Неизвестно - Щеглов Из жизни Валерия Маслова

В начале матча жестко сыграл в каком-то эпизоде Гусаров. Зашитник хозяев, разбежавшись, хотел в ответ ударить его но­гой в спину. Хорошо, что Виктор Царев успел среагировать и отрезвил венгра ударом по скуле. В таком духе весь матч и про­ходил. На нем, кстати, присутствовала министр культуры Фурцева.

Минут за пятнадцать до конца, при счете 3:2 в нашу пользу, лучший нападающий венгров Альберт, будущая звезда европей­ского футбола, спровоцировал такую драку, что венгерские су­дьи не знали, что им делать. Помню, как старший Феньвеши — Матиас, обращаясь к Кесареву, с которым был знаком по мат­чам за сборную, показал на Альберта и, покрутив пальцем у виска, произнес по-английски: «Сгеагу». Вел тот себя, в самом деле, как сумасшедший.

Матч в Будапеште запомнился, конечно, не только драками. Полсостава «Ференвароша» входило в сборную Венгрии, которая тогда высоко котировалась в Европе. И то, что мы его обыграли на выезде, дорогого стоит. Александр Семенович Пономарев считал, что игра с венграми стала для команды лучшей в сезоне.

— Меньше, чем через месяц, «Динамо» во Флоренции разгромило «Фиорентину»...

— Тогда мы тоже здорово сыграли. Четыре мяча знаменитому Буффону «привезли». Шуму наделали много. Предстояли отбо­рочные матчи Кубка Европы между сборными СССР и Италии, и за нашим визитом внимательно следили. Потом еще у «Аталанты» выиграли, а встретиться с «Ромой» нам почему-то не дали.

— В том же 1963-м вы дебютировшш в олимпийской сборной...

— Эта команда готовилась к выступлению на Олимпиаде в Токио, но, к сожалению, мы туда не попали. Создали ее на базе киевского «Динамо», и тренером был Вячеслав Дмитриевич Соловьев. Два года подряд «олимпийцы» после окончания чем­пионата выезжали в турне по Южной Америке. Мне, правда, с той командой довелось только один раз там побывать — в де­кабре 1963-го.

Маршрут был интересный: Бразилия — Аргентина — Чили — Перу — Уругвай. Назывались мы по просьбе организаторов по­ездки «сборной клубов «Динамо». Запомнились два матча в Буэнос-Айресе с чемпионом Аргентины «Индепендьенте». Первый закончился вничью — 1:1. Аргентинцы стали настаивать на по­вторном и своего добились — 2:0. Со счетом 3:1 победили силь­нейший чилийский клуб «Коло-Коло», то был наш с Андреем Бибой день. В большинстве матчей мы с ним составляли пару полузащитников, и чилийцам Биба забил два мяча, а я третий. В целом турне прошло неплохо, тренеры были довольны.

— Что помешаю команде пройти сито отбора?

— В 1963-м легко одним и тем же составом дважды обыграли финнов. Но в следующем году, когда настал черед встреч со сборной ГДР, Соловьев стал почему-то шарахаться. В поездке по Южной Америке на флангах атаки чаше играли киевляне Базилевич и Лобановский и наш Фадеев, а в центре — Красницкий из «Пахтакора», киевлянин Серебряников и Борис Ка­заков, который тогда перебрался из Куйбышева в ЦСКА, где после Киева работал Соловьев.

Не знаю, что заставило Вячеслава Дмитриевича «передер­нуть» состав нападения. Он ввел в него спартаковца Юрия Се­видова — игрока умного, техничного, но замедлявшего игру, и Леву Бурчалкина из «Зенита», которого определил на левый край, хотя у себя он привык играть в центре. Да и в других линиях каждый раз происходили изменения, улучшению игры никак не способствовавшие. В Лейпциге и Москве команда сыграла с немцами вничью с одинаковым счетом 1:1, а в дополнительном матче в Вар­шаве крупно проиграла — 1:4.

— В еженедельнике «Футбол» после москов­ского матча известный тренер и аналитик Николай Якоыевич Глебов отмечсы: «Я невольно вспомнил прошлогоднюю олимпийскую сборную, кропошивую и усердную работу тре­неров по подбору игроков, по развитию их тактического мышле­ния, по налаживанию единого взаимодействия комектива и подумал: а почему сейчас этого не было ?»

— Все верно. В первом матче Соловьев сделал ставку на обо­ронительный вариант, и вместо меня в средней линии с Бибой играл Витя Аничкин — фактически пятый защитник. В Москве нас с Бибой вновь объединили, но игра у команды, к сожале­нию, не получилась. В Варшаве Вячеслав Дмитриевич сделал ставку на спартаковцев. Поставил в полузащиту Корнеева и Логофета, на левом фланге обороны появился Крутиков, а в воротах — Лисицын.

— Лисицына потом и обвинили в поражении...

— Сыграл он, конечно, неудачно, но только ли вратарь был виноват?

В середине мая 1964 года на базе в Баковке собрали сразу две команды. Первая сборная готовилась к Кубку Европы, ей пред­стояли отборочные матчи со шведами, а у нас, «олимпийцев», была своя программа. Занимался со всеми сначала один Бес­ков, Соловьев появился позже. Игровые концепции у них были разные: Бесков нам одно говорил, Соловьев — другое. Мне ка­залось, что Константин Иванович не очень-то и хотел, чтобы олимпийская сборная прошла дальше. Ему важно было свою задачу решить, а получалось так, что чуть ли не все защитники одновременно играли в двух сборных.

— Вы тоже рассматривались как кандидат на поездку в Испа­нию?

— Вроде бы так. Олимпийская сборная в мае сыграла с че­хословацкой командой «Еднота» и легко победила — 4:0. Один из голов был на моем счету. Между двумя матчами со шведами первая сборная провела товарищескую игру с Уругваем. Бесков выставил экспериментальный состав. Проверил Лисицына, Бурчалкина и меня. В расширенную заявку на участие в Кубке Европы я был включен, но дальше этого не пошло.

— Основным в сборной на вашей позиции являлся Валерий Воро­нин, который тогда входии в сборную Европы...

— В том сезоне тягаться с Ворониным никто, пожалуй, не мог. Сильный был игрок, да и подать себя умел. В сборной вообще обстановка была своеобразная, что при Морозове, ко­торый Бескова сменил, что потом — при Якушине. Были там фигуры неприкосновенные — Яшин, Воронин, Численко, Шестернев. Они и держались соответственно, вместе селились на базе и в гостиницах, ходили всюду своей компанией. Даже «Число» в сборной совсем иначе себя вел. Но были и приходящие и... уходящие. >

— В 1964 году уже при новом тренере вы сыграли за сборную в матче с Австрией...

— Николай Петрович Морозов искал полузащитника в пару к Воронину. Короленкова в Испанию Бесков не взял, и больше он в сборную не привлекался. С Австрией Морозов попробовал слева меня, а потом начал Георгия Сичинаву наигрывать.

— Совсем ведь молодой был парень...

— Обычные кавказские проделки. По паспорту ему 20 было, а на самом деле минимум на два года больше. Та же история позднее с Виталием Дараселия всплыла, уже после его гибели. Хуже они от этого играть, конечно, не стали. Хотелось ребятам с юных лет по заграницам поездить.

— Почему Морозов отказался от ваших услуг?

— Николай Петрович вызвал меня в ноябре 1964 года в Ере­ван на матч с «Араратом», и в доверительном разговоре сказал: «Бросаешь хоккей, Валера, место в сборной за тобой». Сразу ответил, что это мне не подходит. Если бы я, скажем, превосхо­дил конкурентов на голову, Морозову деваться некуда было, а при прочих равных он мог и другого взять. Осенью 1965 года на позиции левого полузащитника в сборной закрепился Сабо.