Феликс Максимов - Игра

Лицо пажа обезобразилось. Почернелый рот выплюнул слова, как выбитые зубы:

- Принц лишил меня естества. Я ненавижу его душой, кровью и содержимым костей. Я в сердце своем присягаю истинному королю Британии - вам.

Барон усмехнулся и прищурился, как кот, нализавшийся масла.

- Ты принес две вести - дурную и добрую. Жди меня здесь, когда я

вернусь, чтобы стать королем - я награжу тебя и за то и за другое.

Меньше чем через четверть часа компания вельможных охотников выстроилась боевым порядком, псы разбрелись по лесу, вооруженные всадники лавой ринулись к поместью.

Весопляс наклонился над ручьем и долго с наслаждением смывал с себя грязь, слезы и чужую кровь.

Потом улегся в траву, подложив руки под затылок, чистое золотистое личико безмятежно улыбалось, от холодной воды проступил стыдливый румянец.

Его измученная лошадка бродила по берегу ручья, над ее тощим хребтом роилась солнечная мошкара.

- Три-три, нет игры - промурлыкал Весопляс, затейливый полет бабочек-павлиноглазок над нагретой поляной баюкал его. Маленькое сердечко билось смирно.

- Три-три, нет игры… балуясь, повторял Весопляс.

Мысли, угнездившиеся в его изящном черепе, были уютны и смешны - он по-детски сокрушался о выпавшем из кармана хрустальном шарике, о порванном пояске, какая жалость - приталенное мне так идет, мечтал о вечернем спокойном трактире, где ему отрежут горбушку тминного каравая, положат сверху кусок молодого сыра и ветчины, и все это он запьет темным карамельным портером.

А где-то клинки баронской челяди на ломти рубили принца

Эдуарда и Гальвестона, и кровь и омерзительные рваные куски спекались в пыли под копытами.

Благородные рыцари торопились убивать - так спешат дети, боясь, что мать позовет ужинать и прервет увлекательную игру.

Пьяные, расслабленные от крови и безнаказанности, убийцы даже не удосужились скрыться, они спешились и сели ужинать на обочине, каждому проезжающему показывая на изуродованные трупы, они говорили: суд Божий и Королевский. А де Клер хлебал из фляги и бросал перепуганным возчикам мелочь от монарших щедрот.

Подоспевшая гвардия Эдуарда I, быстро расправилась с челядинцами.

Барон был ранен и взят под стражу.

- Ребята! Братцы Король теперь - я! Мы же принца правильно убили! Да вы что, ребята! Это ведь игра!

Без суда и следствия рейтары соорудили петлю из отстегнутых поводьев и удавили изменника на воротах кладбищенской часовни, стоявшей на перекрестке.

Весопляс нежно вздохнул, свернулся клубочком в медвяном вереске и заснул, как ягненок под боком матки.

Уже в Ньюкасле мы узнали, что Изабелла, узнав о смерти мужа, едва не скинула долгожданное дитя - только вмешательство невозмутимого врача Бартоломеуса смогло спасти и мать и ребенка. Мальчик родился недоношенным. Когда тела мучеников, покрытые черным шелком везли по городу, многие плакали с легкостью забыв прежнее зубоскальство - молились про себя - церкви были закрыты и чудом выживший дворцовый капеллан отслужил короткий заупокойный молебен.

Мы с тобой стояли в толпе скорбящих придворных. Траур был тебе к лицу, моя модница, ты положила в гроб принца букетик сирени. И что же - служба уже заканчивалась, когда в приоткрытую дверь домашней молельни королевского дома проскользнул Весопляс - пиковый валет, комкавший в руках ажурные черные перчатки. Он бросился к гробу и завыл глухо и непристойно, как вдова.

В толпе придворных поднялось пасечное жужжание - я вывел его на воздух за плечи - едва держась на ногах он глотал вино из моей фляги и садовые тени плели бесконечные узоры на его бледном лице.

Как он тоскует по убитому - почти умиленно подумал я. Я не знал о прерванной охоте барона де Клера.

Вскоре я узнал, что Весопляс получил из королевских рук графство Норфолк.

Причем на имя Даниэля фон Малегрина.

Я мог только хватать по-рыбьи воздух.

А ты, моя хозяюшка, смеялась и мыла окна в новом домике, который он купил для нас на окраине Ньюкасла.

Его назначили опекуном измученной родами Изабеллы и ее недозрелого инфанта.

А я бранился с молочницей и прачкой и чинил дыру в заборе, слушая, как в сарайчике хрюкает и трется поросенок.

Он прогуливался в дворцовом саду и на крепостных валах со старым Эдуардом и поддерживал немощного под локоть и шептал на ухо.

- Вы так хорошо советуете, мой мальчик! - восхищался король.

- Всю ответственность я беру на себя, отзывался Весопляс, закрывал живые глаза и под дождем на щеки синими потеками сочились нарисованные очи, он стирал свои вторые глаза рукавом и улыбался, думая совсем о другом.

-

Я стал тенью собственного имени, я каждодневно обивал пороги королевской канцелярии, умоляя начать процесс над монахами хотя бы завтра.

Завтра никогда не наступало.

О судьбе арестованных священников я ничего не знал.

Кстати, они не были внесены в списки заключенных Судебной тюрьмы, где они томились я не знал.

Через три месяца меня допустили к разбирательству.

Судья, врач Бартоломеус и я шли по длительным коридорам Крепости. Из-под ног шарахались тени и крысы.

Тюремщик-голландец туго соображал, чего же мы от него хотим.

- Монах? Я не знай никакой монах… Много монах? А, вы опоздаль, джентльмены!

Я позеленел.

- Что с ними?

- Они хотель кушать. Потом лежаль. А потом - голландец долго подбирал слово и наконец просиял: А потом стональ и помираль!

- Почему им не давали есть? - осведомился Бартоломеус, прислоняя меня к стене.

- Бумажка! Не было бумажка - не было человек.

- Он хочет сказать, что на них не было выписано довольствие - педантично перевел врач.

- Большое спасибо, я как-то уже уяснил. - промямлил я.

- Королю сообщили? - Бартоломеус уверенно взял переговоры в свои руки.

- Все ажур! Король сказаль молодой граф: ужас! Как быть? А граф плеваль в пруд и говориль: На фиг. А король его обнималь, корону соваль и говориль: вы эту кашу завариль, вы тут и разбирайтесь, а я хочу на кладбищ! А граф ему руки целоваль, преданно смотрель и говориль - если вы на кладбищ, то я буду плакать.

Я беспомощно уставился на врача.

- Ради всего святого, Бартоломеус, что он лопочет.

- Перевожу вольно - Британии кранты. Да здравствует король.

- А что такое кранты…- слабо спросил я - я был на грани обморока.

- Поймете. - утешил Бартоломеус, грустно почесался и подытожил: доигрались. Интересно, этому вашему Пустоплясу нужен квалифицированный лекарь с дипломом. Как вы думаете, Даниель, стоит мне попытаться?..

Тюремщик проводил нас на солнце и напоследок сказал:

- Всех вам благ. Прощеваль. Заходите еще. Мы вам будем выписывать бумажку и сажаль, кормить будем.

- Он шутит - по привычке перевел Бартоломеус.

…- Агнес! Я убью его! Честное слово убью. Вот сейчас пойду и намотаю его вонючие кишки на кулак. - я ронял слезы в тарелку с вареной бараниной - пригрел змею. Лучше бы я удавил Весопляса в нашу первую ночь на горе Кармель!