Неизвестно - Жбанов Владимир Рыжий

Рыжий поднялся по ступенькам, здороваясь почти с каждым встречным. Это были, в основном, знакомые коллеги — живописцы, графики. Показал удостове­рение вахтёрше, не глядя на неё. Гримаса пренебрежения не сходила с его лица практически на всём первом этаже выставочного павильона. «Чушь собачья. Маз­ня сплошная. Бездари. Придурки. Самодовольные извращенцы. А этот-то, козёл. Никогда не умел рисовать, а теперь спрятался за форму». Недовольство хлестало через край. «Эти прячутся за форму, а ты за что?» — вспомнил он вдруг слова своей первой жены Вероники. Она была журналисткой. Детей у них не было. Не успели. Вера хотела поступать в аспирантуру, и дети могли помешать, а Рыжий очень хотел ребёнка. Тогда и начался роман с Леной. Именно поэтому и не за­мечал её сварливого характера, истеричности и эгоцентричности. Вера была спо­койная и уравновешенная. Он никогда не ругался с нею. Ее уступчивость и такт не вызывали провокаций, но однажды она спокойно сказала Рыжему: «Я тебе не нужна. Тебе скорее подойдет женщина для дома, для семьи. Ты более приземлен, чем я. Я не хочу губить твою жизнь и представления о ней. Мы останемся дру­зьями. Ты всегда можешь рассчитывать на меня». Вера не солгала: часто помога­ла — и деньгами, и публикациями. Они иногда встречались, и Рыжий откровенно рассказывал о своих проблемах и разных ситуациях, возникающих в его жизни. Он уважал Веру.

Пройдя весь первый этаж, Рыжий поднялся на второй, который считался элит­ным. Здесь выставлялись дорогие работы именитых авторов. Хоть таким он себя не считал, но его работа, женский портрет, стояла именно здесь. Приблизившись, он критически начал рассматривать: «Ах, ты, твою мать, тут не так, и тут...»

— Привет, Серега! — услышал за спиной. Повернувшись, увидел перед собой коллегу.

— А, Ваня, привет.

— Что, решил полюбоваться? А что же ты на открытие не пришел?

— В толчее потолкаться, что ли? Так лучше. Хоть что-то можно увидеть.

— А я вот приехал отснять на пленочку, — хвастливо сказал Иван, небрежно поправляя висящую на груди японскую камеру. — Полный автомат. Никаких про­блем, — сощурившись, поднял камеру и щелкнул. Вспышка ослепила Рыжего.

— Зачем? Только кадры тратишь.

— А может, ты скоро «склеишься», так хоть память останется, — засмеявшись, ответил тот. — Ты подкатывай как-нибудь. У меня сейчас такая техника.

Рыжий не слушал его. Только изображал внимательного слушателя. Его раз­дражало хвастовство. Он не понимал, почему он должен кому-то завидовать. Ку­пил, достал, получил, ну и слава богу, на здоровье.

— Извини, опаздываю, — промямлил Рыжий.

— Да ладно, — с недоверием бросил на него неприязненный взгляд Иван. — Я же тебя не держу.

Рыжий выскочил на улицу. Вечерний воздух пах по-осеннему — горелой ли­ствой, сыростью и еще чем-то непонятным. Прошёлся по скверу. Редкие парочки бродили по аллеям. Рыжий закурил. «Пойду-ка пару соток махну, а то зябко», — решил он и, осознав эту приятную идею, лихо направился к забегаловке. Там было накурено и пахло рыбой. Пробившись сквозь ряд шатающихся выпивох, Рыжий добрался до стойки. Вспотевший бармен, сощурившись от дыма сигареты, торчащей в правом углу рта, считал деньги. Скомканные тысячи, сотенные. До­ждавшись когда он закончит, Рыжий заказал:

— Двести водки и минералку.

— Минералки нет. Только «Тампико».

— Сколько? — уже тише спросил Рыжий.

Бармен ткнул пальцем в открытое меню и, наливая в мензурку, наблюдал за Рыжим. Тот порылся в карманах и с облегчением протянул деньги. «Фу ты, чёрт, хватило», — пронеслось в голове. Отпив половину, он закурил и стал потихоньку оглядывать кафе. Среди посетителей увидел знакомого графика.

— Гена! — окликнул Рыжий.

— Серё-га, п-п-привет, — заикаясь, Гена смотрел куда-то мимо.

— Ну, ты, блин, нажрался, — улыбаясь, Рыжий хлопнул товарища по плечу.

— Я не нажрался. Мне сейчас п-плохо. С женой поругался. Сидел на балконе, рисовал. А она нашла бутылку под ванной и разбила. Сама п-пьёт, сука, а тут ре­шила п-п-повыпендриваться.

— И всё? — Рыжий отхлебнул поочерёдно из двух стаканов.

— Да, всё. Если не считать, что меня выгнали из лицея. Я там п-п-преподавал, ты же знаешь.

— А за что?

— Да попался несколько раз пьяный на работе. Дети пожаловались, родители написали, а шеф устал терпеть.

— М-да, — протянул Рыжий. Он знал Генку как способного, талантливого гра­фика. Вместе учились когда-то, но Гена стал пить без всякой меры. Вернее, не зная нормы.

— Ты можешь отмазать от ментовки? П-петро говорил, что у тебя друзья мен­ты есть. П-помоги.

— Хорошо, Гена, заходи. Ну, я погнал.

— П-погоди, давай ещё выпьем, у меня есть бабки. Я за книжку получил.

— Нет, пойду, завтра дела, — отказывался Рыжий, хотя очень хотелось до­бавить.

— Два по сто и запить, — уже заказывал Гена. — Дело в том, что ребята меня любят. Я же хорошо вёл рисунок, но вот п-подставился. Что мне теперь делать?

— Не знаю, Гена. — Рыжий ничего не мог ему посоветовать. Это было бес­полезно. От Петра он знал, что Гена «залетал» раз шесть и у шефа уже просто не выдержали нервы.

Около полуночи Рыжий, еле стоящий на ногах, вывалился вместе с Геной из кафе. Шатаясь, плелись к ближайшей остановке. Внезапно, словно из-под земли, вырос милицейский патруль.

— О-о, уже готовы, — с довольной улыбкой отметил сержант. — Машину на Коммунистическую, — буркнул он в рацию и взял за воротник Рыжего. — Ну что, напились? Поехали в отдел.

— Зачем в отдел, сержант? — пытаясь членораздельно говорить, спросил Ры­жий.

— Затем. Товарищ-то вообще готов. Его дальше повезём.

— Сержант, не надо. Мы сами доберёмся.

— Коля, обыщи их, — стоящий рядом милиционер явно был неравнодушен. Коля провёл ладонями по всем конечностям, спине и груди.

— Так, — с помощью фонарика изучил документы. Потом повернулся к остальным: — Этого, в шляпе, отпускаем, а второго — в вытрезвитель.

— Давай двоих заберем, — никак не унимался его коллега.

— Да ладно, пусть домой идёт.

Коллега, сплюнув на тротуар, заломил Гене руку и потащил его к подъехавше­му газику.

— Сержант, отпусти его. Мы доберёмся на такси, — умолял Рыжий.

— Нет, хватит, что тебя отпустили. Всё, я сказал. Иди домой. Иначе и тебя за­берем.

Он оттолкнул Рыжего в сторону, словно тот ему мешал, и пошёл к машине. Машина, сверкнув синими огоньками, укатила. Внезапно начался дождь. Рыжий, подняв воротник и натянув шляпу, перебежками двинулся в сторону мастерской. Пробегая мимо детского садика, решил чуть переждать усиливающийся дождь в беседке. Там, к его удивлению, сидела девушка.

— Не помешаю?

— Да нет, пожалуйста. А у вас не будет закурить ? — на него смотрела довольно- таки симпатичная мордашка.