Феликс Максимов - Духов день

Так Андрей весь нажиток отцов и приданое сестрино Кондратию передал. Аришка в девушки-кукушечки пошла, Андрей мерином заделался.

Капнул воск на жидкую бороденку трупа, зашипело...

Кавалер к лестнице отшатнулся.

- То, что у Андрея снаружи, ты себе изнутри намечтал. Вот и любуйся теперь "наизнанку".

После стояли за сенником в сорняках, грелись. Садиться Марко не велел - сомлеть недолго.

- Все хозяйство лебединое на таких Андрейках да Аришках держится. На людях скопцы слаще пряничка: "братуша" да "сеструша", а чуть что за копейку глаза вырвут.

Ты ягода редкая, не черника - княженика. От тебя Бог большой куш ожидает.

Сразу решили, отчекрыжат тебе лишку, и поставят в пару к Богородичке, честных людей морочить. А я с умыслом зелье варил, послабее, чем остальным. Надеялся на тебя.

- Благодетель. По гроб жизни прикажешь, тебя добром поминать? На что надеешься, что я размякну и тебя, образину, озолочу?

- Не за себя прошу. Богородички только для заманухи годятся, а коли увянет или какого дурака упустит, ее в расход. Если Бог Кондрат что проведает, нашу рыжую завалят в бурьян, как кобылью падаль. Не мне, ей помоги бежать. Люба она мне.

- Чем помочь?

- Кабы я сам знал... Голос мой в здешних краях - не голос, а собачий волос... Ни звания, ни грамот, ни нужного дружества на Москве. Если торкнусь куда - мигом в острог посадят, у скопцов везде своячье сидит. Тебе лучше знать, к кому за помощью идти.

Кавалер только рукой махнул, нахмурился:

- Не болтай, дай подумать... Давно у вас живодерство творится?

- Давно. Вся пасека на погосте стоит. Хороним тайно, в овражке по низам, без гробов - лебеди налегке улетают, ноги с руками свяжут, чтоб значит, колесом в рай катился, и в земельку. Весной паводки кости вымывают. Чинам и попам хорошо платят, чтоб немы, слепы и глухи оставались. А мужичье Царицына леса и без нас как огня боится. Времени мало, сегодня надо решаться. Бог Кондрат на пару дней в Москву уехал, дела ворочает. Если просто с девкой бежать - догонят, за ней уж и так слежка, я слышал, пугали ее чужие какие-то, про тебя спрашивали. Видно у Кондрата сторонние соглядатаи имеются.

Кавалер не слушал Марко, торопливо говорил:

- Навести б солдат на изуверов... Всех скопом повязать, пусть потом разбирают что к чему. Знаком я с одним чином, который взяток не берет.

- И птичьим молоком питается? - усмехнулся Марко.

- Тьфу. Язва. Я тебе правду говорю. Архаров, Иван Петрович, обер-полицмейстер московский, слыхал о таком? Зверь-человек. Чутье тонкое. Въедлив, как клещ, его вся погань боится. Он еще с чумы на своем месте прочно сидит, никому его не сковырнуть. Вот к нему и поеду. Все как на духу выложу. Сам приведу солдатскую команду. Он батюшку моего близко знал, должник его. На слово поверит.

Здухач присвистнул, заглянул Кавалеру в лицо с изумлением.

- Из каких же ты будешь? - и передразнил давешнюю пьяную болтовню - "Я русский дворянин. Я крамолу не могу слушать". Так?

- Пока я буду туда-сюда мотаться и Архарова на дело уламывать, ты беги к Богородичке, коня укради и бричку, езжайте подальше. Куда бы вас... А, знаю - в Серпухов. Есть там при Ильинской церкви на торгу кабак с верхними комнатами для гостей, берут недорого, а стелют чисто. Хозяин там Мишка Хомяков, моего дядьки отпущенник.... Скажешь, что от...

- Кавалер притиснулся к Марко поближе, назвался полным именем.

Марко аж присел:

- На черта ж тебе Царицино, при таком раскладе?

- Тебе что за печаль? Мое имя - твой ключ. Мишка вас задаром поселит. И еще спасибо скажет. Да прикажи, чтоб на горячее свежатину дал, а не солонину, как всем, а то потом не посмотрю, что вольный.

Как закончим здесь - я к вам самолично приеду при всем параде. Денег привезу, бумаги надобные. И...

- Кавалер вздохнул, вспомнил рыжие косы и тяжкие груди Богородички - И катитесь на все четыре стороны, раз такое дело.

- А как же твои карлики? - спросил Марко Здухач. - Если солдатский развод наскачет, то и Навью деревню не пощадят. Хотя... есть одна дорога. Ты помнишь, как правил конями, когда я пьяного возницу перед тобой разыгрывал? Это по верхнему Царицину надо ехать, мимо церкви Живоносного источника и несторовой берестяной беседки.

- Помню. Так и поведу.

- Ну что ж... - Марко в задумчивости покусал свою косищу, протянул широкую ладонь. - Славный Иванов день выходит. Ну что... Друг?

- Черт с тобой. Друг.

И хлопнули Марко и Кавалер ладонью о ладонь.

- С Богом.

Разошлись - каждый в свою сторону, будто и не знались.

Всадник срезал дорогу, подстелил под копыта сизую на закате от зноя луговину. Но не успел - осекся конь, оскалился, перешел на лисью рысцу.

Сквозь медуницу и зонтики снежной душицы бежала Рузя. Старалась изо всех сил, плескала рукавами, болталась на лямке холщовая сума, в каких нищие горбушки носят.

- Сто-ой!

Еле виднелась бегунья в дурнотравье.

Задыхаясь, Рузя вцепилась в стремя. Улыбнулась. Поправила берестяной ободок на летучих волосах.

- Ты куда?

- Тороплюсь, - ответил Кавалер.

Рузя лицом потемнела, отступила, так, будто ударили.

- Ты же обещал... Не помнишь? Ты неделю назад обещал, что со мной переночуешь на Ивана?

Кавалер досадливо пальцами щелкнул. Совсем одурел от скопческого зелья, упомнишь разве, что, где и кому обещал.

Рузя чуть не плакала, побрела рядом, опустив голову.

- И батюшка ругается... что ты больше к нему на науку не ездишь. Ни с чем, говорит, пирожок вышел. А я ногой топнула, кричу на него: Нет, с чем! Нет, с чем! Первый раз с батюшкой поругалась, никогда такого не было. С утра одна брожу. Вот тебе и праздник.

Девочка наколола стопу травяной остью, захромала, села в бессилии в траву и совсем запечалилась. Даже андалуз зафыркал, потянул к ней длинную морду - вспомнил зверь, как угощала его Рузя сухарями в бывалые дни.

- Ну, обещал, а вышло не по-моему... Мне надо! Там такие большие дела делаются, ты не поверишь.

- Я поверю. Вот что ты ни скажешь, я всему поверю.

Кавалер застыдился, оглянулся на пасеку.

"Значит так, к Архарову все равно с утра надо ехать на Остоженку. Просителей растолкаю, первым успею. Ночи короткие, а Марко еще Богородичку будет до утра уговаривать. У бабы, известное дело, слезы- грезы, узлы завязать, да собраться, да под образа кинуться, с молитвой. Помереть не померла, только время провела. А девчонку жалко... ведь и вправду обещал. Все равно солдат раньше завтрего не поднимут в облаву. А с утра чиновные крысы выспавшись, сговорчивей"

- Иди сюда, дай руки. Так и быть. На эту ночь останусь. Уговорила.

Рузя поверила - протянула ладошки, Кавалер, смеясь, подхватил ее, усадил впереди себя на конскую холку, тронул андалуза неспешным шагом.

Рузя тут же повеселела, припала виском к груди всадника, но застеснялась - порылась в суме и принялась плести кольцом жгучие стрекучие стебли.