Автор Неизвестен - Сад золотого павлина

Немало дивных цветов собрала Менгиндра Сери Булан, и одни из них превращались в благоуханный мускус, другие — в шафран, и, дивясь, подумала про себя царевна: «Должно быть, Индрапутра — сын могущественного раджи».

Царевна пошла по берегу пруда и увидала, что моллюски и устрицы, обитавшие в нем, сделаны из драгоценных камней девяти родов, и каждая рыба, всплывающая на поверхность, напевает такой пантун:

Царевна улыбнулась, услыхав тот пантун, а ее служанки громко рассмеялись. Воскликнула Менгиндра Сери Булан: «До чего же прекрасны рыбы в этом пруду!»

Едва царевна промолвила те слова, как из глубины показалась рыбка-тембаконг и, резвясь, пропела такой пантун:

Пропев его, рыбка вновь исчезла. Молвила Менгиндра Сери Булан: «О нянюшки, воистину мудр и обходителен Индрапутра».

Явилась тогда перед царевной другая рыбка и сказала, обратясь к ней: «О царевна, знай, что Индрапутра — сын могущественного раджи», — сказав же так — уплыла. Весьма возрадовалась Менгиндра Сери Булан, услыхав речи рыбки, а служанки ее гром ко засмеялись, говоря друг другу: «Воистину сын могущественного раджи этот Индрапутра!»

Царевна отправилась дальше и вместе с девушками любовалась волнами пруда, игравшими и искрившимися с небывалой красотой, и берега пруда были из золота, а галька —из жемчуга. Множество диковин, различных по виду и цвету, узрела Менгиндра Сери Булан на берегах пруда, чьи воды были подобны розовой воде. Когда же повеял легкий ветерок, водная гладь всколыхнулась, с деревьев с криками слетели птицы и невыразимо прекрасно затрубил оленек. И, остановившись, долго внимала царевна тем дивным звукам.

Между тем спросил раджа Шахиан, обратясь к служанкам царевны: «Отчего дочь моя не сходит на берег?» Почтительно склонившись, ответствовали служанки: «О господин наш, владыка вселенной, твоя царственная дочь любуется всевозможными диковинами, обретающимися на барке Индрапутры. Они до того прекрасны, что царевна замешкалась и не идет на остров».

Погуляв у пруда, царевна вошла в дивный сад и увидала, что его украшают вазы с цветами и бассейн, посреди которого поставлена беседка на золотых опорах. И поднялась царевна с девушками, нянюшками и служанками в беседку, а когда повеял легкий ветерок, зашелестели листья на деревьях и, касаясь друг друга, звенели подобно оркестру. Когда же Менгиндра Сери Булан насладилась лицезрением тех чудес и восславила Индрапутру, на барку поднялся государь, владыка вселенной, и тоже не мог налюбоваться диковинами царевича и весьма им дивился.

Спросил государь: «Как мог Индрапутра создать все эти диковины и где мог он их видеть, дабы подражать увиденному?» Ответствовал главный везирь: «Этот Индрапутра, по моему разумению, человек не обычный». Молвил раджа Шахиан: «Воистину справедливы твои слова!»

Осмотрев чудеса на барке Индрапутры, государь воротился на остров, взоры всех везирей обратились к нему, он сразу понял значение их взглядов и тихонько молвил служанкам: «Выпустите из клетки попугая, забаву вашей госпожи, и скажите так: «Тот, кто поймает любимого попугая царевны, станет ее мужем».

Служанки выпустили попугая и принялись кричать: «О господа, ловите попугая, развейте печаль царевны. Кто изловит птицу, возьмет царевну в жены».

Индрапутра улыбнулся, услыхав слова служанок, а попугай сел на индийскую смоковницу, росшую посреди острова. Приметив птицу, царевичи полезли на дерево, дабы ее поймать, но одни порвали кайны, у других лопнули шальвары, у третьих изорвались тюрбаны, а четвертые, не в силах взобраться на смоковницу, попадали наземь. Попугай же перелетел на другую ветку, уселся там, и никто не мог до него добраться. Царевичи в растерянности взирали на птицу, перелетавшую с ветки на ветку и не дававшуюся руки. Глядя на попугая, придворные стали смеяться, вместе ними рассмеялась и царевна, Индрапутра же улыбался, взирая на тщетные старания царевичей.

После он неприметно натянул лук и пустил в поднебесье чудесную стрелу, которая вмиг превратилась в тучу саранчи. Царевичи в страхе попрыгали со смоковницы вниз, и одни расшибли себе подбородки, другие набили шишки на лбу, третьи от ушибов покрылись синяками, и каждый из царевичей растирал ушибленное место.

Все придворные потешались над ними, служанки царевны хохотали до слез, ударяя себя руками в грудь, Индрапутра же только улыбался. Взошли тогда царевичи на свои корабли и, посрамленные, возвратились в город раджи Шахиана.

Тогда Индрапутра не спеша приблизился к смоковнице, протянул руку к попугаю, и попугай, слетев с ветки, уселся на его ладонь. Раджа Шахиан и придворные весьма подивились, узрев, что птица, будто ручная, пошла к Индрапутре. А Индрапутра отдал попугая служанкам, и те снесли его Менгиндре Сери Булан, которая с великой радостью приняла любимую птицу. И попугай, расправив крылья, пропел такой пантун:

Улыбнулась царевна, услыхав слова попугая, и молвила, обратясь к нянюшкам: «Никогда прежде я не слыхала, чтобы этот попугай распевал пантуны». Ответствовали нянюшки: «Воистину справедливы слова госпожи!» После птица уселась на плечо одной из служанок и пропела такой пантун:

Услыхав слова попугая, сказали служанки: «Где эта птица научилась столь превосходным шуткам?» Царевна улыбнулась, а девушки, смеясь, говорили: «Весьма искусен в острословии сей попугай».

В это время приблизился главный везирь к государю и, почтительно склонившись, молвил: «О господин мой, владыка вселенной, не лучше ли тебе воротиться в свой город, ибо остался он без надзора». Ответствовал государь: «Если так, собери моих лю дей, и мы отправимся в обратный путь». Раджа Шахиан повелел царевне подняться на барку, и служанки передали госпоже повеление владыки. Молвила Менгиндра Сери Булан: «Разве не приказала я подать угощение? Снесите же их отцу!»