Анастасия Павлик - Зерно А

Эдуард, Федор, мама, папа, - все они волновались за меня, но я не могла заставить себя занять телефон хотя бы на минуту, боясь пропустить тот самый звонок, который приведет меня к Владу. Мне уже было наплевать и на Стефана, и на его босса, и на Уна Бомбера, и на Чак-Чака. Пусть весь мир катится куда подальше! Все, чего я хотела, - чтобы мне вернули моего брата.

Телевизор работал на беззвучном, месиво рекламы и улыбок. Заблеял телефон. Я вскочила и бросилась в спальню. Сердце билось как сумасшедшее, когда я вжимала кнопку ответа.

- Рита? Это ты?

Казалось, со вчерашнего утра прошла целая вечность…

- Нет, не я.

- Ну слава Богу! Кстати, Морозов хорош, сразу видно – мужик знает свое дело.

- Гранин, я не могу сейчас…

- А что я тебе говорил на счет Деревского? У него на лбу буквально было написано «говнюк»! Теперь уж, когда его благоверная сделала ноги, он отгребет за двоих.

- Я сейчас повешу трубку.

- Но что взбесило меня, так это эта Наглая Рожа Громов! Черт меня раздери, если ему удастся выйти сухим из воды!

- Похоже, таки удастся. – Я вздохнула, опускаясь на краюшек кровати. – И нам придется с этим смириться.

Он что-то пробурчал сквозь зубы.

- Как ты, Рита? – спросил он.

При всем желании я не могла рассказать ему, что Громов был моей отнюдь не единственной головной болью.

- Все отлично.

- Понятно, босс. Я сейчас приеду. И не отнекивайся, меня это все равно не остановит.

- Гранин, ты хуже занозы в заднице, - сказала я, но возникшая на моем лице слабая улыбка говорила сама за себя.

- Рад стараться, - загоготал он и грохнул трубку.

Только после этого до меня дошло, как сильно я нуждалась в компании. Ожидание сводило с ума. С Гранином будет проще отвлечься от тягостных мыслей.

Я начала считать про себя: один, два, три, четыре… Чтобы не сидеть на месте, направилась на кухню проверить запасы продуктов, при этом накидывать в уме десяток за десятком. Стоп, запасы продуктов? Откуда взяться этим самым продуктам, если в последнее время я только и делаю, что питаюсь вне дома?

В холодильнике, который втрое превосходил меня по размерам, обнаружились: большая луковица, уксус, прокисшая сметана, половинка лимона, кетчуп, замороженные брокколи, манка в баночке, сыр. А ведь ко мне намылился Гранин! Чем я буду кормить этого кашалота? Хотя обычно я ничем подобным не компостирую себе мозг, но в данный момент мне это было нужно. Мне нужно было что-то, что забьет мою голову подобно тому, как голову самодельной игрушки набивают ватой, понимаете?

Я быстро оделась и, схватив ключи, деньги и радиотелефон, выбежала в ближайший круглосуточный супермаркет. Четыре минуты быстрым шагом. Я бросила считать, дойдя до тысячи четырехсот двадцати пяти – в супермаркете хватало внешних раздражителей, чтобы отвлечь меня. На Левом берегу супермаркеты и гипермаркеты как сплошной внешний раздражитель.

Я выбирала варенье, когда почувствовала на себя чей-то взгляд – словно холодок стек по позвонку. Я скосила глаза. Мальчик лет восьми тянул маму за край полушубка, настойчиво пытаясь привлечь ее внимание.

- Мама, мама, это та тетя, которая разговаривает с привидениями.

Разговаривает с привидениями? Я улыбнулась. По ходу, это самое милое, что я слышала в адрес спиритизма. Дети такие забавные. Куда забавнее рассвирепевших верующих.

Остановив выбор на банке с клубничным вареньем, я повернулась к мальчику. Мальцу как кислород перекрыли: он открыл рот и, судя по остекленевшим глазам, навсегда забыл, как теперь закрыть его.

- Саша, прекрати! – рявкнула ему мама.

- Привет, - улыбнулась я.

Эффект был молниеносным: мальчик скривился, и, вцепившись в мамин норковый полушубок, заныл.

- Саша! Отпусти меня! Да что ты за свинья такая! Ты прекратишь, или нет?

Я опустила банку с вареньем в корзину с остальными продуктами, и направилась к кассе. Хватить пугать детей.

- Дисконт есть? Пакет нужен?

При этом кассирша коротко глянула на меня. Что-то в ее лице сместилось, щелкнуло и перешло из состояния «как мне все осточертело» в «разрази меня гром». Еще одна.

- Дисконта нет. Пакет нужен. Маленький, будьте добры.

- Э-э, да-да, конечно, - пролепетала она, спохватившись и начав быстро пробивать товары. Руки плохо слушались ее.

Насколько в Кварталах всем до тебя нет дела, настолько здесь все наоборот.

Я расплатилась, загрузила купленное в пакет и уже на выходе не смогла справиться с любопытством и полуобернулась. Кассирша что-то возбужденно частила охраннику, заставляя стоявших в очереди недовольно хмуриться. Сам охранник улыбался, но как только его взгляд встретился с моим, его челюсть поползла вниз.

Я успокаивала себя следующим: меня и раньше узнавали, но какое-то время это внимание будет чуть более навязчивым. Чуть более навязчивым? Да над моей головой будто висела огромная неоновая стрелка! Ничего, скоро всем осточертеет мусолить одно и то же. Все уляжется… угу, чтобы потом вновь вспыхнуть. Искрой послужит новость о моей коматозности.

Стоять на кухне у плиты среди ночи, мягко говоря, неприятно: на улице темно, а на кухне горит свет. Выходит, что ты как на ладони, а тебе за окном ничего не видно. Уступая паранойи, я выключила свет и продолжила печь блины под тусклый свет вытяжки. Так-то лучше.

Гранин пришел в пять минут десятого. Я открыла дверь и отступила в сторону, пропуская его в прихожую. Не разуваясь, он заключил меня в медвежьи объятия, в которых я буквально утонула.

- Как это ни странно, Палисси, а я успел соскучиться. Чем это ты пахнешь?

- Блинчиками? – предположила я, аккуратно высвобождаясь из его хватки.

Он выпучил глаза, и я уже было приготовилась отбиваться от заявлений в духе «не может быть, ты да готовишь!» Но, по-моему, он не собирался говорить ничего подобного. Он нахмурил брови; его взгляд, словно рентгеновский луч, скользнул по моим волосам и с почти слышимым «щелк» зафиксировался – о, я знала, на чем – на седой пряди. Бумажный псевдоразумный пакет, который он принес с собой, протестующе затрещал, когда он стиснул его в кулаке. Он держал пакет перед собой как Дед Мороз – мешок с подарками.

Чеканя каждое слово, Гранин утробно спросил:

- Что. С. Твоим. Лицом.

- Упала на лапки котика и поцарапалась.

Его глаза засверкали, как лампочки на снегоуборочных машинах.

- Хрена с два, Рита. Хрена. С. Два.

Я пожала плечами.

«И все равно я рада ему, - подумала я, одним ухом слушая его монолог, как наплевательски я отношусь к собственной безопасности и все в том же духе. – Если он сейчас не взорвется, как Везувий, то это будет почти нормальный ужин – редкость в моей подчиняющейся работе, а в последнее время и переменчивым настроениям всяких подонков, жизни».

- Все? – спросила я, когда он замолчал, чтобы перевести дух. – Выговорился?