Жанна Гайон - Песня Песней Соломона

11 Отметьте: умышленного пятна.( «Оправдания», 1.156.)

12 Недостатки, но не грехи. («Оправдания», 11. 273.)

13 В то время, когда человек испытывает на себе всю силу боже­ственного помазания, его несовершенства как бы исчезают. Одна­ко, когда работа очищения продолжается, добродетели глубоко впитываются в душу, обнажая заметные природные изъяны. На мой взгляд, живым и точным образом этого Божьего действия яв­ляется влияние зимы на растительный мир. Когда приближается пора холодов и штормов, листья деревьев из ярко зеленых превра­щаются в траурно коричневые, а затем опадают и умирают. Де­ревья выглядят раздетыми и безжизненными. Потеря летних одеяний высветила все неровности и изъяны в их строении, кото­рые до этого были скрыты от глаз. Но это не значит, что они обре­ли какую-то уродливость. Вовсе нет. Все эти изъяны существовали и раньше, но они были скрыты пышной зеленью. Подобным же образом и человек в период своего очищения выглядит лишенным своих добродетелей, однако, как и дерево, он, сохраняя свои жиз­ненные соки, удерживает то, что даст им силу появиться вновь. Та­ким образом, человек не лишен ни самой сущности добродетели, ни любого из своих преимуществ. Он только временно не может показывать то, чем обладает. Так человек, ущербный и обнажен­ный, предстает перед своим и чужим взором со всеми природными изъянами, которые до этого были скрыты «листвой» Божьей ми­лости. На протяжении всей зимы деревья кажутся мертвыми, одна­ко, в действительности это не так: в них идет процесс, который сохраняет и укрепляет их. Так в чем же заключается это влияние зимы? Она приостанавливает внешнюю деятельность, чтобы сок не расходовался напрасно, и сосредотачивает силу деревьев в кор­не. Это позволит дать новые отростки, а также укрепить и напитать старые. Таким образом, можно сказать, что, каким бы мертвым ни выглядело дерево (хотя слово «мертвое» можно применить разве что к его листьям), оно никогда не было более живым в своей сущ­ности, причем, зимой источник и основа его жизни даже укрепля­ются. В другие времена года дерево использует всю силу своего сока, наряжая и украшая себя за счет своих корней. Точно так же обстоит дело с благодатью. Бог забирает то, что является для доб­родетелей второстепенным фактором, чтобы укрепить основу этих добродетелей. Они все еще проявляются человеком, хотя и чрез­вычайно скрыто, и человек в состоянии смирения, чистой любви, абсолютного посвящения, вопреки себе и другим делает значи­тельные успехи. Таким образом, действие Божье сказывается толь­ко на внешнем поведении человека. Фактически, это подразумевает не вскрытие новых изъянов, а обнаружение старых с тем, чтобы они были устранены. («Оправдания», П. 265.)

14 Точно так же огонь перед тем, как поглотить дерево, делает его черным. Но дерево может потерять цвет и из-за сырости. Одна­ко в этом случае оно намного хуже горит и даже может вообще не загореться. Такова чернота тех, кто удаляется и отступает от Тебя, о, Боже! (Пс, 72:27). Они все погибнут. Но с нашей Невестой дело обстоит совершенно иначе. Она почернела от избытка любви Того, Кто желает усовершенствовать ее в Себе, предварительно очистив от всякой нечистоты. («Оправдания», П. 274.)

15 Отец расставил на столе разнообразные яства. Одному из де­тей захотелось отведать блюдо, которое стояло к нему ближе, хотя оно было далеко не самым лучшим, и он попросил дать ему его.

(Отец понимал, что если он предложит сыну какое-нибудь другое, более вкусное, блюдо, то тот отвергнет его, желая получить имен­но то, которое видит перед собой. Поэтому, чтобы сын не остался голодным и разочарованным, отец, хотя и неохотно, все-таки удовлетворил его просьбу. Подобным же образом Бог ответил на молитву израильтян о царе, хотя это было ни тем, что Он избрал для них, ни тем, в чем они нуждались. Проблема заключалась в их сердце, которое хотело получить желаемое. (Иоанн Крест, «Вос­хождение на Кармил», книга 11, гл. 21.)

16 Отметим здесь, что наша Невеста далека от того, чтобы впасть в явный грех, и даже отказывает себе в невинных радостях. Эта душа, которая невыразимо любит Бога, приобрела слишком изысканный вкус, чтобы продолжать довольствоваться земными благами. Те, кто оставляют Его, позволяют себе быть виновными в преступлениях против Него. Они ищут Его только ради своих удо­вольствий, и, когда Он убирает эти удовольствия, они продолжают поиски в другом месте. Однако Бог никогда не покидает тех, кто ищет Его только ради Него Самого, кто благоговеет перед Ним больше, чем желает получить от Него выгоду, и кто бесстрашно любит крест. Отступление и отпадение людей объясняется тем, что в своих первых лишениях они желают компенсировать страдания, причиняемые Богом, чувственными удовольствиями, которые поначалу кажутся невинными. По этой причине я в своих трудах,

которые Он мне позволил написать, всегда активно настаиваю на том, что человек должен быть готов к страданиям, не ища утешения даже если они грозят смертью. Этот вопрос мне представляется одним из наиболее важных, потому что каждый человек, подходя к этой черте, либо разворачивается и возвращается к прежней жизни, желая вернуть утерянное удовольствие, либо (что гораздо хуже) идет на поводу у своих чувственных наклонностей. И так как его любовь к Богу была нечистой, материалистической и всецело корыстной, то, перестав ее испытывать, он погружается в чувственное наслаждение. Поскольку такие люди, как выразился Св. Франциск, любили Бога исключительно ради удовольствий, а не ради Его Самого, то, утратив их, они обращаются к утехам без­законным. И поскольку они уже познали вкус духовных наслаждений, то теперь не могут обходиться без развлечений, и в результате им приходится заглушать постоянные угрызения совести еще более разнузданной вольностью. Если бы они любили Бога чистой любовью, то Он никогда не допустил бы их до подобного падения. Позвольте мне также добавить, что поначалу, когда человек погружен в радости и небесные утешения, он считает себя сильным, однако на самом деле он настолько слаб, что малейшие происшествия сбивают его с толку и приводят к тому, что он совершает ты­сячи ошибок. После первого же очищения или испытания, названного Иоанном Креста ночью чувств, он больше не подвер­жен этим слабостям и может спокойно идти, не запачканный, как прежде тщеславием и своекорыстием. Я имею в виду Божий поря­док и Божью волю; если же человек уклонится от них, то все будет обстоять совсем иначе. Тому, кто окажется в таком состоянии, не миновать больших страданий и, что гораздо ужаснее, - неверия, поскольку у него не будет силы, позволяющей избежать всего этого. По правде говоря, это - самый опасный период всей духовной жиз­ни, потому что с прекращением внутренней поддержки человек обращается к внешним источникам удовлетворения, и, хотя пона­чалу ему тяжело, в дальнейшем этот путь становится все более и более легким. Для многих духовных пилигримов это путь разруше­ния, и потому я постоянного указываю на него в своих трудах. Я го­ворю только о начале ночи чувств, когда опасность еще не грозит, а не о том времени, когда она уже в полном разгаре. Итак, после смерти плотского «я» человек твердо укрепляется в Боге и не может найти в творении ничего, что могло бы его удовлетворить. Ему не грозит падение, если только он не уподобится Люциферу. Если че­ловек оставляет Бога после Достижения такого состояния, то он заслуживает презрения. Вкусив радость невыразимого Единения с Богом, он не может извлекать какое-либо удовольствие из внеш­них источников, поскольку теперь чувственные удовольствия выг­лядят настолько безвкусными в сравнении с небесными радостями, что это только усиливает его мучения. Участь такого человека - в аду. Получив на небесах божественную силу и будучи теперь изгнанным, он должен либо вернуться к Богу, что очень непросто, либо стать хуже самого сатаны. Подобный человек (хотя найти такого трудно), на мой взгляд, становится самым распутным из людей, и степень его порочности тем больше, чем сильнее он ощущал Божественную благосклонность. Мы вряд ли увидим нас­только падшую душу. Однако среди тех, кто только вошел в ночь чувств, кто еще не умер для себя и не утвердился в Боге, много душ, уже не имеющих радостей, которые они искали больше, чем Бога. Теперь они ищут удовольствия, которого больше не находят в Нем. Однако удовлетворение от этого удовольствия настолько слабое, что им приходится прибегать ко всяким излишествам с целью выз­вать у себя хоть какие-то эмоции. Если человек в таком состоянии обратится и вернется к Богу, то это будет чудо, ибо, поскольку он, вкусив Божьих благ, оставил Его, то у него нет больше стимула к возвращению. Он все это уже знает, и на него это больше не действует. Таков, на мой взгляд, смысл слов Св. Павла: «Ибо не­возможно однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и сделавшихся причастниками Духа Святого, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, (Евр. 6:4-6). Но если человек твердо стоит на началь­ной ступеньке, то на последующих этапах он чувствует себя еще более устойчивым. Упасть в таком состоянии настолько сложно, что для этого требуется гордость самого дьявола и злонамеренный умысел, на который человек теперь абсолютно не способен. Тем не менее, это, конечно же, возможно, и я предполагаю, что некоторые люди, подобно непокорным ангелам, были сброшены с небес в ад. Однако после такого падения возвратиться к Богу очень сложно. Мне это кажется почти невозможным, но не по причине противле­ния Бога, Который снабжает каждого человека всеми необходимы­ми средствами спасения, но вследствие греховности человека, в которой он укрепляется и утверждается. Можно сказать, что поте­ря такой души для Бога более болезненна, чем потеря миллиона других, и Его былая любовь к ней теперь соразмерна Его гневу. («Оправдания», I. 417.)