Джулианна Киз - Под вопросом

Нэйт с Марселой – полные противоположности. Нэйт – высокий блондин, хипстер в обтягивающих джинсах и очках в темной оправе, а Марсела – из тех девчонок, кто задаст трепку любому хипстеру. У нее пристрастие к сапогам-чулкам, коротким юбкам и чересчур обтягивающим топам. В комплекте с ее обесцвеченными волосами и фирменной красной помадой, она похожа на кинозвезду пятидесятых и одновременно на дерзкую школьницу, которая ненавидит меня. После ареста в мае я оборвала все связи, и вроде как надеялась, что лето вдали от Бернема поможет ей обуздать свою злость, но нет. Две недели назад она вернулась с той же жгучей неприязнью, с какой уезжала.

– Хэй, – говорит Нэйт, когда я влетаю на кухню, завязывая фартук на талии. Я припарковала свой велосипед в переулке и теперь мою руки, притворяясь, будто не замечаю, что Марсела игнорирует меня, вытаскивая противень с маффинами из духовки. – Ты опоздала, – добавляет он, опираясь о стол.

– На три минуты, – показываю я, вытирая руки. – Не рассчитала время поездки.

– Ты весь год проделывала один и тот же путь.

– Не сегодня. Я пе…– пытаюсь остановиться, но слишком поздно. Не то чтобы это стало проблемой, если бы Нэйт узнал, где я живу, но совершенно ясно, что я не могу позволить себе одну из тех квартир, поэтому очевидно, что следующий вопрос будет о соседях, а сейчас я не хочу об этом говорить.

И вообще когда-либо.

Нэйт может и не знать о Келлане, а вот Марсела знает.

– Погоди-ка, – говорит он, когда я пытаюсь проскользнуть вперед. – Ты переехала?

– Да, – бросаю через плечо. – Думаю, я слышала звонок. Пора за работу!

Локтем толкаю створку дверей в зал кофейни, вдыхая знакомый запах кофе, ванили и выпечки. Владелец «Бинс» – большой меценат, и каждый квадратный дюйм кофейни, не занятый кофе, закусками или сиденьями, предназначен для демонстрации произведений искусства. У нас есть все: от картин на стенах, до вручную сделанной мебели, скульптур, бижутерии и очень популярной коллекции русских матрешек, разрисованных под известных персонажей из фильмов.

Я узнаю женщину, ожидающую у стойки. Она часто заходит и довольно мила, но в последнее время ее заказы становятся все замысловатей, и, хотя она выглядит всего на пару лет старше меня, упорно носит шубы круглый год. Марсела назвала ее Норковая Шубка, и прозвище приклеилась.

– Готовы сделать заказ? – спрашиваю я.

– Да, пожалуйста. Я буду кофе со льдом с двойной порцией обезжиренного мятного мокко и кокосовым молоком. Без пенки.

Нэйт задерживается возле меня, и она посылает ему смущенную улыбку, которую он едва замечает. В кои-то веки я благодарна за ее мудреный заказ. Радуясь возможности избежать дальнейших расспросов, я абсурдно долго вожусь с заказом, убеждаясь, что чашка идеально наполнена, прежде чем передвинуть ее по стойке.

– Спасибо, – она бросает очередной взгляд на Нэйта, который осторожно наполняет поднос брауни, и уходит.

– Итак, – говорит он, когда Норковая Шубка отходит, – ты переехала?

– Да. – Я добавляю мелочь в нашу коробку с чаевыми. – Просто на край кампуса. За кампус. Чуток.

Он хмурится:

– Прямо за кампусом довольно хороший район.

– Безопасно и настраивает на серьезный лад.

Он закатывает глаза. Нэйт знает все о переменах в моей жизни, и при том, что не испытывал особого восторга, когда меня арестовали, думает, что я воспринимаю все чересчур серьезно. И все же я такая, какая есть. Всегда была. Либо горячая, либо холодная, и никогда между. Либо невидима, либо под арестом.

Я начала формироваться, когда мне было тринадцать, испытывая неловкость от нежелательного внимания к своей груди. Без всякого перехода превратившись из неуклюжего, нескладного подростка в объект для улюлюканий и вожделеющих взглядов, я как могла противилась этому: мешковатые свитера, джинсы, кроссовки и отсутствие макияжа. И по большей части добилась желаемого результата. Я не получала внимания. И свиданий тоже. Никто не приглашал меня на Рождество, вечер встречи выпускников и даже на танцы. Мне приходилось ходить с соседом Чарли, который был на год младше меня. Когда приехала в Бернем из Вашингтона, то решила, что пора сменить темп жизни. Я не собиралась прятаться за безразмерной одеждой, найденной на распродажах, хотела выбраться из мною же созданной скорлупы и жить своей жизнью. Встретив Марселу на второй день в колледже, я поняла, что она была идеальной сообщницей и отличным гидом по тусовкам Бернема. Не было такого, чтоб я особо стеснялась или испытывала неудобство – я просто никогда не использовала отвязную, сексуальную сторону своей натуры.

До прошлого года.

Систематически. Бесконечно. А иногда и незаконно.

Я разогналась от нуля до шестидесяти, ни разу не нажав на тормоза, и в конце концов оказалась на обочине. Ну и вот она я. Снова вернулась к нулю, затянув пояс, расплачиваюсь за все свое веселье. Стоило ли оно того? Я бы сказала, да. Полностью ли я осознаю, что откатилась назад от шестидесяти к нулю, не пытаясь найти приемлемую золотую середину? Опять же да.

Я получала хорошие отметки в старшей школе, но там это было несложно. А в колледже трудно. Бернем – альма-матер моего папы, что является единственной причиной того, почему я здесь, и он небезосновательно считается престижным. Среди выпускников, которыми они бахвалятся, два президента, лауреат Нобелевской премии и Верховный судья. Профессора завалят тебя, если посчитают, что ты не особо стараешься или халтуришь. Недостаточно просто посещать занятия и выполнять все задания – они хотят знать, что ты прилагаешь усилия. А в прошлом году я этого не делала. Как следствие, моя стипендия урезана наполовину, в этом году родители оплачивают недостающую сумму, а я переезжаю к Келлану МакВи, своему новому аддераллу 6.

Пусть в прошлом году я и получила С 7по Статистике, но все равно понимаю провальность этого плана.

Глава третья

Окей, возможно, я придавала всей этой фигне «Келлан МакВи мой сосед» большее значение, чем, собственно, необходимо. Ведь он всего лишь парень. Парень, который приходит домой после утренней игры в футбол под дождем, снимает промокшую толстовку, проходя через гостиную, и улыбается мне, прежде чем исчезнуть в ванной.

Я упоминала, что Келлан мускулистый? Типа как-это-бывает-по-настоящему мускулистый? Потому что так и есть. И как бы я не хотела притвориться, что мой рот наполняется слюной из-за бутерброда с арахисовым маслом, это не так. И то жаркое чувство, что распространяется по моему животу, тоже не имеет ничего общего с едой, а полностью связано с тем фактом, что я ни с кем не была с того раза в чулане с Келланом.

Долгих четыре месяца назад.

Я решительно закрываю и запираю на замок дверь перед грязными мыслишками, старающимися проникнуть сквозь дымку серьезности в моей голове, и сосредотачиваюсь на том, чтобы отнести свою тарелку в раковину, когда Келлан выходит из ванной в шортах и… и все. Только в шортах. Его темные локоны мокрые и блестящие, капельки воды скатываются между грудными мышцами и ниже, по кубикам его пресса и...