Брендон Сандерсон - Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей

Вскоре фургоны покатились по неровной земле. Каладин угомонился, когда небо прояснилось, а Великая буря превратилась в черное пятно в западной части горизонта. Солнце дарило долгожданное тепло, и рабы млели в его лучах; струи воды стекали с их лохмотьев, и позади фургона оставался влажный след.

Вскоре возле Каладина мелькнула светящаяся лента. Он начал привыкать к присутствию спрена ветра. Новая знакомая исчезла во время бури, но теперь вернулась.

— Я видел твоих собратьев, — безучастно заметил Каладин.

— Собратьев? — переспросила она, приняв облик молодой женщины, и зашагала вокруг него по воздуху, иногда кружась, словно танцуя под неслышную музыку.

— Спренов ветра, — пояснил Каладин. — Они гнались за бурей. Ты точно не хочешь отправиться с ними?

Девушка-спрен с интересом посмотрела на запад.

— Нет, — сказала она после паузы и продолжила танцевать. — Мне и здесь хорошо.

Каладин пожал плечами. Спрен перестала его дразнить, и ее присутствие уже не раздражало.

— Рядом есть твои собратья, — сказала она. — Такие же, как ты.

— Рабы?

— Не знаю. Люди. Не те, которые здесь. Другие.

— Где?

Она ткнула полупрозрачным пальчиком на восток:

— Там. Их много. Много-много.

Каладин встал. Он и не думал, что спрен может иметь представление о том, как измерять расстояние и количество. «Да... — Каладин прищурился, изучая горизонт. — Это дым. Печные трубы?» Пахло дымом; если бы не дождь, он почувствовал бы запах раньше.

Стоило ли беспокоиться? Какая разница, где быть рабом, если уж ты все равно им останешься. Каладин принял свою судьбу. Так и следовало себя вести. Ни забот, ни тревог.

И все же он с любопытством пригляделся, когда фургон выехал на вершину холма. Там был не город. Там было кое-что побольше, кое-что повнушительнее. Громадный военный лагерь.

— Великий Отец бурь... — прошептал Каладин.

Десять армий расположились согласно знакомому алетийскому узору — по кругу, сообразно рангу, с обозами с внешней стороны, за которыми следовали наемники, полноправные граждане-солдаты и, в самой середине, светлоглазые офицеры. Каждая армия обосновалась в отдельном громадном кратере со скалистыми краями. Кратеры напоминали сломанные яичные скорлупки.

Восемь месяцев назад Каладин покинул очень похожую армию, хотя войска Амарама были куда малочисленнее. Эти занимали мили и мили, тянулись далеко на север и юг. В воздухе горделиво трепетали тысячи знамен, на которых красовались тысячи разных семейных глифпар. Попадались палатки — в основном на окраинах лагерей, — но большей частью солдаты размещались в каменных казармах, созданных духозаклинателями.

Над лагерем, что располагался прямо перед ними, реяло знамя, которое Каладин видел в книгах. Темно-синее, с белыми глифами «хох» и «линил», стилизованными под меч и корону. Дом Холин. Королевский дом.

Обескураженный Каладин окинул взглядом другие войска. На востоке открывался вид, о котором он знал из десятка разных историй, детально описывавших кампанию короля против предателей-паршенди. Каменная равнина — такая громадная, что невозможно увидеть ее противоположную сторону, — расколотая трещинами и ущельями двадцати—тридцати футов шириной. Они были такими глубокими, что растворялись во тьме и создавали беспорядочную мозаику из неровных плато. Обширное пространство походило на разбитую тарелку, которую собрали из черепков, но между ними ­ос­тались зазоры.

— Расколотые равнины, — прошептал парень.

— Что? — спросила спрен ветра. — Что не так?

Каладин покачал головой, сбитый с толку:

— Я потратил годы, пытаясь добраться сюда. Этого хотел Тьен — по крайней мере, в конце. Попасть сюда, сражаться в армии короля...­

И вот Каладин здесь. Наконец-то. Случайно . Он едва не расхохотался от абсурдности происшедшего. «Я должен был догадаться. Я должен был понять. Мы с самого начала ехали не на побережье к тамошним городам. Мы ехали сюда. На войну».

В этом месте действовали алетийские законы и правила. Он ожидал, что Твлакв будет избегать подобных встреч. Но здесь и пла­тили лучше, нежели где-то еще.

— Расколотые равнины? — спросил один из рабов. — В самом деле?

Остальные столпились рядом, разглядывая пейзаж. От возбуж­дения они забыли о своем страхе перед Каладином.

— Это и впрямь Расколотые равнины! — воскликнул один из рабов. — Вон там армия короля!

— Может, здесь мы найдем справедливость, — сказал другой.

— Я слышал, в королевском доме слуги живут не хуже богатых торговцев, — заметил третий. — С рабами там тоже должны обращаться получше. Мы будем на воринской земле — нам даже жалованье станут платить!

Это правда. Рабам полагалось небольшое жалованье — половина от того, что платили бы свободному, что уже меньше суммы, на которую за ту же работу мог рассчитывать полноправный гражданин. Но хотя бы так, и законы алети были на их стороне. Только рев­нителям, которые все равно ничем не владели, можно и не платить. Ну и еще паршунам. Но паршуны же скорее животные, чем люди.

Раб мог отдавать жалованье в счет выкупа и через много лет труда заработать свободу. Теоретически. Пока фургон катился вниз по склону, остальные продолжали болтать, но Каладин перебрался в его заднюю часть. Он подозревал, что истории о жалованье рабам — всего лишь уловка, предназначенная для того, чтобы сделать их покорными. Выкуп громадный — много больше той суммы, что платили за раба, и его просто невозможно выплатить.

У предыдущих хозяев Каладин требовал, чтобы жалованье от­давали ему. Они всегда находили способ его обмануть — предъявляли счет за крышу над головой, за еду. Таковы уж светлоглазые. Рошон, Амарам, Катаротам... Каждый светлоглазый, с которым Каладин встречался, будучи рабом или свободным человеком, показал себя испорченным до мозга костей, невзирая на внешнюю красоту и изящество. Они походили на гниющие трупы, обряженные в красивые шелка.

Остальные продолжали говорить о королевской армии и о справедливости. «Справедливость? — размышлял Каладин, прислонившись к прутьям. — Не уверен, что эта штука существует». И все же он не мог не думать кое о чем. Там была армия короля — армия всех десяти великих князей, — пришедшая на Расколотые равнины, чтобы воплотить Договор Отмщения.

Если и была на свете вещь, о которой он тосковал, то это возможность держать копье. Снова сражаться, искать способ стать тем, кем он был раньше. Человеком, которому не все равно.

Если подобное вообще могло случиться, то только здесь.

«Я видел конец, я слышал, как его называли. Ночь скорбей, Истинное Опустошение. Буря бурь».