Неизвестно - Черняев 1982

Я сказал все хорошие слова и о том, и о другом. Я их знаю 30 лет. Но что я могу сделать? Поговорил о них с Б.Н.’ом. Дилигенского он хорошо знает, ценил, привлекал к нашим большим разработкам. О Холодковском будто впервые слышит. Но весь мой «заход» воспринял просто как разговор «о таких вот делах» в Институте Иноземцева, а отнюдь не как просьбу поддержать хотя бы меня в моих намерениях что-то сделать.

В позапрошлый четверг уволили в отставку Кириленко на первом же заседании ПБ, на котором был после отпуска Брежнев. Давно уже говорили, что он в полном маразме: не ведает где и что с ним. Полное выпадение памяти. Между тем, я его еще во вторник за два дня до пенсии видел на Секретариате. Попытка Андропова выжать из него хоть пару фраз по тульскому вопросу, не увенчалась ничем. Вот так, видимо, будут отпадать уже совсем сгнившие сучья.

Невозможно читать герценовский «Колокол». Мучают ассоциации. И стыдно становится под воздействием его ярости, которую, однако, Ленин считал непоследовательной. Какая же тогда нужна - против российских извечных мерзостей!

29 сентября 82 г.

В конце прошлой недели, Брежнев был в Баку: вручал орден республике за прошлую пятилетку.

Алиев, который превзошел все рекорды жополижества и холуйства, назвал эти дни «историческими». (Такой вульгарности и пошлости в восхвалениях не было даже при Сталине). И не поймешь - то ли он идиот персонально, то ли от наглого цинизма: мол, нате­ка, выкусите! Я свое получу, а там посмотрим.

Но не в этом пока дело. Воскресенье, действительно, оказалось «историческим».

Еду я в машине на дачу. «Маяк» обозначает 11 часов. Прошу шофера увеличить громкость: прямая передача из Баку. Алиев открывает и предоставляет слово. начинается косноязычие, свидетельствующее о том, что наш лидер находится в плачевной фазе своего мерцающего сознания. Видно, сам не понимает и не слышит, что говорит, и вся энергия на то, чтобы прочитать каждое следующее слово (что не всегда удается). После каждой фразы - аплодисменты, бурные аплодисменты. Проходит минут десять. Он уже вместо «Азербайджан» произносит «Афганистан» и вдруг совсем замолкает. Какое-то шуршание, потом шум и бурные аплодисменты. И вдруг из приемника его слова: «Это не моя вина». Молчание несколько секунд и еще: «Придется читать сначала». Аплодисменты.

На другой день на работе спрашиваю у тех, кто смотрел по ТУ, - что произошло? А в программе «Время» все, естественно, было в порядке.

А произошло следующее.

Брежнев прочитал примерно три страницы, напечатанные дюймовыми буквами и в это время на экране заметили смятение Александрова, который сидел в президиуме рядом с Алиевым и был «в створе» оратора, только над ним. Он близоруко и лихорадочно подносил к носу то один текст, то другой, всплескивая руками. Опять проделывал движения от одной папки к другой, наконец, вскочил и побежал к трибуне. Подскочил к оратору с одного бока. Тот глянул на него невидящим оком и продолжал читать. Александров подскочил с другого бока, делая знаки, но оратор отмахнулся от него и продолжал читать. Наконец, «Воробей» вынужден был взять оратора за локоть. И в этот момент камеры были переведены на зал, Алиев начал бурно аплодировать, чтоб замять неловкость и заполнить паузу.

Слова «не моя вина» были произнесены тогда, когда камера вновь была направлена на трибуну и был виден поспешно удаляющийся Александров-Агентов Андрей Михайлович. При этих словах в его сторону был брошен гневный взгляд.

Итак, он читал не тот текст и не заметил бы этого до самого конца, даже несмотря на появление в нем слова «Афганистан». Как выяснилось потом(я сам мог сличить то, что слышал в машине, с опубликованным через день текстом выступления Брежнева на встрече с руководством республики) - он читал именно этот последний текст, в котором были и конфиденциальные моменты, не предназначавшиеся для печати.

Увы! Не прошло и двух недель, как подтвердились наши с Бовиным опасения насчет того, что при таком положении можно подсунуть что угодно и это тут же становится политикой, против которой никто не осмелится пошевельнуть пальцем.

И в самом деле: его показывали много, когда возили и водили по разным «объектам» в Баку. Вид у него законченного маразматика.

Протокол его встреч там был сверстан с протокола пребывания главы государства в иностранном государстве: почетный караул, махание саблей, гимны СССР и Азербайджанской ССР, парад войск почетного караула, эскорт машин и мотоциклов. То же самое при возложении у памятников, при проводах. Не говорю уже о национальных танцах «на всем протяжении» и народных толп с флажками и транспарантами - все 30 километров от города до аэропорта. Первая моя реакция была: так это же нарушение Конституции. Однако, по размышлении стало ясно - Алиев предложил такой протокол и никто не осмелился двинуть языком.

Сегодня Брутенц принес в кармане вырезку из газеты «Бакинский рабочий». Стихи Саляма Рустама, народного поэта Азербайджана. Напоминает Сулеймана Стальского и Джамбула, только они до таких вершин не поднимались: там и вождь, и сияние, и счастье в каждом сердце от одного взгляда, и мудрость, и источник всех благ. Словами (своими, нормальными) это не передаваемо.

Я прочел и хохочу. А Карэн мне говорит: привезли из Баку, т.е. все прекрасно всё видят. Парадокс состоит в том, что если ты сейчас велишь размножить это в десятках экземпляров, тебя привлекут за антисоветчину. Потому, что сочтут за издевательство, никто не поверит, что ты всерьез и искренне в восторге от этих стихов.

2 октября 82 г.

Сегодня впервые по осеннему прохладно. Неделя прошла безумно: читал, читал обо всем в мире - общедоступное и под грифом «совершенно секретно». И создается впечатление, что все-таки что-то должно скоро произойти.

Б.Н. выступил с нашим докладом «Ленинская стратегия мира» в Колонном зале на чтениях МГК. Доволен.

По рассылке Рахманин (как и в случае с Устиновым) пытался подсунуть в его доклад свою китаефобию, но Б.Н. на этот раз решительно отверг, удивившись упорству и нахальству Рахманина. Он, да и многие, ждут не дождутся, чтоб китайцы выкинули что- нибудь такое, чтоб вызвать «гнев» у Леонида Ильича - и чтоб вся ташкентская линия и, особенно, курс ПБ, взятый в августе после записки Голикова, - полетели к чертям. Абсолютная неспособность мыслить историческими категориями, непонимание, что такое государственная политика. А ведь то, что мы с китайцами цапались лишние 7-8 лет - это заслуга Рахманина - очевидной бездарности.

. Как вообще такие люди попадают в Секретари ЦК? Недавно был на Секретариате. Обсуждался уже не раз больной вопрос: почему завал с компенсационными стройками, главная их часть - в химии. Выступали всякие министры и проч., наговорили всякого - Черненко, который вел Секретариат, в итоге сказал: ничего не понятно - почему, как это получилось, кто виноват, где выход. Может быть ты, Яков Петрович, (обратился он к Рябову, недавнему Секретарю ЦК, а ныне зам. председателя Госплана) прояснишь нам картину. Тот встал и плел в течение 15 минут такую галиматью, что началось непочтительное шушуканье. После него выступили все Секретари - и каждый считал своим долгом выразить «удивление» и «возмущение» беспомощностью своего бывшего коллеги. Он был действительно жалок и глуп в своей попытке «обобщающего анализа». А ведь он был до своего секретарства первым секретарем Свердловского обкома! И из секретарей его сняли не за неспособность, а за то, что где-то, видимо, по пьянке, «не так» выразился о Генеральном.