Неизвестно - Юлов Юрий Фермер

Основными для Валерия Жеребцова (Шонер традиционно обозвал Валерку «Зеебцовым») будут обязанности егеря. Он некогда был неплохим стрелком, и этот навык пригодится при выслеживании и усыплении особей, которые должны быть доставлены в клинику для исследований. Предлагаю ему также возглавить бригаду туземцев-строителей, которая займется дальнейшим расширением «Хай- мат». Разумеется, для обустройства позднее будут приглашены профессионалы, однако подготовительные работы вполне по силам произвести самостоятельно. На определенном этапе понадобится его журналистский опыт. Возможно, он ста­нет моим мемуаристом.

Марина Савич будет заниматься кухней. Я не хотел бы тратить собственное время, да и просто не всегда вспоминаю об этом. Она выразила желание пора­ботать с некоторыми зооморфами, которые покажутся ей перспективными. В общем-то весь накопленный мировой материал и мой личный опыт показывают, что поменять что-либо практически невозможно. Напомню, что «обожженная глина не меняет форму». Но отрицательный результат - также результат, как это принято в науке, если всё должным образом оформлено.

Гюнтер Краузе, пилот вертолета, как вы заметили, поддерживает связь острова с остальным миром, а также является ответственным за безопасность. Разумеется, слово «опасность» звучит несколько гипотетично, однако Гюнтер единственный на острове будет иметь огнестрельное оружие: автомат-шмайсер и карабин.

Йозеф Кречинский, как вы поняли, осуществляет функции вербовщика и экс­педитора. На остров он обычно приезжает только отдыхать.

Я, Вильгельм Шонер, являюсь главным в группе, определяю общий ход дел и порядок исследований. Мои просьбы являются приказами, возможно их аргумен­тированное обжалование, но прежде всего - выполнение.

Естественно, вас как последователей западной цивилизации интересует, каким образом будет производиться оплата. Но об этом, как и принято в западной ци­вилизации, будет отдельный разговор с каждым. Однако, поверьте мне, никакое вознаграждение не заменит тех впечатлений, которые подарит остров.

А теперь, если никто не возражает, я дам краткие сведения об устройстве че­ловеческого мозга и несколько подробнее остановлюсь на особенностях развития мозга зооморфов.

- Позвольте вопрос! - поднялся Жеребцов, который, казалось, перед этим уже давно подремывал.

Шонер кивнул.

Путая артикли, времена и спряжения, Валерка спросил, что значит «остров поворачивается с боку на бок». Шонером была дана отповедь на тему более тща­тельного изучения языков для правильного понимания произносимого.

Жеребцов не сдался и в порядке сатисфакции спросил на искалеченном не­мецком: «А правда ли, что человеческие мозги на семьдесят процентов состоят из жира?»

«В среднем - на шестьдесят три», - поправил Шонер и выразительно посмо­трел на Валерку.

Однако ничего не добавил.

Затем он еще добрых два часа читал лекцию, сопровождая словесное изложе­ние демонстрацией слайдов. Знакомые с института, но подзабытые за время тера­певтической практики наименования и термины приобретали зримое и конкрет­ное значение: гипофиз, эпифиз, базальные ганглии, зона Брока, афазия Вернике, энцефалография, стереотаксия, метод Вада.

Жеребцов встряхнулся еще раз с провокационным вопросом: чем отличается соматическая диарея от вербальной? Шонер предупредил, что следующий по­добный вопрос повлечет за собой удаление. Поскольку доктор произнес только «безайтигунг», Валерка с моей помощью впал в размышления о своей судьбе, так как я дал три варианта перевода от жесткого к мягкому: уничтожение, устранение, изгнание с лекции.

.Запомнилось, что развитие мозга продолжается до полового созревания, а далее возможно лишь усовершенствование полученных навыков, однако недо­развитие на любом этапе неисправимо; что у большей части зооморфов гортань не опускается ниже глотки, как у детей при нормальном развитии, поэтому даже неосмысленное произношение звуков человеческой речи для них затруднительно, зато они способны пить и дышать одновременно; что при воспитании в животной среде задействуются нейронные связи, которые не используются при воспитании в человеческом обществе, и в то же время из-за неиспользования распадаются иные.

Некоторые термины приходилось переспрашивать и уточнять из-за языковых неувязок, поэтому доктор Шонер докладывал в основном мне и Артуру, так как Марина добросовестно, но отсутствующе смотрела на него, а Валерка откровенно дремал, в лучшем случае - зевал, вытаращив глаза.

Гюнтер Краузе на лекции отсутствовал.

БУДНИ

Вильгельм Шонер был неплохим психологом. Открытостью и уверенностью он сумел преодолеть ту естественную опаску, которую мы испытывали вначале. Через пару месяцев все свыклись и с климатом, и с требованиями режима, и с опытами. Теперь уже не смущали испуганные или злобные взгляды зооморфов, не шокировал их способ питания, не вызывала отвращения животная чистоплот­ность. Сознание довольно быстро приспособилось к мысли, что оронао - не люди, а лишь человекообразные. Наверное, нечто подобное происходит с санитарами и врачами психоневрологических лечебниц: только четкое знание своей роли и выполнение определенных правил может спасти от того, чтобы не свихнуться самому.

Марина попробовала работать с дельфиненком Генрихом, но он так тоскливо верещал, глядя пронзительными глазенками, что по настоянию Шонера был от­пущен к заливу. В дальнейшем мы его не встречали. Артур предположил, что он стал жертвой акул, которые изредка подплывали близко к острову. Ведь анатоми­чески он был всего лишь маленьким человеком. А вечноголодные акулы могли проигнорировать псевдодельфиньи предостережения Генриха.

Фатер Вильгельм посоветовал Марине позаниматься с Клаусом, зооморфом смешанного типа, который претендовал ныне на лидерство в зарослях Фермы. Доктор утверждал, что Клауса сумели прятать от ореойев как минимум два года, поэтому его интеллект был несравненно выше, чем у остальных. Клаус умел строить из веток некое подобие жилья, не боялся огня и был полиглотом: мог на примитивном уровне общаться не только со всеми остальными зооморфами, но и подражать голосам многих животных. Однако, доставленный в Клинику, он вел себя агрессивно по отношению к бывшей училке немецкого или затравленно рычал, когда рядом находился Туолини с дубинкой. Из человеческой речи от него удалось услышать лишь одно отрывистое слово, переводимое с языка островитян как что-то типа «твари, сволочи, животные». Особую агрессию у него вызывало появление Артура. Он даже делал в его сторону хватательные жесты когтистой рукой. Замкнутое пространство приводило Клауса в отчаяние, и после дежурного обследования вождя зооморфов также довелось отпустить. Появление Марины вызывало у оронао эрекцию, но только до тех пор, пока Марина не стала появлять­ся, держа в руках дубинку Туолини.