Неизвестно - Черняев 1985

Просмотрел еще раз (в который раз) фильм о блокаде Ленинграда из 20- серийника «Неизвестная война». И вновь (наряду с очередным волнением) смешанные ощущения. Ведь мы сами под предводительством Сталина постарались как можно скорее забыть и даже затоптать память о войне. Сталин знал, что делал, играл на естественном стремлении людей отвернуться, «забыться», не теребить раны. Помню сам скорее стремился снять военную одежду. Упросил мать сделать из хорошей гимнастерки нелепую курточку. У Сталина был, конечно, свой очередной коварный замысел. Но это, наверно, и свидетельство здоровья нации, которая не хочет долго убиваться над павшими, потому что «надо жить».

А теперь, в который уж раз - при Брежневе и после, мы гальванизируем память о войне. И это скорее всего - старение государства, которому необходимо (сознательно или нет) эксплуатировать память о «величии» для поддержания идейно-нравственного потенциала нации.

26 февраля 85 г.

Шульц выступил в Сан-Франциско с очередной нахально­антикоммунистической речью. Б.Н. вчера с утра поднял панику! Уму непостижимо, новый тотальный крестовый поход, угроза всем революциям и всем народам, надо что-то немедленно делать, так это нельзя оставить, совсем обнаглели и т.д. в этом духе.

Лисоволик, мой зав американским сектором, донес, что уже есть поручение дать отпор в «Литературке» и в «Правде».

Сегодня пришла рассылка из «Правды» по Политбюро: ругательный отлуп с оскорбительными эпитетами в адрес государственного секретаря США, с которым нам иметь дело на переговорах по вопросу - не много нимало - о том, быть или не быть человечеству (12 марта начнутся).

Меньшиков, наш главный консультант по США, заявил, что так нельзя, это де объявление войны. Лисоволик, наоборот, назвал позицию Меньшикова капитуляцией и предложил лишь снять наиболее оскорбительные, личные выпады, не меняя «концепцию» статьи = отлуп: с ними, мол, только так можно разговаривать. Я занял среднюю позицию. Поправил верстку и отослал Пономареву, который, кстати, с одной стороны паниковал вышеупомянутым образом, а с другой

- критиковал меня за то, что я пропустил в проектах речей Щербицкого, который на днях едет во главе парламентской делегации в США, «грубо критические пассажи».

Не успел я отправить текст, звонит Александров-«Воробей». «Читали?» - Читал. И он понес - в духе Меньшикова. Понес Афанасьева (главного редактора «Правды»), который не понимает элементарных вещей, составил текст, который уместен, если мы накануне войны, а не переговоров с США, глупые оскорбления. А если б они подобное написали в адрес Громыко? (Я смолчал, хотя надо бы ответить, что «Лше» печатает мемуары перебежчика Шевченко, громыкинского выкормыша и протеже и пишет о нашем министре такое, что любые политические оскорбления в адрес Шульца выглядят легкой иронией: о поборах и взятках во время визитов в Америку, об этом, кстати, мне рассказывал и Яковлев, когда был послом в Канаде. О лихоимстве его жены, которая, приезжая в Штаты, обходила все ювелирные магазины, базары с барахлом, скупая ценности и золото за счет казны и подношений работников посольства и торгпредства, о невежестве самого министра и проч. его качествах. Но это а ргороз. Словом, Александров - бывший помощник Брежнева, бывший помощник Андропова, нынешний помощник не существующего уже Черненко - в ужасе от такой статьи и искал у меня поддержки.

Я ответил, что, мол, и Пономарева старался убедить, что выступление Шульца - очередная антисоветская выходка, а никакая не «философия», что она имеет вполне прагматическое назначение: запугать Никарагуа и оправдать перед «западными демократиями» - союзниками гренадскую политику в отношении этой страны, что нечего нам поднимать шум по поводу каждой такой вылазки, что наша обостренная (болезненная) реакция только радует Шульца и американцев, убеждая их в том, что так и надо с нами поступать, раз нервничаем. Самое лучшее нам - отделаться фельетоном, презрительной, преднамеренно приниженной репликой, т.е. вести себя солидно, не показывать, что нас вывели из себя. На Б.Н.’а эти доводы не подействовали. Он заявил: «Я не согласен с вами». Александров тоже не согласился, сказав под конец, что рассчитывает, что я «внесу свою лепту, чтоб эта статья не появилась в таком виде».

Я попросил вернуть текст, еще раз по нему прошелся и еще ослабил оскорбительные и панические мотивы. Что, интересно, скажет завтра Б.Н.? И вообще - в каком , в конце концов, виде она появится?

Претензии Пономарева насчет «теоретической конференции» по Победе с участием зарубежных гостей и с его докладом. Иллюзионист! И какое жизнестойкое самомнение!

Международная сенсация в воскресенье: голосующий Черненко на экранах телевидения. Оказывается, это больничную палату «преобразовали» под избирательный участок. Полумертвый человек. Мумия. По опыту знаю, какие страдания приносит астма, делая человека полностью недееспособным. Это в моем 30-40-летнем возрасте! А ему 75! Между тем, он каждый день «выступает» с обращениями, ответами, предисловиями, записками!

Спектакль перед телевидением устроили, конечно, с его ведома. Эффект получился обратный. И у всех на устах (или в головах) одна мысль: какая жажда власти, ради которой жертвуют и уважением (если таковое осталось у кого), и формальным авторитетом, да и просто остатком жизненных сил.

2 марта 85 г.

Не знаю, как это получилось, скорее всего Пономарев настоял, но меня включили в группу по подготовке Отчетного доклада ЦК XXVII съезду. В понедельник Лигачев (он возглавит эту группу, а Зимянин - по политдокладу, туда вошел Загладин) соберет нас и определит, как мы будем жить до 15 августа - срока представления текста.

Продолжение о Шульце. Статью в «Правде», действительно, сильно успокоили, все мои предложения учтены. Но Б.Н. таки собрал замов, очень пугал. Не понравились ему и мои сомнения, и скепсис. Поручил готовить письмо братским партиям и социал-демократам с «аргументами» и призывами.

Был Яковлев (директор ИМЭМО, бывший посол в Канаде, бывший зам. зав. Отделом пропаганды ЦК). За год он был сильно обласкан: депутат Верховного Совета СССР, член-корреспондент АН СССР, член Программной комиссии и т.д. Однако, настроен по-прежнему зло-критически. О Программе сказал кратко: не готовы мы, чтоб написать настоящую Программу. Не будем мы ничего делать в соответствии с ней, если даже впишем туда дельные вещи, опять это будет пропагандистская брошюра для изучения студентами. Опять никто перед каждым Пленумом не предложит, чтоб заглядывали в Программу и спрашивали себя: а вот эта строчка? Как с ней - выполняем, нет?

Ругался по поводу истории с «антисоветской группой» в институте, которую разоблачили и посадили еще при его предшественнике на директорстве Института -Иноземцеве. Помимо того, что еще Андропов их амнистировал, всех «причастных» восстановили в партии, все пристроены. А главное, по его данным, дело-то было специально спровоцировано засылкой подсадной утки, на которую и сделали стойку некоторые сотрудники Института - желторотые интеллигенты.