Кристофер Зах - Книга Противоречий. Голубь

— Что это он ему передал?

— Я не знаю, — пожала плечами Цекай. — А что с этим озером?

— Да так… — неохотно протянула Юрия. — Есть такая легенда, что озеро проклято. Светотень что-то просила у ейленстанцев, но они ей грубо ответили, что ли… и она заколдовала Ейлл. Иногда оно будто заманивает к себе силанца и впитывает в себя его Элементы.

— Что?

— Ну да… Всасывает в себя твою душу, а потом выбрасывает на берег безжизненное тело.

Цекай испуганно посмотрела на Юрию. Ничего себе легенда! Девушке довелось уже слышать кое-какие силанские предания, но они не были такими жуткими. Заметив выражение ее лица, Юрия мгновенно воскликнула:

— Но это все сказки!

— Но разве твой отец не…

— Он в них верит! Он во все верит… Не бери в голову. Мы обойдем Ейленстан, но… глупо это все. Давай спать.

Эльмиль скоро вернулся и сел на сумку Цекай, собираясь спать там. Девушка не возражала, поэтому голубь свернулся в пушистый комочек. Юрия смотрела на карту — скорее всего, ищет обходной путь вокруг Ейленстана…

Она зевнула и легла в кровать. Сначала она куталась в одеяло и прятала в нем голову, чтобы свет стен не резал глаза, но через несколько минут Юрия хлопнула в ладоши, и комната погрузилась во тьму. Крохотное окошко едва ли могло пропустить сюда тусклые огни звезд.

Цекай почти сразу заснула, но теперь ей снился странный сон…

Он отличался от других ее снов и был похож на тот, который снится, когда ты болен. Он словно имел вес и был тяжелый и беспокойный. Кто-то постоянно шумел, бормотал, шептал… На голову словно надели стеклянную банку, в которой было душно и глухо, но что-то определенно шумело…

Цекай, как могла, старалась не замечать этих раздражающих звуков. Она переворачивалась с боку на бок, закрывала во сне уши. Неожиданно тяжелые сновидения стали отступать, но не исчезали совсем, и через несколько минут вернулись с новой силой. Она пробормотала что-то во сне, но не проснулась, потому что странные сны держали ее. Цекай надоело сопротивляться, и она шагнула навстречу звукам…

Только она это сделала, как они изменились. Они перестали раздражать ее, а наоборот, стали приятными и мягкими. Теперь Цекай смогла их разобрать…

Это была прекрасная мелодия…

Цекай блаженно улыбнулась и вся превратилась в слух. Девушке было важно только то, что она была невероятной красоты. Цекай боялась упустить хоть ноту, потому что тогда весь ритм в момент рухнет. Музыка существовала только у нее в голове и была такой мелодичной и нежной, что легко могла бы покорить любого человека или силанца. Благодаря этой песне, в которой явственно слышались чьи-то голоса, ее сон мгновенно стал спокойным и приятным.

Но мелодия доносилась издалека, и во сне Цекай решила пойти за ней. Музыка не возражала, а словно тянула к девушке свои руки, маня ее за собой. И она, повинуясь какому-то шестому чувству, которое подсказывало ей направление, шла к музыке. Неожиданно ее нога уперлась во что-то.

Цекай открыла глаза. Перед ней была дверь их комнаты, а сама она стояла босиком на деревянном полу. Девушка нахмурилась. Что я здесь делаю? Я что… страдаю лунатизмом?! Но в голове снова едва слышно зазвучала музыка, и она моментально вспомнила, зачем встала. Она натянула джинсы и накинула плащ, чтобы не замерзнуть.

Мелодия нетерпеливо подгоняла ее.

— Иду, иду, — сказала ей Цекай.

— Что? — сонно пробормотала Юрия, но девушка не обратила на нее внимания.

Цекай открыла дверь и вышла из комнаты, а потом — из гостиницы. Ноги почувствовали прохладу ночи и еще влажную от росы землю. Не обращая на это внимания, она шла вперед, потому что источник прекрасной музыки был еще далеко и нужно было торопиться.

Цекай, стараясь не шуметь, чтобы не вспугнуть мелодию, осторожно ступала между домами. Когда она дошла до ворот, стражник что-то сказал ей, но она даже не стала разбирать его слова, а просто произнесла:

— Мне нужно идти! Пропустите!

— Но уже поздно, скоро меня сменит другой, и вы не сможете вернуться!

Его громкие слова заглушли собой робкую песнь, и Цекай прослушала несколько нот. Она с яростью посмотрела на мужчину и рявкнула:

— Открывай ворота! Немедленно!

— Что? — нахмурился стражник. — Я не могу вас выпустить, если вы…

Цекай зарычала от гнева и хотела выхватить посох из-за спины, но его не было, и она просто смерила стража испепеляющим взглядом. Тот недоуменно посмотрел на нее, но стукнул по воротам — они распахнулись, и девушка вышла из Берргири. Она стала напряженно вслушиваться в тишину вокруг. И вот опять зазвучала прекрасная мелодия…

Цекай улыбнулась и пошла вперед. Она понимала: чтобы дойти до нее, нужно преодолеть немалое расстояние, но это ее не пугало. Девушка была только рада тому, что готова пойти на это ради такой прекрасной музыки…

Она шла довольно долго. Ноги уже давно устали идти, она стерла ступни о какие-то камешки, которые постоянно попадались там и тут. Сначала она заметила, что за ней летит Эльмиль, но шорох его крыльев только мешал девушке слушать, и она приказала ему уйти. Голубь не стал возражать и, разогнавшись, исчез в ночном воздухе.

Цекай неожиданно перестала понимать, где она находится и что происходит. Она слышала только музыку и следовала за ней, но плохо осознавала, куда идет. Чем дальше уходила девушка, тем явственнее она слышала голоса, которые звучали в песне. Она сразу поняла, что поют на языке Света, но поют как-то странно, необычно. Их было много, и каждый рассказывал о чем-то своем, словно не знал, что он поет в хоре. Каждый даже самый тихий голосок говорил о своей жизни, он пел о своих неудачах и победах, о горе и счастье. Они говорили все разом: взрослые и дети, мужчины и женщины … Они даже не пели, а скорее шептали, общаясь друг с другом или сами с собой… Они были не живыми существами, а странными бесплотными созданиями, состоящими из разума и воспоминаний…

Теперь было ясно, что это совсем не песня… Но это было совсем не важно для Цекай.

Прошел час, еще один, за спиной остался не один километр пути. Она шла не по дороге, а по траве, напрямик. Она ничего не видела в кромешной тьме и полагалась только на слух, на песню, которая заботливо, голосами тысяч силанцев, направляла ее. Она не понимала говорящих, но чувствовала какое-то сожаление, которое проскальзывало в их голосах. Но от этого их пение становились еще прекраснее и заманчивее.

Цекай чувствовала, что прошла уже слишком много, потому что сильно устала, и нерешительно остановилась. Мелодия тоскливо заиграла рядом с ней, словно спрашивая, почему она больше не идет.

— Я устала…

Но мелодия звала ее. Звала настойчиво. Все поющие просили ее прийти, и Цекай снова пошла вперед. А мимо продолжало пролетать время и расстояние.