Эндрю Соркин - Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя

Тейна, выросшего в Антиохии, штат Иллинойс, небольшом городке к западу от озера Мичиган, всегда считали человеком, который умеет решать проблемы. В свой первый год в Массачусетском технологическом институте, во время практики в Procter & Gamble [261], он сделал простое, но довольно важное открытие по поводу сборочной линии, за которую отвечал. Рабочие производили мыло Ivory , и всякий раз, когда из-за технических проблем линия останавливалась, они ждали, пока она снова начнет работать. Юноша из колледжа объяснил, что нет причин останавливать работу, что можно продолжать делать мыло и складывать ящики в стороне, пока линия снова не заработает. Таким образом их бонусы, привязанные к количеству мыла, которое они сделают, не пострадают. Тейну удалось переманить их на свою сторону, особенно после того, как он сам начал укладывать коробки.

Имидж черствого технократа не очень совпадал с действительностью, у Тейна все-таки были свои слабости. Инженер по образованию, он порой казался слишком прямолинейным человеком, неспособным чувствовать нюансы. «Когда он говорит [262], он настолько подробно все объясняет, что я, черт возьми, вообще перестаю его понимать», – сказал как-то Стив Васкес, с которым он когда-то учился. А в 1999-м на собрании в Goldman Тейн просил заполнивших комнату банкиров и юристов: «Не затруднит ли вас иногда мне льстить?» [263]

Он знал, что шутит, но другие этого не поняли. Как потом выяснил Флеминг, инцидент, который привел Финка в ярость, был еще одним примером неспособности Тейна понимать полутона. Тейн принимал участие в селекторном совещании с инвесторами Deutsche Bank, когда ведущий совещания аналитик Майкл Майо спросил: «Так, вы уже говорили, что вас устраивают BlackRock и Bloomberg. Ничего не изменилось? При каких обстоятельствах вы бы сказали, что держать эти инвестиции больше не имеет смысла?»

Тейн резонно воспринял вопрос как гипотетический. Конечно, Merrill обязан оценить свои активы и выяснить, какие из них могут быть превращены в твердую наличность, сказал он. В сложившихся обстоятельствах любой инвестиционный банк должен так поступить. «В конце прошлого года, когда мы искали [264]новый капитал, мы рассматривали различные варианты, среди которых были продажи обыкновенных акций и продажи конвертируемых акций, – заявил Тейн. – Но мы также рассматривали возможность продажи некоторых ценных активов, находящихся у нас на балансе, таких как Bloomberg и BlackRock. И если нам понадобится больше капитала, мы продолжим процесс оценки того, какие альтернативы у нас есть и как поступить с точки зрения эффективности капитала».

Сам Тейн прекрасно понимал то, что хотел сказать, но услышавшие неоднократное повторение [265]: «у нас на будущее много источников капитала» инвесторы восприняли это по-своему, удар был нанесен. В течение 72 часов Merrill воспринимали как «наиболее уязвимую брокерскую компанию после Lehman» . [266]

* * *

Всего один день Джон Тейн занимал должность, которой добивался с самого начала, [267]– должность генерального директора Goldman Sachs. К несчастью, это было 11 сентября 2001 года. Во время террористической атаки фактический гендиректор компании Хэнк Полсон летел в Гонконг, сопрезидент компании Тейн оказался самым старшим исполнительным директором на Брод-стрит, 85, в штаб-квартире Goldman, и кто-то должен был взять управление на себя. (Другой сопрезидент, Джон Торнтон, находился в Вашингтоне, округ Колумбия, на совещании в Институте Брукингса.)

Тейн всегда был уверен, что единоличное руководство Goldman – его судьба. Во время рождественских праздников 1998 года он принимал участие (а возможно, был одним из организаторов) в дворцовом перевороте, который заставил уйти Джона Корзина и поставил на его место Хэнка Полсона. В квартире Роберта Херста на 5-й авеню [268]Тейн и Торнтон согласились поддержать Полсона. Но они поверили, когда Полсон заявил, что планирует быть гендиректором всего два года, во время переходного периода, пока не сможет вернуться в Чикаго. А потом, думали они, должность достанется им. Пока Корзин катался на лыжах в Теллуриде, штат Колорадо [269], они подписали пакт.

Для Тейна, давнего помощника и друга Корзина [270], это было тяжелым решением, но поддержка Полсона, которого он искренне считал лучшим лидером, чем Корзин, позволяла ему продвинуть собственную карьеру. Как ближайшему к Корзину человеку в исполкоме именно Тейну сообщили новости [271], и он был вынужден наблюдать, как его босс пытался сдерживать слезы. Партнеры Goldman , многие из которых только что вернулись из отпусков, утром 11 января 1999 года получили по электронной почте короткие сообщения от Полсона и Корзина: «Джон решил отказаться от должности генерального директора». [272]

Но через два года Полсон даже не думал об отставке: он понял, как много работы еще предстоит сделать, но не был уверен, что его преемники справятся. Тейн, как и любой старший партнер Goldman , возмутительно разбогател, накопив несколько сотен миллионов долларов в акциях, IPO [273], но он точно знал, что его босс в ближайшее время никуда не собирается и его мечта управлять Goldman остается мечтой. Тейн и Полсон отлично ладили, но теперь в их отношениях появилась скрытая напряженность. Тейн был возмущен тем, что Полсон не выполнял своих обещаний, а Полсон в свою очередь сомневался, что у Тейна, которого он уважал как талантливого финансиста, хватит здравого смысла, чтобы быть гендиректором. Его также беспокоила демонстрация Тейном своего богатства. В Goldman так себя вести было не принято. Хотя Тейна во многом недооценивали – например, он никогда не появлялся в глянце, – он купил десять акров в Рай [274], и ему принадлежало пять автомобилей BMW . Еще Полсона раздражали ритуальные отпуска Тейна: трудолюбивый Тейн всегда брал двухнедельный отпуск на Рождество для поездки в Вэл [275], неделю на Пасху, а потом еще две недели летом. Проглотить такое трудоголику Полсону было тяжело. К 2003 году и Тейну, и Торнтону стало ясно, что Полсон не собирался уходить. Торнтон, который к этому моменту был разочарован тем, что его не повысили, решил уйти сам. Вскоре после своего ухода он пригласил Тейна на ужин. [276]

– Нельзя полагаться на слова Хэнка, – сказал он. – Если бы я был на вашем месте, я бы тоже ушел.

Через несколько месяцев Полсон назначил бывшего трейдера потребительского сектора Ллойда Бланкфейна сопрезидентом вместе с Тейном. Вознесение Бланкфейна, который выстраивал собственную сеть влияния в фирме, не только политически, но и с позиций прибыли (бизнес, которым руководил Бланкфейн, приносил 80 % доходов Goldman ), для Тейна послужило сигналом, что пора искать выход.

Когда Тейн вошел в кабинет Полсона, чтобы сообщить, что он переходит на пост гендиректора Нью-Йоркской фондовой биржи, Полсон промолчал. На новой должности Тейну сопутствовал успех.