Лорел Гамильтон - Мертвый лед

- Так и сеть.

- Значит он играл нечестно.

- Да.

- Тогда он мертв.

Он провел рукой по своим коротким волосам, приглаживая их, а затем оглянулся на меня. Смуглое лицо с высокими широкими скулами. Он был красивым мужчиной. В его лице угадывались мексиканские корни, как у некоторых их ирландское наследие, хотя семья Рафаэля многие поколения назад покинула Мексику так же, как ирландские американцы Ирландию. Порой гены проявляются, просто чтобы напомнить нам о том, кто мы есть.

- За нечестную игру ему грозит казнь, да.

- На что он надеялся? - спросила я.

- На мою смерть.

Я всмотрелась в его карие глаза, такие темные, что почти черные, как в его крысином обличье. Коснулась его мокрых волос.

- Он не станет королем, если умрет, - заметила я.

- Подозреваю, им жертвовали ради кого-то, кто выступил бы вперед, если бы я погиб.

- Я думала, тебе не стать королем, пока ты не убьешь старого правителя.

- Обычно так и есть, но в наших законах сеть пункт о королях, погибших в боях, не решающих вопросы лидерства.

Его плечи содрогнулись, а голова вновь прижалась к кафелю.

- Почему ты не перекинешься и не попробуешь исцелиться?

- Я уже это сделал.

Я потянулась к ране посередине его спины, но так и не коснулась.

- Она все еще размером с мою ладонь.

- Не уверен, что рана уменьшилась.

- Должна была, если только это было не серебро. Ты достаточно силен для таких ранений.

- Я был достаточно силен, но даже короли стареют и в конце концов ослабевают, Анита. Как правило, именно годы, а не потеря боевого мастерства, замедляют нас настолько, чтобы потерять корону. Король, которого я победил, был совсем седым и в человеческом, и в крысином обличье.

- Ты не стар, Рафаэль.

С этой раной было что-то не так. Она выглядела неправильно.

- Я старше, чем выгляжу. - ответил он.

- Чем тебя ранили?

- Четырехгранным клинком, расширяющимся к рукояти.

- Больше похоже на какое-то копье, чем на нож, - заметила я.

- Он уникален.

Я поднялась и больше отдернула занавеску, чтобы рассмотреть рану при лучшем освещении.

- Он воткнул его и провернул или что-то вроде того.

- Часть клинка обломилась, оставшись в ране. Их лекарю пришлось вытаскивать обломок, когда я покинул круг вызова.

Я представила, как что-то настолько огромное воткнули бы мне в спину, а затем с силой рванули, чтобы провернуть и сломать клинок внутри раны. Плоть внутри раны казалась... обожженной.

- Тебе нужно в ту клинику для местных ликантропов с персоналом-веркрысами.

- Я не могу позволить другим узнать, что я слаб, Анита. Я сам убил того, кто сделал это. Как только люди прознают, что я не в состоянии залечить рану лучше, чем сейчас есть, мне бросят новый вызов на следующей неделе или в следующем месяце. Они накинутся как стервятники на раненного зверя.

- И ты пришел сюда, так что никто из твоих людей даже понятия не имеет.

- Ты и твои короли - мои союзники. Моя слабость отразится на всех нас, поэтому вы будете беречь мою тайну, пока мы не подыщем нового короля, который не принесет беды, заняв мое место.

- Если ты говоришь о том, чтобы позволить убить себя тому, кто по твоему мнению должен стать следующим крысиным королем, то забудь. Я не поддерживаю самоубийства.

Он стиснул мое запястье.

- Разве ты не понимаешь, Анита? Я не просто король местного родера, я правитель крыс всей страны. И нас достаточно, чтобы бросить вызов едва ли не любой из животных групп.

Я встретила его почти отчаянный взгляд и сказала то единственное, что могла:

- Я все понимаю, но не позволю тебе принести себя в жертву, пока мы не перепробуем все возможные варианты. Рафаэль.

Он выпрямился, стоя на коленях, и повернулся, чтобы лучше видеть меня, и это движение заставило его согнуться пополам от боли. Рафаэль почти уронил нас обоих на пол, сжимая мое запястье.

- Мне нужно больше света. С этой раной что-то не так.

- Делай, что должна, - сказал он. отпуская мою руку, встав на четвереньки и опустив голову, словно загнанная лошадь. Я перекинула его руку через свое плечо и, осторожно придерживая, стараясь не касаться раны, помогла подняться на ноги. Обычно он держался так прямо, так твердо, но сейчас пошатнулся, и на мгновенье мне пришлось принять на себя большую часть его веса. Затем Рафаэль собрался и помог мне вытащить себя из кабинки в зону общих душевых, где освещение было получше.

Я задумалась, отвести ли его к скамьям в раздевалке или усадить прямо здесь на полу, потому что стоять без посторонней помощи Он не мог и хотел, чтобы как можно меньше людей видели, как сильно он ранен. Я все-таки подвела его к стене, чтобы он мог облокотиться о нес, но он опустился на колени, как и прежде. По крайне мере теперь Он стоял на коленях под ярким светом, а мне это и было нужно.

По внешней части рапы я могла определить под каким изначальным углом вошло оружие. Края начали затягиваться, но клинок был серебряным, поэтому это максимум, на что было способно тело Рафаэля. Но то, что мне казалось странным было не здесь, а глубоко в мясе его тела.

- Такая глубокая рапа, как эта. должна была все еще кровоточить. По крови нет.

- Значит я залечил ее?

- Внешние края раны, думаю, да, или по крайней мере твое тело пытается исцелиться, но в глубине раны плоть словно обожжена. Я даже не уверена, что подобрала верное слово, чтобы описать то, что я вижу. Нам нужен врач.

- Нет, - отрезал он, и его голос при этом звучал очень категорично. Я встречала достаточно лидеров сообщества ликантропов, чтобы понимать: "нет" Рафаэля, сказанное так – окончательное решение, не подлежащее обсуждению.

- Ладно, но могу я пригласить сюда Мику и услышать его мнение?

Он прислонился лбом к кафелю, как будто чтобы просто устоять на коленях, он должен был приложить усилие.

- Да. я доверяю ему так же, как тебе.

Я вышла в раздевалку, взяла свой телефон и набрала Мике.

- Натаниэль говорит, что ужин уже остыл, - сказал он вместо приветствия.

- Спустись в общие душевые. Один из оборотней ранен, и рана выглядит странно.

- На такой случай у нас есть врач. Что ты не договариваешь, Анита?

- Это Рафаэль, и он отказывается от врача. Он говорит, что доверяет только тебе, мне. Жан-Клоду. Ричарду и другим королям, и союзникам, но никому больше.

- Сейчас буду, - сказал он, и то, как Он не всерьез по-семейному пожурил меня, было забыто. Теперь он был исключительно деловой.

Я всегда ценила это в нем: он умел отбросить в сторону все незначительное и сосредоточиться на главном.

Я села рядом с Рафаэлем. Он взял меня за руку, крепко сжимая в приступах боли, напоминая мне, каким чудовищно сильным он был.

- Скажи мне. если я сделаю тебе больно.

- Поверь, скажу.

Он снова задрожал и склонился к полу. Его голова коснулась моего бедра, и я провела рукой по его влажным волосам.