Неизвестно - Черняев 1983

Когда я рассказал о своем впечатлении от Горбачева Пономареву, это ему очень не понравилось. Не может он согласиться с тем, что кто-то умнее его, тем более, что я «простодушно» пытался рассказать, как умело Горбачев провел и международную часть беседы.

Завистлив, мелок, до мозга костей развращен чиновничьей трусостью и карьеризмом. Жалко и обидно.

Вчера он обсуждал с нами (замами) новую записку Андропова в ПБ о том, что делать после установки ракет. Но об этом особо. Вечером дома, после очень трудного дня, набросал еще «концепцию» своих выступлений во Франции, куда поеду в воскресенье.

29 ноября 83 г.

С 20-27 ноября был во Франции. Делегация по плану партобмена. Но сил нет описать. Впрочем, житейских впечатлений почти нет. Все время отняли дискуссии.

3 декабря 83 г.

Инерция товарищества, желание пожаловаться бывшему старшему брату - среди простых рабочих в Лионе. А вообще: отбытие дипломатической нормы отношений - обмен информацией, а не заинтересованный разговор единомышленников, как это было еще лет 15 назад. В течение всей недели во Франции меня не покидало чувство: чужие мы, и нет ни им, ни нам дела до того, чем каждый занят (если не считать академической, теоретической стороны).

Меня задело интервью Марше в «Монде» (22 ноября) - «тотальная» поддержка внешней политики Миттерана. И даже не потому, что это попрание интернационализма и может нанести ущерб антивоенному движению, антиимпериалистической солидарности коммунистов (так я написал в шифровке). А по эстетическим, что ли, соображениям: противно, когда плюют на собственные принципы, когда так цинично демонстрируют свой оппортунизм, отвратительно это внутреннее ренегатство. Всякое бывало, но когда целая партия так постыдно мажет грязью свое коммунистическое чело, - тошнит. Особенно гнусно, когда ФКП, с ее торезовским прошлым, аплодирует президенту, приказавшему бомбить национально-освободительные силы в Ливане, оправдывает это, ссылаясь на необходимость «возмездия».

Я все это выложил Максиму Гремецу (член политбюро, секретарь ЦК, унаследовавший место Канапы). Он юлил и горячился. А потом фамильярно попросил «понять их»: вы же, говорит, умные, тонкие политики.

Между прочим, оппортунизм политический ведет к снижению интеллектуального уровня кадров. За долгими по-французски обедами-дискуссиями разговаривал с несколькими членами ЦК. Их осведомленность «в области теории», их потуги философствовать по поводу своей политики оставляет жалкое впечатление. То и дело останавливал себя, чтоб не раздевать их в присутствии товарищей, а нищета их мысли била в нос.

Это не значит, что я что-то мог бы им предложить. Но будь я, мы, на их месте, наверно, вели бы себя иначе. Главная их беда нравственной природы пономаревский тип коммуниста - плохо (и даже опасно), но этот еще хуже.

С точки зрения туристической, поездка была самая пустая. Нигде не был, ничего не видел, кроме ЦК ФКП, метро, ресторанов и одного фильма с Бельмондо. Потому, что с утра до вечера - дискуссии. Даже Лиона не видел, в котором мы пробыли целый день.

Однажды, когда выдался свободный вечер, двинулся было в сторону пляс-Пигаль, но не дошел, поздновато и жутковато на совершенно пустынных улицах, заставленных автомобилями.

И очень мало денег оказалось, референт отдал все представительские в посольство и мы остались с суточными грошами.

Вернулся в Москву и опять то же самое: пономаревские затеи с пропагандой правды о нашей хорошей внешней политике. Опять чрезвычайное совещание секретарей ЦК соцстран - в свете установки американских ракет в Европе и нашего ухода из Женевы. Хотя разосланы всем и каждому письма с разъяснениями Заявления Андропова и тазз те&а с утра до вечера разъясняют, внедряют, убеждают.

Вновь для меня загадка: верит ли Пономарев в то, что мы что-то можем до кого-то донести, убедить своей сверхактивностью, или просто у него нет личной альтернативы, как иначе быть при большой политике.

Я спросил на «Рон-Пуленке» ребят - коммунистов (активисты парторганизации на этом заводе: 25 000 работающих, 9 200 - членов ФКП), как они относятся к нашей внешней политике. «А мы ее не знаем», - чистосердечно ответили они в один голос. И пояснили: то, что вы пишете и говорите, до нас не доходит, «Юманите» читает 20 % коммунистов, остальные (не говоря о беспартийных) газет, кроме спортивных и развлекательных, вообще не читают. А люди с улицы убеждены, что участвовать в пацифистском движении, значит «работать на Москву».

Вот так-то! А мы тратим на одну АПН миллионы. Впрочем, посольские уверенно заявляют: эту макулатуру мы «складируем» в подвальных помещениях, чтоб не срамиться.

Итак, пишем очередной доклад Пономареву - о последствиях «Першингов и крылатых ракет в Европе» и «что делать» в этой новой ситуации всем, всем, всем! А что на самом деле делать, никто не знает и сам Пономарев - меньше всех, кроме, конечно, того, что надо разъяснять Заявление Андропова и «не допустить» спада антивоенного движения в Западной Европе.

Между тем, наши друзья из соцстран едут к нам (в который раз!) в надежде получить хоть намек на практическую программу., помимо уже известных им «ответных мер» и что надо убеждать в их необходимости, особенно в Чехословакии и ГДР, где (как доносят наши ТАСС’овцы) довольно широкое недовольство и страх.

Хожу иногда вдоль своих книжных полок. Перебираю глазами. И оторопь берет, сколько прочитано в жизни, сколько забыто из прочитанного, сколько невозвратимых удовольствий оставлено в книгах, и сколько навсегда утраченных, своих и чужих мыслей! И что еще! Ничего уже там не почерпнешь? Это как и во всей истории культуры: взял как-то том Монтеня, полистал, и вновь ошарашен. Ведь еще в XVI веке были открыты и проанализированы все мотивы и все пружины человеческих отношений. Ничего нового за 400 лет, кроме внешнего оформления того же самого. Так и в личном общении с книгами. Вроде бы уже ничего тебе в них не нужно, не пригодится ни для чего: ни для службы, ни для самообогащения, ни для общения с другими.

Андропов по-прежнему не появляется. Но постоянно присутствует: записками в ПБ, в Секретариат, поручениями, звонками и т.д. Жалко. Хорошо начал. Надежда появилась. Вряд ли его вылечат. И что потом?

Пленум откладывали, откладывали и все-таки назначили на 26 декабря. Дальше - некуда, надо план утверждать на 84 год.

4 декабря 83 г.

Плохо спал. Утром бросился править доклад Пономарева: на свежую голову! Кретиническая добросовестность «ремесла», от которой получаешь даже, если не удовольствие, то удовлетворение.

6 декабря 83 г.

Сегодня доделывал доклад Б.Н. для совещания Секретарей ЦК соцстран, который еще больше потерял смысл, как и само совещание - после вчерашней пресс-конференции Огаркова-Корниенко-Замятина, на которой тоже, впрочем, не было сказано ничего нового.