Эндрю Соркин - Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя

Прошло пять минут, потом десять. Вилюмштад посмотрел на часы, стараясь не раздражаться. Встреча была назначена на 11:15.

Примерно через 15 минут один из сотрудников Гайтнера, явно смущенный, вышел к нему. «Я не хочу скрывать от вас фактов – Гайтнер разговаривает с г-ном Фулдом, – сказал он с сочувственной улыбкой, словно желая показать, что Вилюмштаду, наверное, придется еще подождать. – Он по уши в Lehman ».

Наконец, через полчаса появился Гайтнер и поприветствовал Вилюмштада. Он был взволнован, его глаза бегали, он нервно крутил ручку между пальцами. К тому же он только что прилетел с международной банковской конференции в швейцарском Базеле.

После обмена любезностями Вилюмштад объяснил цель встречи: он хотел – не просто хотел, ему это было необходимо – изменить роль AIG в финансовом секторе. Он сказал, что надеется, что AIG будет назначена первичным дилером – это даст компании право воспользоваться, во-первых, чрезвычайным порядком, введенным после продажи Bear Stearns , а во-вторых, низкой ставкой по кредитам, доступной только для государства и других первичных дилеров.

Гайтнер с непроницаемым лицом выслушал Вилюмштада и спросил, почему AIG FP заслужил доступ к окну Федрезерва, которое, насколько было известно Вилюмштаду, было зарезервировано лишь для самых нуждающихся финансовых учреждений, а их в настоящее время и так насчитывается больше обычного.

Вилюмштад высказался снова, на этот раз подкрепив аргументы цифрами: AIG был столь же важен для финансовой системы, как и любой другой первичный дилер. С активами на 89 млрд долларов он на самом деле был внушительнее, чем многие из таких дилеров, поэтому и должен обладать такими же преференциями. Еще Валюмштад отметил, что AIG FP принадлежит 188 млрд долларов государственных облигаций. Но важнее всего, сказал он Гайтнеру, что AIG продал защиту по кредитным свопам – по существу, нерегулируемые страховки для инвесторов – основным фирмам Уолл-стрит. – С тех пор как я здесь, мы никогда не выпускали новых лицензий первичных дилеров, и я даже точно не знаю, каков процесс, – сказал Гайтнер. – Позвольте мне поговорить с моими людьми и выяснить… – Но прежде, чем Вилюмштад повернулся, чтобы уйти, Гайтнер задал вопрос, который на самом деле не давал ему покоя все утро: – У нас сейчас критическая ситуация или чрезвычайная?

К счастью, Вилюмштад был готов ответить на этот вопрос. В ходе встреч с юристами и консультантами AIG [468], в том числе с Роджином Коэном из Sullivan & Cromwell и Энтони М. Сантомеро, бывшим президентом Федерального резервного банка Филадельфии, он получил инструкции, как отвечать на этот вопрос – осторожно. Если бы он признал, что в AIG наступил кризис ликвидности, Гайтнер почти наверняка отверг бы его ходатайство стать первичным дилером, отрезав компании доступ к дешевым средствам, в которых он так нуждался.

– Ну, позвольте мне просто сказать, что это было бы очень полезно для AIG, – ответил он.

Вилюмштад оставил Гайтнеру два документа [469]. Одним из них был список, в котором перечислялись регалии AIG FP и обосновывалось, почему фирме должен быть присвоен статус первичного дилера. Другой – бомба, которая, и в этом Вилюмштад не сомневался, привлечет внимание Гайтнера, – доклад по позициям AIG, открытым по всему миру, в который вошли «12 тыс. индивидуальных контрактов на 2,7 трлн долларов в условных производных инструментах». Примерно на середине страницы жирным шрифтом была выделена деталь, которая, как надеялся Вилюмштад, произведет на Гайтнера впечатление: «1 трлн долларов открытой позиции сосредоточено в 12 крупных финансовых учреждениях». Не нужно обладать гарвардской степенью MBA, чтобы мгновенно понять значение этих цифр: при обрушении AIG потянет за собой всю финансовую систему.

Гайтнер, все еще поглощенный Lehman, бегло взглянул на документ и отложил его.

* * *

В казначействе Дэн Джестер, специальный помощник Полсона, вернулся в свой кабинет, и секретарь сразу удивил его: звонил финансовый директор Goldman Sachs Дэвид Винер.

Каждый звонок из Goldman означал для Джестера неловкий разговор. В отличие от Полсона Джестер не был обязан продавать все свои акции Goldman Sachs [470]при поступлении на работу в Вашингтоне. И в отличие от Полсона, который должен был пройти утверждение Конгресса до прихода в казначейство, Джестеру в качестве специального помощника секретаря не требовалось официального утверждения. Хотя Винер был его давним другом и коллегой еще по Goldman, он, конечно, хотел поговорить о делах. Когда рынки бьются в истерике, не до пустого трепа. Джестер почти сразу поднял трубку, и после краткого приветствия Винер перешел к делу: «Можем ли мы быть полезны в деле Lehman?»

Хотя вопрос был тщательно сформулирован, звонок Винера раздался не в самое подходящее время: Джестер только что узнал от Гайтнера, что Lehman, вероятно, предварительно объявит в среду о 3,9 млрд долларов убытков [471]. Фулд проинформировал государство в частном порядке, и менее чем через час Goldman, выясняя обстановку, был тут как тут.

Боясь нарушить правила, Джестер осторожно обошел вопрос. Но он знал достаточно, чтобы понять: Винер предлагал помощь соверенно серьезно. Винер сказал, что Goldman был бы заинтересован в покупке некоторых из самых проблемных активов Lehman, и было ясно, что Goldman готов покупать только по дешевке. Винер спросил, не поможет ли казначейство в организации первой встречи.

Как только они закончили разговор, Джестер сообщил о звонке Роберту Хойту, главному юрисконсульту казначейства. Учитывая, сколько теорий заговора циркулировало вокруг отношений Goldman и государства, любая утечка могла оказаться взрывоопасной, и Джестеру было необходимо прикрыть тылы.

Теперь пришло время рассказать все Полсону.

* * *

В башне Lehman Алекс Кирк несся в кабинет МакДейда. «Происходит нечто странное, – выдохнул он. – Я только что говорил с Питом Бригером».

Бригер, президент Fortress Partners, гигантской компании, управляющей линейкой хедж-фондов и частным капиталом, был хорошо осведомлен о слухах благодаря его прошлой работе партнером в Goldman Sachs. По словам Кирка, по телефону он предложил нечто зловещее.

– Знаю, вы на самом деле верны Барту и Lehman Brothers, и я никогда не сделал бы этого предложения в других обстоятельствах, – сказал Бригер Кирку. – Но если случится так, что в эти выходные фирму поглотит другое финансовое учреждение, а вы не уверены, что хотите в нем работать, то у меня есть о чем с вами поговорить.

Кирк, которого это предложение застало врасплох, ответил: «Я польщен». И начал судорожно соображать, что же происходит. «Надеюсь, что этого не случится, – продолжил он. – Я даже не подозревал, что вы мне симпатизируете».