Брендон Сандерсон - Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей

— То есть сходит с ума, — прошептал Адолин.

— Я этого не говорил.

— Вы намекнули, что Всемогущий вряд ли посылал бы такие видения.

— Верно.

— И что они — продукт его собственного разума.

— Скорее всего. — Ревнитель вскинул палец. — Лезвие ножа, как я уже говорил. По нему особенно тяжело идти, беседуя с сыном моего великого князя. — Он взял Адолина за руку. — Если ему кто-то и может помочь, то только вы. Другому рядом с ним места нет, даже мне.

Адолин медленно кивнул:

— Спасибо.

— Сейчас вам бы следовало отправиться за той молодой дамой.

— Да, — сказал Адолин и вздохнул. — Боюсь, даже если подыс­кать правильный подарок, нам с ней недолго предстоит быть вместе. Ренарин опять станет насмехаться надо мною.

Кадаш улыбнулся:

— Светлорд, не надо так легко сдаваться. Идите же. Но возвращайтесь, чтобы мы смогли обсудить ваши цели относительно Призвания. Вы уже слишком давно не совершенствовались.

Адолин кивнул и поспешил прочь из храма.

Проведя много часов с Тешав за просмотром бухгалтерских книг, Далинар и Ренарин вышли в вестибюль, откуда можно было попасть в покои короля. Они шли молча, подошвы их сапог стучали по мраморному полу, и среди каменных стен гуляло эхо.

Коридоры королевского военного дворца становились роскошнее с каждой неделей. Когда-то этот вестибюль был всего лишь еще одним духозаклятым каменным туннелем. Поселившись во дворце, Элокар велел все улучшить. С подветренной стороны вырезали окна. Пол вымостили мраморными плитами. Стены покрыли рельефами, по углам украшенными мозаикой. Далинар и Ренарин миновали группу резчиков по камню, трудившуюся над изображением Налан’Элина, испускающего солнечный свет, с мечом воздаяния над головой.

Они достигли приемной короля — большой, открытой комнаты, которую охраняли десять королевских гвардейцев в сине-золотых мундирах. Далинар знал каждого в лицо; он лично учредил это под­разделение, отобрав его членов.

Великий князь Рутар ждал своей очереди повидаться с королем. У него была короткая черная борода и мускулистые руки, скрещенные на груди. Короткий красный шелковый сюртук не застегивался на пуговицы и напоминал скорее жилет с рукавами, лишь номинально соответствующий традиционному алетийскому мундиру. Под сюр­туком белела рубашка с пышным воротником, а синие брюки были свободными, с широкими отворотами.

Рутар посмотрел на Далинара и снизошел до уважительного кивка, после чего о чем-то заговорил с одним из своих придворных. Он замолчал, однако, когда стражники у дверей расступились, пропус­кая Далинара, раздраженно фыркнул. То, что Далинар мог так про­сто попасть к королю, вызывало злобу у всех прочих великих князей.­

В кабинете короля не оказалось, но широкие балконные двери были открыты. Гвардейцы Далинара остались в комнате, когда сам он вышел на балкон, — Ренарин, поколебавшись, последовал за отцом. Снаружи свет тускнел, солнце клонилось к закату. Устроить дворец так высоко — тактически правильное решение. Но разумеет­ся, его безжалостно трепали бури. Старая военная головоломка: сле­дует ли избрать лучшую позицию, чтобы выдерживать бури, или же предпочтительнее захватить высоту?

Многие избирали первое; их военные лагеря на краю Расколотых равнин вряд ли подверглись бы атаке, так что важность высот там была не настолько очевидна. Но короли предпочитали быть повыше. В этом отношении Далинар на всякий случай поддерживал Элокара.

Балкон представлял собой каменную платформу, вырезанную на вершине небольшого пика и окруженную железными перилами. Покои короля находились внутри духозаклятого купола, стоявшего на естественном основании. Купол прикрывал переходы и лестницы, ведущие на уровни, расположенные ниже по склону. Там размещалась обильная свита короля: гвардейцы, бурестражи, ревнители и дальние родственники. У Далинара был собственный укрепленный купол в его военном лагере. Он отказывался называть это жилище дворцом.

Король облокотился на перила; за ним наблюдали два гвардейца. Далинар, желая поговорить с королем с глазу на глаз, махнул Ренарину, чтобы тот отошел к ним.

Было прохладно — недавно наступила весна, — и воздух наполнил­ся сладкими вечерними ароматами цветущих камнепочек и влажного камня. В военных лагерях внизу появились первые огни — десять блестящих кругов, озаренные кострами дозорных, очагами, лам­пами и ровным сиянием заряженных сфер. Элокар смотрел куда-то поверх лагерей, на Расколотые равнины. Там было совершенно темно, если не считать случайного мигания сторожевых постов.

— Интересно, они за нами наблюдают? — спросил Элокар, ко­гда Далинар приблизился.

— Мы знаем, что их ударные отряды выезжают по ночам, ваше величество, — сказал Далинар, одной рукой упираясь о железные перила. — Хотел бы я верить, что на нас никто не смотрит, но это не так.

На короле был традиционный длинный мундир с пуговицами по бокам, но достаточно свободного и небрежного кроя, а из-под манжет и из-за воротника выглядывали кружевные оборки. Брюки Элокара были темно-синими и такими же мешковатыми, как брюки Рутара. Далинару все это казалось весьма легкомысленным. Все более очевидным становился тот факт, что их войском руководила группа ленивцев, которые наряжались в кружева и вечер за вечером пировали.

«Гавилар это предвидел, — подумал Далинар. — Вот почему он так настойчиво требовал, чтобы мы следовали Заповедям».

— Дядя, ты выглядишь задумчивым, — заметил Элокар.

— Ваше величество, я просто размышлял о былом.

— Былое бессмысленно. Я смотрю только вперед.

Далинар сомневался, что может согласиться хотя бы с одним из двух утверждений.

— Иногда мне кажется, что я должен видеть паршенди, — продолжил Элокар. — Чувствую, что если смогу достаточно долго и пристально смотреть, то найду их и брошу вызов. Лучше бы они про­сто сразились со мной, как люди чести.

— Если бы они были людьми чести, — ответил Далинар, сцепив руки за спиной, — то избрали бы другой способ убить вашего отца.

— Как по-твоему, зачем они это сделали?

Далинар покачал головой:

— Этот вопрос все время вертится у меня в голове, словно валун, который катится по склону холма. Неужели, не вполне понимая их традиций, мы случайно оскорбили паршенди?

— Какие традиции могут быть у примитивных дикарей? Кто знает, почему лошадь лягается, а рубигончая кусается? Мне не стои­ло спрашивать.

Далинар промолчал. Он чувствовал такое же презрение, такой же гнев много месяцев после убийства Гавилара. Он мог понять желание Элокара видеть в странных паршунах из неизведанных краев почти животных.

Но ведь Далинар сам когда-то общался с ними. Может, они и не столь развиты, но вовсе не дикари. Не глупцы. «Мы никогда на самом деле их не понимали, — подумал он. — Наверное, в этом и кроется причина наших проблем».