Александр Калинин-Русаков - Событие произошло

Сашка Уткин улыбался. Ему, судя по всему, было просто хорошо, отчего он готов был расцеловать всё вокруг. Познакомились они ещё при поступлении в институт. Потом Сашка знакомил Егорку с городом.

В одних городах что-то делают так, в других иначе. Здесь ходят днём, а вечером нет, потому что по вечерам в этом неприметном переулке можно легко схлопотать по соплям. С этими девочками «дружить» можно, а с этими не стоит, потому что за это, извиняюсь, тоже можно было получить. От Сашки Егорка узнал о граничном значении Абрамовского моста через одноимённую речку. Отправляясь романтическим лунным вечером через мостик проводить какое-нибудь милое создание, каждый должен был знать – этим вечером он непременно будет бит. Выдача «люлей» происходила обычно после пересечения моста, но если же по каким-то причинам этого не происходило сразу, то на первом перекрёстке случалось обязательно и с завидным постоянством. Это было, так сказать, прописное дополнение к ночному вояжу. Таковы были городские порядки…

К Уткину, шумные и голодные, они ходили слушать музыку. У Сашки был магнитофон «Айдас» и хорошие родители. Хорошие, оттого что с приходом беспокойной компании, отправлялись по делам, оставляя голодным гостям кастрюлю борща, домашние котлеты, укрытые полотенцем, и компот с абрикосами. Стоило родителям ступить за порог квартиры, как всё это безжалостно уничтожалось. Сашка улыбался. Может, оттого, что светило солнце, а может оттого, что начинался новый день. Это был их день…

Просеков, в обиходе – Председатель, он же Ибрагим – суровый чеченец из «Угрюм-реки», был собран и уверен. Вся его коренастая суть подчёркивала основательность происходящего. Лишь в глазах с длинными, почти коровьими ресницами, металась романтическая грусть расставания, поскольку Просеков всегда был в кого-нибудь тайно влюблён.

Рядом – Вовка Огарков. Этот искренне верил всему, что говорят, даже шутя. Правда, после этого стоило немалых трудов переубедить Вовку в обратном. Воспринимал он любое слово окончательно и всерьёз, а будучи от природы человеком инициативным, даже суетливым, весьма скоро начинал действовать.

Как-то в начале весны для забавы ему шепнули, что на кафедре теоретической физики закрытая лекция ведущего сексолога на самую острейшую тему. И ещё… Чтобы излишне не перегружать аудиторию, «теоретики держат всё в тайне». Огарок, желая получить подробности, немедля начинал доставать всех подряд. От его убедительных расспросов инертные поначалу народные массы возбуждались и, смотря в доверчивые карие глаза, к концу разговора сами начинали верить в вероятность публичной лекции. На следующий день кафедра делилась пополам. Одна половина с нетерпением ждала начала лекции ведущего сексолога, вторая над ними тихо хихикала. Только лекция, не поверите, совершенно неожиданно состоялась.

Кайгородов спал мертвецким сном, подложив под голову тощий рюкзак. Витька обладал удивительной способностью спать в любой ситуации, включая лекции и экзамены. Автобус неистово трясло, Витькины части тела, будто не связанные между собой, подскакивали каким-то странным образом, по отдельности. Однако это никоим образом не мешало ему видеть приятные сновидения.

Чуть дальше Костин с перебинтованной правой. Валерка был в одном лице: защитник, справедливый судья и исполнитель наказания. По этой самой причине правая рука его нередко была перебинтована.

– Красавцы! – подумал Егорка, понимая, что сам вряд ли выглядит лучше.

Автобус, стрельнув выхлопной трубой, остановился. В дверях что-то долго и угрожающе шипело. Наконец они с ленивым скрежетом расползлись в стороны. Врата в будущее не очень торжественно, но отворились…

***

Что гонит людей в новые края? Любопытство, жажда увидеть то, чего ещё не видел никогда, а может, это обыкновенное желание встретить того, кто поймёт и даст ответы на все вопросы? Или это обычное желание иметь больше денег? И это тоже немало. Что дают деньги? – Независимость. Независимость от других людей, ненужных событий, навязчивых идей, окружающих каждого, чужих мыслей и обязательств. В конце концов это свобода выбора. А важнее свободы нет ничего. Не то важно, что твоё мнение кому-то нравится или нет. Важно то, что ты можешь его иметь и деньги этому очень даже помогают. Пусть кто-то скажет, что это не так.

Тишину отодвинул звук аэропорта. Ревели моторы, перебивая друг друга, металлический женский голос объявлял о прибытии и убытии, такси с зелёными глазами стояли, ожидая щедрых пассажиров. Люди, люди, суета…

Егорка любил аэропорты, вокзалы. Он был уверен: здесь находится точка отсчёта для каждого, кто решил что-либо начать. Именно здесь перелистывается очередная страница, с которой заканчивается важный отрезок жизни. Отрезок этот не умер, он с тобой, но он закончился. Настала пора начаться новому, другому, чтобы назавтра прошедший день обрёл статус события. События, которое произошло…

Их разношёрстная компания, к сожалению, ничем не напоминала передовой отряд молодёжи на стройках народного хозяйства. Даже постовой при входе в аэропорт взглянул на них без особого пристрастия.

Шумные молдаване заняли центр зала. Эти мастера по отделке, штукатурке или спереть чего… Всё умеют. Работу сделают быстро, а быстро известно, что происходит, но это другой вопрос.

Молчаливые ингуши расположились обособленно, между окном и лестницей. Эти едут в село, специализируются по коровникам, зернотокам, гаражам. Работают весь световой день. Когда спят – неизвестно. Путешествуют семьями. Женщины у них одеты в чёрное. Из-под глухих платков, будто из бездны, насторожённые смотрят куда-то мимо тебя их глаза так, будто не замечают никого.

– Под какую же классификацию подпадают наши герои? – размышлял Егорка. Похожи на вольных шабашников…

– Вольные люди эти шабашники. Ни кола ни двора, ни семьи. Дети по всему свету разбросаны. Одни известны, о других они даже не догадываются. Вот и растут те как бурьян, такие же вольные и беззаботные.

В старости судьба жестоко обходится с этими людьми. Они вроде бы понимают, что живут собственную жизнь, только относятся к ней, как к чужой тётке. Почему? За это безобразное отношение жизнь бьёт их потом, не жалея и очень больно. Нет, определённо, вся их великолепная компания никак не тянет на этих самых шабашников. Так и не найдя ответа на вопрос, Егорка отправился в главный зал наблюдать.

Ему нравилось смотреть на незнакомых людей, пытаясь разгадать, кто они?.. Вот тот, небритый, за стоячим столиком в кафетерии, кто он? Может, нефтяник? Нет, пожалуй. Нефтяники одеваются обстоятельнее, да и не будет нефтяник небритый в аэропорту толкаться, к тому же, вероятнее всего, будет он с бородой. Кроме того, ездят они, как правило, бригадой, а этот один. То, что пил вчера, видно сразу – минералкой мается. Руки какие-то неуверенные, волосы несвежие. Спал, видимо, где пришлось, причём одевшись, – складки на брюках под коленями. Женат, наверное… Всё время трогает то место на безымянном пальце правой руки, где носят обручальное кольцо? Спрятал, наверное, чтобы не сняли по пьяному делу, а без кольца непривычно. А может, сняли уже… За несколько дней событий у него произошло столько, что при тихой семейной жизни на годы, а то и десятилетия хватит. Может быть, и разведён, хотя вряд ли… По всему видно, костюм окончательно не потерял лоск после женской руки и утюга. Судя по щетине – пьёт дня три. Понятно – свободе радуется. Если недавно от жены, дорога здесь одна – на Север. Кто же он по профессии? Баул с рабочей одеждой уложен хорошо, для верности перемотан полевым кабелем. Ага… Значит связист какой-нибудь, телефонист, кабельщик-спайщик или вроде того. Поскольку вроде бы и работяга, но какой-то интеллигентный, вон как за стакан красиво держится, даже мизинчик отставил.