Роберт Киркман - Ходячие мертвецы: падение Губернатора

* * *

Чуть позже Губернатор резко просыпается. Сначала он не может определить, день сейчас или ночь. Его ноги затекли, а голова во сне была запрокинута под странным углом, и теперь у него болит шея.

Он встаёт, идёт в ванную и приводит себя в порядок. Стоя у зеркала, он слышит утробные стоны своей маленькой девочки, прикованной к стене в другой комнате. Заводной будильник на комоде даёт знать, что уже почти полдень.

Он чувствует себя отдохнувшим. Сильным. Его ждёт напряженный день. Пемзой он вычищает кровь чернокожей девушки из-под ногтей. Он моется, переодевается в чистую одежду и готовит быстрый завтрак — хлопья с порошковым молоком и растворимый кофе, подогретый на горелке — и бросает Пенни очередной кусок свежего мяса из стального контейнера.

— Папочке нужно идти на работу, — весело говорит он крошечному трупу, направляясь к двери. Он хватает пистолет и рацию, заряжающуюся у двери. — Я люблю тебя, дорогая. Береги себя, пока я не вернусь.

Выходя из дома, он сообщает Брюсу по рации:

— Встретимся на гоночном треке. У служебного входа. — Он выключает рацию, не дожидаясь ответа.

Десять минут спустя, Губернатор стоит у измазанной машинным маслом лестницы, которая ведет вниз в извилистый, тёмный подземный лабиринт. Небо над гоночным треком выглядит грозным, становится темно и ветрено.

— Эй, босс, — говорит лысый громила, появляясь из-за стоянки.

— Где, чёрт возьми, ты был?

— Я приехал как только смог. Мне очень жаль.

Губернатор смотрит через плечо, несколько прохожих ловят его взгляд. Он понижает голос.

— Что с той женщиной?

— Всё ещё разговаривает сама с собой. Как по мне, так эта сука слетела с катушек.

— Её вымыли?

— Да, как следует. Альберт навестил её, осмотрел, дал немного еды... к которой она не притронулась. Думаю, она выпила немного воды, только и всего.

— Она всё ещё в сознании?

— Да, насколько я знаю. Я проверял её около часа назад.

— Какова была её... манера?

— Её что?

Губернатор вздыхает.

— Манера поведения, Брюс. Её настроение. Что, мать твою, она делала?

Брюс пожимает плечами.

— Я не знаю, просто смотрела в пол и разговаривала с голосами в голове, — он облизывает губы. — Могу я задать вам вопрос?

— Какой?

— Она что-нибудь рассказала? Выдала какую-нибудь информацию?

Губернатор проводит пальцами по своим длинным волосам.

— Я ни о чём её не спрашивал... так с чего бы ей рассказывать мне что-то?

Брюс смотрит на него, нахмурив лоб.

— Вы ни о чём не спрашивали её?

— Именно так.

— Могу я спросить, почему?

Губернатор смотрит вдаль на вереницу выхлопного дыма, что тащится за бульдозером у баррикад. Рабочие заканчивают строительство стены, гул двигателей и отбойных молотков наполняет воздух.

— Всё впереди, — говорит он, размышляя об этом. — Кстати говоря… хочу чтобы ты кое-что сделал. Где держат того мальчишку?

— Азиата? Он на уровне В, в складском помещении рядом с лазаретом.

— Я хочу, чтобы его перевели в соседнюю с той женщиной камеру.

Брюс хмурится, его лоб до самой лысины испещряют глубокие борозды, — Хорошо, но... вы хотите, чтобы он слышал, что происходит в той комнате?

Губернатор холодно улыбается.

— А ты не так глуп, Брюси. Я хочу, чтобы парнишка слышал всё, что я буду вытворять с этой сукой сегодня ночью. Тогда, один из них заговорит. Поверь мне.

Брюс хочет сказать что-то ещё, но Губернатор поворачивается и молча уходит.

* * *

В пыльной тишине квартиры над химчисткой, Лилли и Остину только под утро удаётся ненадолго задремать. Они просыпаются после полудня, и праздничная атмосфера предыдущей ночи превращается в серию неловких переговоров.

— Ой… извини, — говорит Остин, открыв дверь в ванную и обнаружив Лилли сидящей на унитазе в футболке Университета Джорджии со спущенными трусиками. Остин тут же отворачивается.

— Нет проблем, — говорит она. — Можешь просто дать мне минуту или две? И ванная в твоём распоряжении.

— Безусловно, — говорит он, засовывая руки в карманы и выходя в коридор. Тем утром, он задремал на полу в гостиной, накрывшись одеялом из грузовика, в то время как Лилли спала в спальне на своём рваном матрасе. Из прихожей Остин кричит Лилли: — У тебя будет время, чтобы преподать мне еще один урок сегодня?

— Ты и правда мазохист, — доносится из ванной. Лилли спускает воду в туалете и приводит себя в порядок у зеркала. Она выходит и добродушного хлопает его по руке. — Может заживёшь слегка сначала?

— Какие планы на вечер?

— На вечер?

— Я мог бы приготовить тебе ужин, — говорит он с простодушным блеском в глазах.

— Ох... хм... ничего себе, — Лилли так хочет подобрать правильные слова. Она не хочет потерять Остина как друга. Противоречивые эмоции борются в ней, когда она пытается найти, что сказать. Она одновременно чувствует к нему близость и отчуждённость. Она не может игнорировать свои чувства к этому неряшливому парню. Он добрый, настойчивый, верный, и, Лилли должна признать, прекрасный любовник. Но что она в действительности знает о нем? Что хоть кто-то в действительности знает друг о друге в этом убогом новом обществе? Что, если Остин — один из тех парней, которые считают секс решением всех проблем? И если на то пошло, почему Лилли не может просто избавиться от нежного чувства к нему? Что с ней случилось? Ответ неуловим — страх, инстинкт самосохранения, чувство вины, отвращение к себе — она не знает наверняка. Но одно она знает точно — она не готова к отношениям. Пока нет. И прямо сейчас она может сказать по взгляду молодого человека, что он уже на полпути там. Наконец, Лилли произносит: — Дай мне время подумать об этом.

Он выглядит удручённым.

— Лилли, это просто ужин... Я же не прошу тебя выбирать вместе мебель.

— Я знаю... Я просто... Мне нужно подумать об этом.

— Я сделал что-то не так?

— Нет. Вовсе нет. Просто ... — Она запинается. — Просто…

Он улыбается.

— Пожалуйста, только не говори «дело не в тебе, а во мне».

Она смеётся.

— Хорошо, извини. Всё, о чём я прошу... просто дай мне немного времени.

Он шутливо преклоняет колено.

— Для вас — всё что угодно, миледи… Я дам вам столько времени и пространства, сколько понадобится.

Он идёт в гостиную, берёт свой пистолет, куртку и ранец, и оба они направляются к входной двери.

Они вместе выходят на улицу.

— Кажется, надвигается буря, — говорит Остин, взглянув на затянутое тёмными тучами небо.

— Похоже на то, — говорит она, щурясь от серого света, её головная боль возвращается.

Он начинает спускаться по ступенькам, когда Лилли мягко тянет его за руку.

— Остин, подожди, — она ищет подходящие слова. — Мне очень жаль... Я веду себя глупо. Я просто не хочу торопиться. То, что произошло прошлой ночью...