нева, потому что Ладожское озеро в древности называлось Нево.

– Нево! – снова отчётливо проскрипел миллиардер, глядя на Еву.

Американка обменялась с ним пулемётной очередью фраз, которых Мунин с Одинцовым не поняли, а потом некоторое время сосредоточенно смотрела на экран макбука и бегала пальцами по клавиатуре. Скоро принтер зажужжал и выбросил в лоток листы с распечатанными географическими картами. Ева вывесила их рядышком на доске. Первая карта изображала Иерусалим и Мёртвое море, вторая – Петербург и Ладожское озеро. – Моисей водил евреев по пустыне сорок лет, но не мог войти с ними в Землю обетованную, – сухо сказала Ева по-английски. – Его могила на берегу Мёртвого моря – не на израильском, а на противоположном, где сейчас Иордания. Точного места никто не знает. Есть версия, что Ковчег Завета спрятали в пещере, где похоронен Моисей. Американка обвела фломастером участок на карте Израиля и добавила по-русски: – Где-то здесь. Горный массив Нево. Место, где две с половиной тысячи лет Ковчег ищут. Оказывается, есть другое Нево, где тоже может быть Ковчег. – Ч-чёрт! – вырвалось у Одинцова. – Это наш хозяин догадался?! – Я тоже могла догадаться, – заметила уязвлённая Ева. – Если бы

сразу слышала этот текст. Нево – понятно же. Нево! Одинцов обернулся к Вейнтраубу. – Спасибо. Даже расстояния совпадают! Что от Иерусалима до Мёртвого моря, что отсюда до Ладоги по прямой порядка ста километров... – Он снова взглянул на карты. – А Волхов течёт из Ильменя в Ладогу, как Иордан из Кинерета в Мёртвое море. Длина реки там и здесь километров двести. Обалдеть. Во мы дураки-то! – Это не мы дураки, это я дурак, – сказал Мунин за спиной у Одинцова.

Историк смотрел на свою часть доски, где среди листков с памятками была вывешена распечатка гравюры петровского времени. Нижнюю половину занимало изображение Невы с кораблями на волнах, первых столичных построек и Петропавловской крепости со шпилем собора; в верхней клубились густые облака, а в них парило