Брендон Сандерсон - Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей

— Как ученик оружейника мог вообще угодить в мостовики? — спросил Каладин, когда Лейтен снова принялся за работу. Он был широкоплечим, крепким, с овальным лицом и светлыми волосами. — Ремесленниками обычно так не разбрасываются.

Лейтен пожал плечами:

— Когда ломается пластина в доспехе и светлоглазый получает стрелу в плечо, кому-то нужно отвечать. Сдается мне, у хозяина всегда имеется лишний ученик именно на такой случай.

— Ну что ж, его потеря — наше везение. Ты сохранишь нам жизнь.

— Сделаю все, что смогу, сэр. — Он улыбнулся. — Хуже, чем вышло у тебя, все равно не получится. Удивительно, что нагрудник не свалился на полпути!

Каладин похлопал мостовика по плечу и оставил наедине с рабо­той, окруженного небольшим кольцом топазовых светосколков; Каладину разрешили их взять, поскольку требовался свет, чтобы изготовить доспехи. Неподалеку показались Лопен, Камень и Даббид с очередным грузом трофеев. Их вела Сил.

Каладин шел по дну ущелья, дорогу ему освещала гранатовая сфера в специальном кожаном держателе, прикрепленном к поясу. Ущелье разветвлялось, образуя большой треугольный перекресток, — отличное место для тренировок с копьем. Широкое, достаточно просторное для занятий, но вместе с тем удаленное от любых постоянных мостов, где разведчики могли бы услышать эхо.

Обычно вначале Каладин давал инструкции, после чего занятия вел Тефт. Мостовики работали при свете сфер, маленьких кучек бриллиантовых осколков по углам перекрестка, но его едва хватало, чтобы что-то видеть вокруг. «Никогда не думал, что буду скучать по тем дням в армии Амарама, когда мы упражнялись под палящим солнцем», — промелькнула мысль.

Парень подошел к щербатому Хобберу и поправил его стойку, потом показал, как распределять свой вес, нанося колющие удары копьем. Мостовики учились быстро, и заложенные основы уже давали о себе знать. Некоторые упражнялись с копьем и щитом, заучи­вали стойки, при которых более легкие копья держали над головой, закрываясь поднятым щитом.

Шрам и Моаш были лучшими учениками. Вообще-то, Моаш оказался на удивление хорош. Каладин отошел в сторонку, наблюдая за этим мостовиком с ястребиным лицом. Он был сосредоточен — взгляд напряженный, челюсти сжаты. Моаш повторял атаку раз за разом и от десятка сфер отбрасывал десять теней.

Каладин вспомнил, как сам упражнялся с тем же рвением. Как провел целый год после смерти Тьена, каждый день доводя себя до изнеможения. Хотел достичь совершенства. Хотел, чтобы больше никто никогда не умер из-за того, что ему не хватило мастерства. Он и впрямь стал лучшим в своем отделении, потом — лучшим в роте. Некоторые считали его лучшим копейщиком во всей армии Ама­рама.­

Что бы с ним произошло, если бы Тара терпеливыми уговорами не убедила его отказаться от столь яростных тренировок? Сжег бы он себя изнутри, как она утверждала?

— Моаш, — позвал Каладин.

Моаш помедлил и глянул на Каладина. Но из стойки не вышел.

Парень взмахом руки велел ему подойти, и тот с неохотой приблизился. Лопен оставил им несколько мехов с водой — подвесил за шнурки к пучку скрепунов. Каладин снял один и бросил Моашу. Тот глотнул воды и вытер губы.

— Ты становишься хорошим бойцом, — сказал Каладин. — Похоже, ты лучший из всех.

— Спасибо.

— Я заметил, что ты продолжаешь заниматься, когда Тефт объявляет общий перерыв. Самоотдача — хорошая вещь, но не перетру­дись. Я хочу, чтобы ты стал одной из приманок.

Моаш широко улыбнулся. Каждый из мостовиков вызвался доб­ровольцем, стремился стать одним из той четверки, что должна сопровождать Каладина, отвлекая паршенди. Удивительное дело. Не­сколько месяцев назад Моаш — вместе с остальными — охотно помещал новичков или слабаков в первый ряд моста, поскольку бежавшие там чаще гибли. Теперь все мостовики до единого доброволь­но желали взять на себя самую опасную обязанность.

«Садеас, ты хоть понимаешь, что потерял, отказавшись от этих людей? — подумал Каладин. — Если бы ты только уделял чуть меньше внимания тому, как бы их убить...»

— В чем дело? — спросил Каладин, кивком указывая на залитую тусклым светом тренировочную площадку. — Почему ты так усерд­но трудишься? Что за цель ты преследуешь?

— Месть, — мрачно ответил мостовик.

Каладин с пониманием кивнул:

— Я и сам кое-кого потерял. Не хватило мастерства с копьем. Я чуть не убил себя тренировками.

— Кто это был?

— Мой брат.

Моаш кивнул. Мостовики относились к «загадочному» прошлому Каладина с почтением.

— Я рад, что тренировался, — продолжил Каладин. — И рад, что ты такой целеустремленный. Но следует быть осторожнее. Если бы я умер от переутомления, никакого толку бы не было.

— Точно. Но между нами есть разница.

Каладин вскинул бровь.

— Ты хотел стать лучше, чтобы кого-то спасти. Я же собираюсь кое-кого убить.

— Кого?

Моаш поколебался, потом покачал головой:

— Может быть, однажды скажу. — Он протянул руку и схватил Каладина за плечо. — Я отказался от своих планов, но ты вернул их мне. Я буду охранять тебя ценой моей жизни. Клянусь тебе в этом кровью моих отцов.

Каладин встретил его напряженный взгляд и кивнул:

— Хорошо. Иди-ка помоги Хобберу и Йейку. У них никак не получаются колющие удары.

Моаш побежал выполнять приказ. Он не называл Каладина «сэром» и, похоже, не испытывал к нему того молчаливого обожания, что остальные. От этого с ним было гораздо удобнее.

На протяжении следующего часа Каладин помогал своим ученикам, одному за другим. Большинство из них бросались в атаки с яростным пылом. Юноша объяснил важность самообладания и аккуратности, которые выигрывали больше сражений, чем беспорядоч­ное воодушевление. Они внимательно слушали, становясь все более­ похожими на его старый отряд копейщиков.

Это заставило его призадуматься. Каладин вспомнил свои чувства, когда впервые предложил им план побега. Он искал для себя цель — повод для борьбы, какой бы рискованной та ни была. Шанс. Но все изменилось. Теперь у него была команда, которой можно гор­диться, друзья, которых полюбил, и впереди даже замаячило некое подобие стабильности.

Если они научатся увертываться и смастерят хорошие доспехи, то окажутся в некоторой степени защищенными. Может, столь же защищенными, как его прежнее отделение копейщиков. Неужели побег все еще оставался лучшим вариантом?

— Обеспокоенное лицо, — заметил кто-то низким голосом. Каладин повернулся и увидел Камня, который подошел и прислонился к стене рядом с ним, скрестив на груди мощные руки. — Я говорить, это лицо вождя. Вечно в тревогах. — Рогоед приподнял кустистую рыжую бровь.

— Садеас ни за что не позволит нам уйти, особенно теперь, ко­гда мы стали такими заметными.