Александр Дубровин - История, в части касающейся

Мы вкусно поужинали. Мадлен выбрала для меня бифштекс, вероятно хорошо усвоив старую истину, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Мы посидели ещё, непринуждённо болтая на общие темы.

Девушка рассказывала мне об искусстве древней Греции и Кипра. Мне удавалось поддерживать беседу, подбрасывая ей вопросы и многозначительно кивая головой. Знания мои в этой области едва выходили за пределы школьной программы и ещё недолгого увлечения античным искусством в школьные же годы.

Мадлен, напротив, весьма неплохо разбиралась в теме, а суждения её не были поверхностными. Объясняя какой-нибудь нюанс, девушка порой уходила в историю, чтобы полнее ответить на вопрос и точнее определить причины того или иного явления.

Мне нравилась её манера говорить, не перескакивая с одного на другое, но логично расставляя всё по полочкам и изящными жестами красивых рук подчёркивая значимость сказанного. Иногда она была категорична, рубя воздух ребром ладони, но тут же смягчала эффект поглаживающим или вопрошающим жестом, давая альтернативу и спрашивая моего мнения по поводу сказанного ею.

Я, в основном, молчал. Что мог я добавить к спору между Сократом и Аристотелем? Они высказались. Мы теперь поддерживаем либо одно, либо другое мнение. А итог? Это, как из песни "Разговор в поезде": "И оба сошли где-то под Таганрогом среди бескрайних полей. И каждый пошёл своею дорогой, а поезд пошёл своей".

Я просто сидел, смотрел на девушку, любовался её лицом, слушал журчание её речи.

Мы вышли из ресторана, и я взялся проводить её до дома.

— Это не очень близко, — предостерегла меня Мадлен.

— Замечательный предлог побыть с вами подольше.

Девушка отвернулась, довольно улыбаясь.

— Вы другой сейчас.

— Хуже или лучше? — Смеясь спросил я.

— Другой. Более открытый, что ли. Такой вы мне больше нравитесь.

Опа! Попал кур в ощип!

— Спасибо вам за вечер. Мне давно не приходилось так хорошо проводить время, — сказал я.

Мадлен посмотрела мне в глаза. Во взгляде её читалось понимание и сочувствие. Должно быть, я немного перегнул палку.

— Мне тоже было очень хорошо с вами, — тихо, опустив глаза, сказала девушка.

Мы молча брели по узким улочкам. Мадлен держала меня под руку. Я чувствовал, что готов брести вот так бесконечно, всё равно куда. Не хотелось никуда торопиться, не хотелось думать ни о чём другом, только о ней. Я прислушивался к тому, как стучат её каблучки по мостовой, пытаясь запомнить этот звук. Я сам себя не узнавал.

Мимо проходили трое молодых парней. Они были слегка навеселе. Увидев нас, они дружно загоготали. Один из них выкрикнул:

— Бросайте своего старикана, красавица, идёмте с нами!

Вся компания дружно рассмеялась и, довольная собой и вечером, проследовала дальше.

Меня, как-будто, окатили холодной водой. Старикан! Неужели я так нелепо сморюсь рядом с этой двадцатипятилетней девушкой?! Мне едва сорок с хвостиком! Она моложе меня всего на . . . Я осёкся. Очарование вечера прошло.

Мне стало стыдно за свои чувства. Я начал было злиться на себя. Мадлен почувствовала перемену в моём настроении и теснее прижалась ко мне. Она посмотрела мне в глаза, отыскивая причину. Я делал вид, что ничего не случилось. Через минуту всё прошло. Какая разница, что говорят другие?!

Медленно, но неотвратимо мы подошли к дому, где обитала сейчас Мадлен с её братьями. Мы пожали друг другу руки. Я не выдержал, склонился над её рукой и запечатлел поцелуй на её пальцах.

Мы договорились связаться завтра, девушка повернулась и вошла в дом. Я медленно побрёл в свой отель, чувствуя себя немного старомодным. Может мне удастся украсть у судьбы ещё пару вечеров, как этот. Возможно даже, что ещё два-три дня мне удастся тайком наслаждаться тихой мирной жизнью.

Пусть будет так! Я хотел сейчас потеряться для всех. Просто исчезнуть и всё. Может так и сделать? А что, буду вместе с братьями Мадлен возить товары на Мальту, может даже иногда подрабатывать контрабандой. Зато тихо и спокойно!

Я размышлял таким образом, наслаждаясь вседозволенностью и понимая, что всё это только мечты. Но как приятно было думать об этом! Думать, что всё можно изменить в своей жизни. Домой на Землю мне больше не хотелось возвращаться, во всяком случае, сейчас.

Я приезжал в свой родной город всё реже и реже. Последней причиной, заставлявшей меня появляться в городе, как ни странно, была Марина. Только, когда потерял её, я осознал, что именно она была той последней ниточкой, связующей меня с моим родным городом. Марина исчезла из моей жизни.

Появилась Мадлен. Как быстро для меня произошёл этот переход! А может, и не было ничего у меня с Мариной, потому и прошло всё так быстро?!

С Мадлен я провёл всего несколько приятных часов. Говорить, что она "появилась" было бы неверно. Как обычно, всё исчезнет, когда труба вновь позовёт.

Странно, эта девушка вложила в мою голову крамольную мысль о семье, и теперь эта мысль постоянно крутилась в моей голове. Скажем так, она не вложила мне новую мысль, но зёрна упали на благодатную подготовленную почву. Меня теперь можно было брать за жабры тёпленьким или холодным и скользким, кому как нравиться.

Я добрался до своего отеля, не зажигая света, вошёл в номер и, раздевшись, лёг в кровать. Долго смотрел в потолок. Я приехал сюда, чтобы вышибить клином клин, о чём совершенно не жалел.

Тактика была стара, как мир, но действовала безотказно. Новый клин здорово засел в моей душе. Я совсем не рассчитывал на подобный результат, но так тоже неплохо.

Скоро мне удалось провалиться в сон.

Следующий день разделился на две половины. Первую, когда я сидел на набережной в одном из кафе и наслаждался видами на море или бродил по набережной, вдыхая солёный воздух и ожидая удобного момента, когда смогу позвонить Мадлен. Вторую, когда я был с девушкой, и которая пролетала совершенно незаметно. Точно так же прошёл и следующий за этим день.

Я находился в каком-то совершенно оторванном от реальной жизни состоянии. Я глядел в бездонные глаза Мадлен и забывал обо всём на свете. Не было ни моря, ни солнца, ни окружающего мира, ни даже самого меня. Её густые аккуратные изогнутые дугами брови каждым своим движением вызывали во мне дрожь, а яркие губы наводили только на одну мысль — мысль о поцелуе. Такое со мной было впервые в жизни.

В общении с ней я старался не пересекать черту, за которой отношения становятся близкими и чреватыми всевозможными осложнениями. Я так и не решил, чего же я хочу на самом деле.

Я качался на волнах невинного и мимолётного счастья от общения с ней, колеблясь в своих намерениях относительно девушки от одного полюса к другому и обратно.

Выбор за меня сделала Мадлен. Когда мы прощались у дверей её дома в очередной раз, и я готов был отчалить, девушка нежно поцеловала меня в губы. Я не в силах был сопротивляться и ответил поцелуем на поцелуй. Кровь немедленно ударила мне в голову, и девушка тут же почувствовала это. Она молча потянула меня за рукав к себе домой.