Наталия Сухинина - Куда пропали снегири?

Но ведь всем знакомо это чувство. Все пережили его. Наше бытие так богато на поводы к гневу и разд­ражению. А сказать человеку: «Не гневись, не раздра­жайся», - только лишний раз его прогневить. Но ведь на каждую болезнь есть управа. Кашель лечат горчич­никами, радикулит - массажем, температуру сбивают мёдом и малиной. А чем же нам исцелиться от гнева?

Мы жили на одной лестничной площадке. Пожилая женщина с приветливым для всех лицом. Никогда не видела её раздражённой, не запомнила повышенного тона в разговоре. Но иногда она забегала ко мне, и я чувствовала - ищет предлог: «Можно, я позвоню, у меня что-то с телефоном? У тебя есть луковица, борщ затеяла варить, не рассчитала...» Когда однаж­ды я позавидовала её постоянному доброму располо­жению духа, она рассмеялась:

- Нет, нет, у меня скверный характер. Но я поняла, самое главное, чего не переносит гнев - молчания. Вот он уже подкатил, уже и слова нашлись, а ты сожми гу­бы и молчи. Тебе обидное сказали, а ты не отвечай. Запрети себе. Внуши: слово вымолвишь - умрёшь. Увидишь, что гнев, посрамлённый, бежит без оглядки. Через пять минут вспоминаю, из-за чего это я?

Молчание - золото? Да, мы слышим об этом часто. Но тогда в простых и искренних словах соседки эта житейская мудрость высветилась особенно выпукло. Спустя какое-то время я прочитала о мудреце. На вопрос, о чём он жалеет и о чём не жалеет в жизни, он ответил: «Я жалею о многих своих грехах, но ни разу за долгую жизнь не пожалел о... молчании». На­до же, подумала я, как моя соседка Клавдия Ильи­нична!

Мужа её я побаивалась. Был он человеком непрос­тым, казалось, излишне прямолинейным. Не мёд, не подарок?

- У него много достоинств. Саша очень обязатель­ный, любит порядок, дисциплину. Иногда, бывает, не угожу чем, сорвётся, а я, чтобы потом ему стыдно не было за себя, спохватываюсь, чтобы не слушать: «Ой, забыла». И... к тебе за луковицей. Возвращаюсь, он уже откипел без свидетелей. Жизнь продолжается.

От греха подальше. Убежать, спрятаться, схитрить. Все средства хороши в достижении этой цели. Быть подальше, не приближаться к греху, дабы не подвергать себя риску. А если зазевался да при­близился? Молчать. Дай обет молчания, как давали его подвижники благочестия, дабы стяжать мирен дух. Десять минут такого «подвига» - смехотворная цена за достойную семейную жизнь. Сегодня десять минут, завтра пятнадцать, послезавтра столько же -и вот уже целый месяц без обид и гнева, без испор­ченного настроения, без подскочившего давления, без слёз и истерик. Трудно бывает смолчать, порой просто невыносимо. Неопровержимые аргументы зудят на кончике языка, кажется, произнеси я их, и они повергнут в смущение моего такого же разгоря­чённого и красного от гнева оппонента. Обман! У оп­понента свои неопровержимые аргументы, и у него они тоже на кончике языка. Ничем не завершится постыдная распря, ничем, кроме ещё большей злобы и негодования. Мудрая Клавдия Ильинична не позво­ляла мужу выплеснуть на неё свои аргументы не по­тому, что правды боялась, а потому, что оберегала мужа от собственного его стыда за сказанное. Завид­ная предусмотрительность!

Вот уже несколько лет, как Клавдия Ильинична пе­реехала в другой район. Мы давно не виделись с ней, но я всегда помню её гладко зачёсанные назад волосы, вечную спутницу-улыбку, доброжелательные, мудрые глаза. Недавно прослышала: у Клавдии Ильиничны ЧП. Сын, двадцатитрёхлетний студент, возвращался поздно вечером домой, на него напали четверо парней, сняли дублёнку, отобрали деньги. Надо позвонить, посочувствовать.

- Да что ты, какое сочувствие! - в трубке привычно зазвучал приветливый голос. - Это ли не радость? Ну, подумай сама. Ведь это не мой сын отнял деньги, а у моего отняли. Мой-то с концерта возвращался, Чайковского ходил слушать...

Да, мудрость многого стоит. Она стоит дорогих дублёнок и новеньких хрустящих баксов, она стоит серьёзной бреши в семейном бюджете, ей вообще нет цены. Некоторые люди занимаются аутотренингом. Они приучают себя, проснувшись утром, подумать раньше других мыслей: готов ко всему. Вот так - готов ко всему. И в ванную чистить зубы, на кухню жарить яичницу, к телефону отвечать на звонки. И на улицу -на работу. Постоянная готовность принять все пре­вратности судьбы - похвальная готовность. Но она воспитывает борца. Борца за права и завоевания. Бор­ца с кем? С нами. С кем окажется в одном троллейбу­се, в одной очереди, в одном кабинете, в одном цехе, в одной аудитории.

Недаром столько лет слова «бороться», «борьба», «борец», «борцы» были очень популярными. На все лады мы склоняли их и в самых разных контекстах использовали. А может, агрессия наша чрезмерная, готовность обрушиться на ближнего, испепелить его злобой и гневом произросла из того самого зёрнышка, брошенного в почву много лет назад? Мы приучили се­бя к агрессии. Нам же теперь, себя и отучать. Если хо­тим жить по совести, по заповедям, по-божески жить, боясь греха и обиды ближнего. Конечно, мне могут возразить. Что же теперь, подставляться? Заискивать перед хамом, заглядывать в глаза обидчику, проги­баться в реверансе перед врагом?

Был такой замечательный церковный деятель, бого­слов, современник Пушкина, святитель Филарет (Дроз­дов), митрополит Московский. Сказал он в своё время такие слова: «Люби врагов своих, сокрушай врагов Оте­чества и гнушайся врагами Божиими». Думается, нам полезно в них вдуматься. Люби врагов своих. Другими словами, не гневись на них, опусти перед ними свою планку нравственного совершенства. Ведь это сейчас, сию минуту враг уничтожает тебя гневными словами. А вчера, год назад ты также уничтожал ближнего. Пусть не его, другого, беззащитного, растерянного. Считай, что сегодня оплачены, наконец, твои счета.

Помню, когда я покаялась батюшке, что нет сил терпеть обидчика, молчу, а всё кипит, душа во гневе, он устало на меня посмотрел:

- Хорошо, что молчишь. Продолжай молчать. А в душе... Пусть никто об этом не знает.

Я благодарна ему, что не стал он подталкивать ме­ня к любви. Полюби врага, врагов любить надо... Да я сама знаю, что надо, но не полюбила вот ещё, немощь моя духовная не позволяет мне подняться на сверкаю­щую вершину совершенства.

Сокрушай врагов Отечества - второй постулат свя­тителя Филарета. Вот здесь-то и вспомним гнев пра­ведный. Тот самый, что ставим мы в один ряд со свя­тым чувством любви к Родине. Праведный гнев по сути своей и есть любовь. Но любовь действенная, вос­стающая против того, кто грозит Отечеству. Приме­ров такой любви несть числа в нашей истории. Сейчас нет-нет, да и проклюнется голосок доморощенного философа-прокурора: «Как так, Сергий Радонежский к миру призывал, а Ослябю с Пересветом на поле бра­ни отправил, умирать. Не по-христиански это, не по-православному». По-христиански. По-православно­му. Потому что умирать за Родину всегда было делом, достойным православного человека. Пойти первым в праведный бой, благословясь и перекрестившись, это мученические, желанные венцы.