Неизвестно - Открытие закрытия

Тетя Настя вскрикнула, завопил кот, от холода стал клацать зубами мокрый Мишка — всё пришло в движение.

И все-таки кое-какая польза от моего пальца была. По¬ка я держал палец, вода почти не попадала в раковину, ли¬лась на предметы, людей и животное. Это дало возможность нижней трубе поглотить некоторое количество воды, и ее ста¬ло меньше. Несколько минут оставалось в запасе.

Я выдернул палец, кинулся вон из кухни, выскочил на ле¬стничную площадку и кубарем покатился вниз. Опомнился, когда мы со слесарем из ЖЭКа Николаем поднимались в лифте.

Николай прошел в ванную комнату, подвинтил внизу ка¬кую-то штуку, и вода перестала литься. Кран он починил за пять минут. Все детали нашли в нем место.

Уходя, Николай спросил наши фамилии, номер школы и из какого класса. Сведения пришлось дать, хотя сделали мы это безо всякой охоты.

Катастрофа миновала, дом продолжал жить своей обыч¬ной напряженной жизнью.

Мишка собрал соседские инструменты в ящик.

— Готово! — сказал Мишка, отдавая инструменты тете Насте.

На тетю Настю и на кота было больно смотреть. Мы долго и не смотрели — пошли домой.

Назавтра, на уроке географии, когда все мы витали в об¬лаках— Николай Павлович рассказывал про циклоны и анти¬циклоны,— в класс вошла завуч Ольга Александровна и старшая пионервожатая Тоня.

— Простите, Николай Павлович,— вежливо сказала Оль¬га Александровна и обратилась к нам:— Ребята! Я прочту один важный документ… Миша и Павел, встаньте!

Мы с Мишкой встали, ожидая самого худшего. И худшее не заставило себя ждать: Ольга Александровна принялась чи¬тать письмо из ЖЭКа. Я лихорадочно соображал, кого при¬вести в школу, если вызовут родителей,— папу или маму. Я уже решил — лучше папу, поскольку последний раз приво¬дил маму, когда до меня дошло значение происходящего. До Мишки тоже дошло значение. Он сразу стал похож на вопро¬сительный знак. Так мы и стояли, как два вопросительных знака в конце одного предложения.

В письме ЖЭКа говорилось, что в одном из домов про¬рвало водопроводный кран и создалась угроза затопления всего строения. Однако два смелых пионера — мы с Миш¬кой! — не растерялись в критической обстановке, успокоили жителей, не допустили опасной паники. Затем, действуя опе¬ративно и мужественно, вызвали техническую помощь. Жилье и имущество людей были спасены. Нам просили объявить благодарность с занесением в личное дело, если таковое имеется. «Слесарю ЖЭКа,— конец письма я запомнил дослов¬но,— указано на необходимость профилактического наблюде¬ния над крановым хозяйством».

Ольга Александровна нас с Мишкой сердечно поздравила, Тоня тоже. Ребята захлопали в ладоши. Вовка Трушин стал тихонько всех уговаривать хлопать подольше, пока не кон¬чится урок. Но класс и без того аплодировал долго и громко.

Оставшись одни, мы с Мишкой стали думать о странных превращениях, которые иногда случаются в нашей жизни, о том, что с чего начинается и что чем неожиданно заканчивает¬ся: ждали взбучки, а заслужили благодарность, кран чинил слесарь Николай и ему же «указано на необходимость», мы кран разломали и чуть было не затопили дом, а считается, что спасли жилье и имущество людей…

Зигзаги судьбы нас расстроили, особенно Мишку. Я не знал, как его успокоить.

— Слушай, Миш! — сказал я.— А может, тот голландский мальчик… ну, тот… которому поставили памятник… Может, он сам и расковырял плотину?..

ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЗАТЕИ

Пришло лето, и все мы очутились в лагере.

Что и говорить, лагерь был просто замечательный. Выда¬ющийся лагерь! Кругом белели корой березы, зеленели корой осины и желтели корой ели. Росли здесь и другие деревья с корой самых различных цветов и оттенков. Ветер шумел в их ветвистых кронах, сочная трава приглашала полежать, а речка звала искупаться.

— Как хорошо! — сказал Вовка Трушин в день нашего торжественного приезда и сразу полез на дерево. Обломился первый же сук, до которого Вовка добрался, так что падал он с незначительной высоты. Но, к несчастью, угодил в куст дикой малины и весь исцарапался.

Медицинская сестра густо замазала Вовку зеленкой. С тех пор мы его часто теряли из виду, поскольку он сливался с окружающей местностью.

Жили мы в лагере веселой, насыщенной жизнью и пита¬лись очень калорийной пищей. Но вот Томка Булкина, люби¬тельница поесть, предложила вступить в соревнование с чет¬вертым отрядом по одному важному показателю: кто за смену поправится на большее количество килограммов — они или мы.

Ребята из четвертого нашу инициативу одобрили, и все дружно взялись за дело.

Мы съедали подчистую завтрак, обед и ужин, просили до¬бавку, и от нее тоже ничего не оставалось. Мы вылизывали языком тарелки, так что их можно было не мыть. Даже круг¬лый отличник Костик Соболев, который вообще плохо ест V очень в этом смысле избалован, изо всех сил старался не под¬вести отряд, не уменьшить его общую массу.

И все-таки через три дня при контрольном взвешивании на медицинских весах оказалось, что привес по четвертому отряду выше нашего на два с половиной килограмма.

— Чего-то мы недорабатываем,— огорчился Мишка Сазо¬нов.— Чего-то недоедаем.

— Всё доедаем,— ответила Ната Жучкова.— Всё, что дают.

— А это главное,— вставила Надя Лапшина.

— Нет, не главное,— угрюмо пробурчал Мишка Сазо¬нов.— Главное — взять реванш!

— А как? — спросил Костик Соболев.— Я за три дня съел столько, сколько дома за месяц не съедаю. И всё впустую, остался грамм в грамм.

— Может, у тебя природа такая,— решила Томка Булки-на. Соревнование развернулось по ее предложению, и она чув¬ствовала ответственность за нашу неудачу.— Может, ты не поправляешься в связи со строением своего тела. Давай луч¬ше я твои завтраки, обеды и ужины буду есть. На пользу отряду.

— Решено! — обрадовался Костик.

— Мой ужин тоже бери,— обратилась к Томке потрясаю¬ще красивая Надя Лапшина.— Я обычно на ночь ничего не ем…

Томка Булкина не отказалась и от Надиного ужина. Она высоченная, и пищи в нее может войти огромное количество. Кроме того, Томка всё время чувствовала свою ответствен¬ность.

Желающих отдать порции Томке с каждой минутой ста¬новилось больше. Три дня мы переедали, и любой был рад ограничить себя в питании.

— Так не пойдет,— сказал Мишка.— Не может же Булки¬на поправляться за весь отряд. Индивидуальный привес у те¬бя какой? — спросил он Томку.

— Триста граммов.

— Ну вот. Пусть пока Тамара ест только за себя и за Костика, а через три дня посмотрим, что даст такое перерас¬пределение.

— А Костик с голода не помрет? — сжалилась над Ко¬стиком Томка.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Костик.

Второе контрольное взвешивание, которое состоялось через три дня, снова оказалось неутешительным. Правда, на этот раз четвертый отряд вырвался вперед всего на один кило¬грамм.