Марк Аврелий - Размышления

19. Постоянно остерегаться четырех разворотов ведущего и, как изловишь себя, тут же стирать, приговаривая всякий раз так: это видение не из необходимых; это нарушает общность; это не от себя ты собираешься говорить, а нет ничего более нелепого, чем говорить не от себя. Ну а четвертое — то, за что себя самого выбранишь так: это у тебя от поражения и покорности божественнейшего твоего надела перед бесчестнейшим и смертным телесным уделом с его тупыми наслажденьями.

20. Твое дыханье и все огненное, сколько туда подмешано, хоть и стремятся по природе вверх, однако, подчиняясь построению целого, удерживаются здесь, в соединении. Так и все земляное в тебе и влажное, хоть и стремятся вниз, однако подняты и занимают то место, которое отвела им их природа. Таким образом, и стихии слушаются целого, и куда их поставили, там они вынуждены стоять, пока не будет дан знак оттуда, что пора им врассыпную. Что ж, не страшно ли это, чтобы разумная твоя часть была единственным, что не подчиняется, сетуя на своё место? А ведь ей-то насильно ничего не приказывают — только то, что по её природе. И она не выдерживает и даже затевает мятеж, ибо движение к несправедливости, разнузданности, гневу, печали, страхам — не что иное, как отступничество от природы. И когда ведущее негодует хоть на что-нибудь из происходящего, и тогда оно оставляет своё место, потому что ведущее устроено ради равенства и богопочитания не меньше, чем ради справедливости. Ведь и они — виды благообщности, и, пожалуй, старшие из правых деяний.

21. У кого нет в жизни всегда одной и той же цели, тот и сам не может во всю жизнь быть одним и тем же. Сказанного не достаточно, если не добавишь и то, какова должна быть эта цель. Ибо как сходно признание не всего того, что там представляется благами большинству, а только вот таких, именно общих, благ, так и цель надо поставить себе именно общественную и гражданскую. Потому что, кто направит все свои устремления к ней, у того и все его деяния станут сходны, и оттого сам он всегда будет тот же.

22. Мышь с гор и домовая, и как первая убегает в страхе.

23. Сократ и основоположения толпы называл чудищами, детскими ужасами.

24. Лакедемоняне чужестранцам, пришедшим на торжество, ставили сиденья в тени, а сами садились как придется.

25. Сократ так сказал Пердикке, почему не идет к нему: чтобы не погибнуть наихудшей погибелью, а именно быть облагодетельствованным без возможности благодетельствовать в ответ.

26. В Эфесских записях содержалось наставление непременно хранить память об одном из древних, державшихся добродетели.

27. У Пифагорейцев — на рассвете глядеть на небо, чтобы напомнить себе о тех, кто всегда делает все то же своё дело все тем же образом, а ещё о порядке, о чистоте, о наготе. Звезды не прикрываются.

28. Как Сократ подвязал овчинку, когда жена его Ксантиппа ушла, захватив его накидку. И что Сократ сказал друзьям, смутившимся и отпрянувшим от него, когда они увидели его в таком одеянии.

29. В письме и чтении не станешь властвовать прежде, чем побудешь подвластным. В жизни тем более так.

30. Рабом родился, вот и бессловесен ты.

31. Во мне же смеялось Милое сердце.

32. Тяжкие бросят слова, разя самое добродетель.

33. Безумен, кто ищет смокву зимой. Кто ищет своё дитя, когда больше не дано, таков же.

34. Ребенка ли своего ласкаешь, надо, говорил Эпиктет, произносить про себя: Умрет, может быть, завтра. — Так ведь дурной знак! А он: Ничуть не дурной, раз обозначает одно из дел природы. Или когда злак пожинают, тоже знак дурной?

35. Виноградная завязь, гроздь, изюмины — все превращения, и не в небытие, а в не-ныне-бытие.

36. Вольную волю не приневолит никто. Так Эпиктет.

37. Он говорил, что нашел искусство соглашаться и применительно к устремлениям сберегать осмотрительность, чтобы небезоговорочно, чтобы общественно, чтобы по достоинству; от желаний совсем воздерживаться, а к уклонению не прибегать ни в чем из того, что не от нас зависит.

38. Так ведь не за что-то там боремся — говаривал он — а за то, сходить с ума или нет.

39. Сократ говорил: Хотите ли, чтобы в вас была душа разумных или неразумных? — Разумных. — А каких разумных, здоровых или негодных? — Здоровых. Что же вы этого не ищете? — Обладаем. — Откуда же тогда ваш раздор и небезразличие?

1. Все, к чему мечтаешь прийти со временем, может быть сей час твоим, если к себе же не будешь скуп, то есть если оставишь все прошлое, будущее поручишь промыслу и единственно с настоящим станешь справляться праведно и справедливо. Праведно — это с любовью к тому, что уделяет судьба, раз природа принесла тебе это, а тебя этому. А справедливо — это благородно и без обиняков высказывая правду и поступая по закону и по достоинству. И пусть не помешает тебе ни порок чужой, ни признание, ни речи, ни, конечно же, ощущения этой нарощенной тобою плоти — страдает, так её забота. И когда бы ни предстоял тебе выход — если ты оставишь все остальное и, почитая единственно своё ведущее и то, что в тебе божественного, не того станешь бояться, что надо когда-то прекратить жизнь, а что так и не начнешь никогда жить по природе, тогда будешь ты человек, достойный своего родителя-мира, а не чужестранец в своём отечестве, изумляющийся как неожиданности тому, что происходит изо дня в день, и от всякой всячины зависящий.

2. Бог всякое ведущее видит помимо вещественного сосуда, кожуры, нечистоты. Ведь своим единственным умом он касается того, что туда единственно из него истекло и изведено. Так вот, если и ты приучишься это делать, избавишься от немалого напряжения. Ибо кто не смотрит на облекающие нас телеса, неужели станет терять время, рассматривая одежду, дом, славу, всю эту обстановку и театр?

3. Три вещи, из которых ты состоишь: тело, дыханье, ум. Из них только третье собственно твоё, остальные твои лишь в той мере, в какой надо тебе о них заботиться. Если отделишь это от себя, то есть от своего разумения, все прочее, что они говорят или делают, или все, что ты сам сделал или сказал, и все, что смущает тебя как грядущее, и все, что является без твоего выбора от облекающего тебя тела или прирожденного ему дыхания, и все, что извне приносит вокруг тебя крутящийся водоворот, так чтобы изъятая из-под власти судьбы умственная сила жила чисто и отрешенно сама собой, творя справедливость, желая того, что выпадает, и высказывая правду; если отделишь — говорю я — от ведущего то, что увязалось за ним по пристрастию, а в отношении времени то, что будет и что уже было, и сделаешь себя похожим на Эмпедоклов «сфер округленный, покоем своим и в движении гордый» и будешь упражняться единственно в том, чтобы жить, чем живешь, иначе говоря, настоящим, — тогда хоть оставшееся-то тебе до смерти можно прожить невозмутимо и смело, в мире со своим гением.