Брендон Сандерсон - Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей

Пиршественный водоем представлял собой неглубокое искусственное озеро, заполненное до краев водой. По озеру разбросаны каменные островки-платформы для гостей. Замысловатый ландшафт создали королевские духозаклинатели, которые отвели воду из бли­жайшей реки. «Напоминает Села-Талес, — подумал Далинар, пересекая первый мост. Он часто бывал на западе Рошара, когда был молод. — И Чистозеро».

Пять островов соединяли между собой мосты, перила которых, выполненные в виде орнамента из свитков, были так изящны и нежны, что после каждого пира их прятали в хранилище, уберегая от Великих бурь. Этим вечером в воде медленно плавали цветы. Время от времени появлялись лодочки шириной в ладонь, нагруженные­ сияющими самосветами.

Далинар, Ренарин и Адолин вышли на первую гостевую платформу.

— Одна чаша синего, — сказал Далинар сыновьям. — А потом — только оранжевое.

Старший сын тяжело вздохнул:

— Нельзя ли хоть на этот раз...

— Адолин, пока ты принадлежишь к моему Дому, будешь следовать Заповедям. Моя воля нерушима.

— Отлично, — бросил юноша. — Идем, Ренарин.

Они отделились от Далинара и остались на первой платформе, где собрались молодые светлоглазые.

Великий князь прошел на следующий остров — средний, предназначенный для малой знати. По бокам от него располагались раздельные гостевые острова: мужской — справа, а женский — слева. На центральном, однако, мужчины и женщины пировали вместе.

Вокруг Далинара светлоглазые, удостоившиеся приглашения, от души пользовались гостеприимством короля. В духозаклятой еде нет ничего особенного или необычного, но за роскошными королевскими столами всегда подавали пряности из далеких краев и экзотическое мясо. Далинар чувствовал запах жареной свинины и даже курятины. Уже минуло много времени с той поры, как он пробовал мясо странных летающих созданий из Шиновара.

Мимо прошел темноглазый слуга в одеянии из тонкой красной ткани, с подносом крабовых клешней. Далинар пересек остров, огибая компании пирующих. В основном пили фиолетовое вино, самое опьяняющее и насыщенное из всех цветных вин. Форму почти ни­кто не надел. Несколько человек надели узкие короткие сюртуки, но большинство, отбросив притворство, нарядились в просторные шелковые рубашки с оборками и соответствующие сандалии. Рос­кошные ткани блестели в свете ламп.

Эти модники бросали на Далинара оценивающие взгляды. Он помнил времена, когда вокруг него на пирах вроде этого собиралась толпа друзей и знакомых — и, разумеется, подхалимов. Теперь никто не приближался, хотя перед ним расступались. Элокар мог считать, что его дядя слабеет, но его репутация умеряла пыл большинства светлоглазых рангом пониже.

Вскоре он приблизился к мосту, ведущему на последний остров — тот, где находился король. Его окружали лампы на шестах, излучавшие синий буресвет, а в самом центре платформы располагалась жаровня. Внутри ее пламенели темно-красные угли. Рядом с жаровней за столом в окружении великих князей пировал Элокар. Столы по краю платформы занимали гости. Женщины и мужчины сидели строго раздельно.

У самого моста на высоком табурете пристроился Шут. Он-то был одет как подобает светлоглазому — в строгий черный мундир, с серебряным мечом на поясе. Далинар невольно покачал головой.

Шут одаривал оскорблениями всякого, кто ступал на остров.

— Светлость Маракаль! Какая чудовищная прическа; вы очень смелы, раз появляетесь на людях в таком виде. Светлорд Маракаль, жаль, что вы не предупредили о своем появлении, — я бы отказался от ужина. Ненавижу, когда меня тошнит после сытной трапезы. Свет­лорд Кадилар! Как я рад вас видеть. Гляжу на ваше лицо и вспоминаю о том, кто мне дорог.

— Неужели? — спросил иссохший старик Кадилар, замедляя шаг.

— Да, — отозвался Шут, взмахом руки веля ему не задерживаться, — о моей лошади. О светлорд Нетеб, сегодня от вас исходит неповторимый запах... Вы напали на мокрого белоспинника или он на вас просто чихнул? Леди Алами! Нет, прошу, ничего не говорите — так мне будет гораздо легче сохранить свои иллюзии по поводу вашего ума. И светлорд Далинар. — Шут кивком приветствовал князя, когда тот приблизился. — Ах, мой дорогой светлорд Таселин. Все еще заняты экспериментом по достижению глубин человеческой глупости? Удачного погружения. Это бесценный опыт.

Далинар приостановился возле табурета Шута, а сердитый Таселин вразвалочку прошел мимо.

— Шут, — заметил Далинар, — ты хватил лишку.

— И что же у меня лишнее? — лукаво поинтересовался мужчина. — Лица, руки или сферы? Я бы ссудил тебе лицо, но человеку по определению положено не больше одного, а случись у кого два — могут перепутать с Шутом. Руку бы тоже мог одолжить, но, боюсь, я ими обеими так часто копался в дерьме, что теперь они не подходят такому, как ты. А если отдам одну из сфер, то зачем же мне вторая? Я, видишь ли, к обеим очень сильно привязан. — Он помедлил. — Ах да, ты же не видишь. Хочешь посмотреть?

Он привстал со своего табурета и сделал вид, будто собирается расстегнуть ремень.

— Шут, — сухо одернул великий князь.

Острослов рассмеялся и похлопал Далинара по плечу:

— Прошу прощения. Это сборище провоцирует меня на самые грубые шутки. Возможно, все дело в дерьме, о котором я уже упомянул. Изо всех сил стараюсь, чтобы мое отвращение к ним было возвышенным, но они все время мешают.

— Шут, стоило бы проявить осторожность, — предупредил Далинар. — Это сборище не будет терпеть тебя вечно. Не хотелось бы узнать, что кто-то всадил в тебя нож; внутри тебя хороший человек.

— Да, — согласился Шут, окидывая платформу взглядом. — Он был очень вкусным. Далинар, боюсь, ты предупреждаешь не того, кого надо. Когда вернешься домой, расскажи о своих тревогах зеркалу, и несколько раз. Слухи вокруг так и прыгают.

— Кто прыгает?

— Слухи. Жуткие дряни. Впиваются в человека и пьют кровь.

— Может, блохи?

— Да какая разница. Погляди-ка, там болтают о тебе.

— Про меня всегда болтают.

— Сейчас все гораздо хуже. — Шут посмотрел ему прямо в глаза. — Ты действительно предложил забыть про Договор Отмщения?

Далинар глубоко вздохнул:

— Только королю.

— Что ж, а король об этом кое-кому рассказал. Эти люди трусливы и, без сомнения, хорошо разбираются в трусости, поскольку в последнее время очень часто позволяют себе называть трусом тебя.

— Буреотец!

— Нет, я Шут. Но понимаю, нас с ним очень легко перепутать.

— Потому что от тебя слишком много ветра, — проворчал Далинар, — или слишком много шума?

На лице королевского острослова появилась широкая улыбка.

— О-го-го, Далинар! Я впечатлен! Может, стоит назначить тебя Шутом? А я тогда стану великим князем. — Он помедлил. — Нет, это было бы плохо. Мне хватило бы секунды, чтобы сойти с ума, слу­шая их разговоры, а потом я бы всех перебил. И заменил кремлецами, наверное. Королевство бы от этого точно не пострадало.