Валерий Бердников - События и судьбы 3

– Пора, Кузьма, поезжай. Видишь, тучи сгущаются. Поспешай.

Кузьма сел в телегу и стегнул жеребчика. Отец Леонид благословил его в дорогу большим крестом, потом подождав, когда подвода скрылась в лесной дороге, побрел в село. На горизонте чернели тучи, мелькали сполохи молний и погремливало. Надвигалась гроза.

Арест.

Геля хорошо помнила те страшные дни. Внешне все случилось обыденно просто: власть готовилась к этому событию, знали о предстоящих репрессиях и обреченные. Поэтому двух детей родители успели отослать к родственникам, но старики, Геля с младшей сестрой были еще при них. Мать, увидев в окно приехавших военных из города, достала, уложенный заранее узелок с одеждой и продуктами и беспомощно опустив руки, села на скамью ждать.

Двое солдат в длинных шинелях и, остроконечных «буденовках» стали у дверей церкви с винтовками в положении « ноге». Третий – старший в кожаной куртке и фуражке вошел в церковь и, сняв фуражку, стал ждать. Прихожане крестились и недобро поглядывали на него. Отец Леонид тихо сказал дьякону: «Видимо за мной. Службу закончу». Потом было тихое прощание с церковнослужителями и семьей. Обреченность парализовала и сковывала чувства. Они остались одни. Была какая-то надежда, что все образуется и отец вернется, ведь он сделал столько много добра селянам, которые даже избирали его председателем сельсовета.

По настоящему стало страшно тогда, когда местные власти стали выселять их из дома. На глазах у селян, молча стоявших у своих домов, мать с детьми, перетащив свои небогатые пожитки, разрешенные чиновниками, к церковной сторожке, оказались без средств к существованию в холодном помещении – там, где ранее оставляли гробы в ожидании обряда отпевания.

Страх душил и волю крестьян, не смевших осуждать «народную рабоче-крестьянскую власть» и селяне молча разошлись по своим домам.

72. Сердце матери

За все добро расплатимся добром

За всю любовь расплатимся любовью.

(Н. Рубцов)

В небольшой группе встречающих речной теплоходик из Котласа Александр сразу увидел свою мать, приветливо машущую ему рукой. Мать Александр не видел 17 лет с тех пор, как его 9 летнего мальчишку отослали к дяде в Вологду. Теперь она показалась ему такой маленькой и худенькой в черном ситцевом платье в белый горошек и каких-то больших ботинках, что у него от радости встречи и умиления слезились глаза и подкатил комок к горлу.

Вместе с матерью на пристани стояли его старшая сестра Геля с сыном и беременная сестра Лена рядом со статным красавцем в офицерском кителе, видимо ее мужем. Они приехали на день раньше отозвавшись на зов матери собраться вместе после войны. Не хватало только сестры Люды, которая теперь жила в Украине, недалеко от места, где погиб ее муж Иван.

После радостных объятий и поцелуев все отправились в дом тети Лизы. Та давно жила в Сольвычегодске и работала учителем в местной школе для глухонемых. Дом ее считался казенным и принадлежал местной власти, в революцию конфисковавшей его у какого-то купца. Это была большая, но невысокая, почерневшая от времени изба, спрятавшаяся вместе с хозяйственными постройками за ветхим забором в густых зарослях калины. На травке у дома паслась привязанная к колышку свирепого вида могучая коза Манька и бегал ее черный козленок. Во дворе рылись в мусоре несколько кур и по-хозяйски разгуливал кот Васька. В дом его не пускали, кот обитал неизвестно где, но каждый день появлялся у дверей и орал противным басом до тех пор, пока тетя Лиза не наливала в его миску козьего молока.

Благовещенский собор г. Сольвычегодск

Своего дома после репрессии семьи у матери не стало и, по окончанию срока ссылки из Сибири, она приехала в Сольвычегодск к своей сестре Лизе. Для получения пенсии ей не хватало 4-х лет трудового стажа, и она, по протекции влиятельной сестры, устроилась работать уборщицей в школе и ночной няней в детском приюте.

Раньше Лиза не одобряла и даже упрекала сестру за то, что она, как кукушка «раскидала» своих детей по родственникам, но та была убеждена в правильности своих действий таким образом спасти детей в лихие годы репрессий и сдержанно, затая обиду, мучилась этим своим поступком.

Теперь дети наконец-то вместе, живые и здоровые. Душа ее успокоилась.

– Ну вот, слава богу, собрались, – радовалась мать, глядя на своих взрослых детей, внука и зятя, сидящих за большим столом и, помолчав, добавила, – нет с нами нашего незабвенного батюшки Леонида Ивановича. Царствие ему небесное. Погиб на Печорской каторге при строительстве железной дороги. Помянем его душу.

Молча, налили и выпили по стопке водки. Потом ели куриный суп, картошку старого урожая (свежая еще не народилась), пили козье молоко и душистый чай, заваренный из листьев смородины, мелисы и малины с маленькими кусочками сахара в прикуску. Сахар от больших кусков рафинада колола щипчиками сама тетя Лиза, сидя во главе стола.

На другой день гости знакомились с городом и посетили два собора. Одна церковь оказалась действующей, и они застали в ней конец службы. Люди выходили из церкви, как-то виновато озираясь, и быстро расходились в разные стороны. Александр с интересом наблюдал за матерью. Годы репрессий не сломили ее характер, но закалили его. Перед храмом она смело, даже демонстративно, троекратно крестилась и кланялась. Второй собор был превращен в краеведческий музей. Высоким шпилемБлаговещенский собор напоминал Петропавловский собор в С-Петербурге. В соборе была великолепная экспозиция богатых вещей и картин изхоромов Строгановых, церковная утварь, а так же казематы и страшные каменные мешки с орудиями пыток.

К музею мать подходила не в виде робкой посетительницы, а по-хозяйски уверенного человека, незаслуженного обиженного властью.Подергав запертую большую железную дверь, она принялась сильно колотить по ней так, что грохот разнесся по всему собору словно от ударов большого колокола.Появившемуся испуганному работнику музея, она выговаривала:

– Вы что, уснули там? Когда должен быть открыт музей? В 10-00, а сейчас 10-15!

Войдя в музей, потребовала экскурсовода, и при осмотре экспозиции, сама кое-где давала пояснения.

На третий день все вместе с тетей Лизой отправились на местное кладбище, поклониться праху бабушки и родственников, которых Александр никогда не видел. Бабушку он помнил плохо, но знал, что у нее было 10 детей, и слышал о ее властном характере, который в полной мере унаследовала Лиза. Кладбище оказалось очень старым и заросшим могучими деревьями, но за могилой матери Лиза следила и ухаживала.