Мишель Демаркэ - Пророчество Тиеобы

Это меня особенно не удивило, так как я понимал, что имею дело с высшей расой, технические возможности которой были за пределами моего понимания. Однако я определенно отметил, что не только корабль, но и межгалактическая база были укомплектованы одними женщинами. Команда, подобная этой, из одних только женщин, на Земле была бы чем-то из ряда вон выходящим.

Я заинтересовался, а не населена ли Тиеоба только женщинами, вроде космических амазонок. Я улыбнулся, представив такую картину. Я всегда предпочитал компанию женщин компании мужчин. Мысль была весьма приятной!

Я спросил Тао напрямую:

— Вы с планеты, населённой только женщинами?

Она посмотрела на меня с явным удивлением, потом лицо её озарилось весёлой улыбкой. Я немного обеспокоился. Может, я сказал какую-нибудь глупость? Она взяла меня за плечо и попросила следовать за ней. Мы покинули командный отсек и сразу же вошли в меньшую комнату (называющуюся хаалис), в которой была расслабляющая обстановка. Тао сказала, что в этой комнате нас не будут прерывать, поскольку те, кто в её занимает, получают право на абсолютную конфиденциальность. Она предложила мне выбрать любое из сидений, которыми была обставлена эта комната.

Некоторые были похожи на кровати, некоторые ― на кресла, другие напоминали гамаки, кое-какие ― высокие стулья с регулирующимися спинками. Я был бы притязателен, если бы ни одно из ни не удовлетворило моим требованиям.

Удобно усевшись в своего рода кресле лицом к Тао, я увидел, как лицо её опять стало серьёзным. Она начала:

— Мишель, на этом космическом корабле нет женщин.

Если бы она сказала, что я был не на космическом корабле, а в австралийской пустыне, я бы ей легче поверил. Увидев выражение недоверия на моём лице, она добавила:

— Так же, как нет и мужчин.

Теперь я был в полном смятении.

— Но тогда, ― промямлил я, ― кто вы? Просто роботы?

— Нет. Я думаю, ты не понимаешь. Одним словом, Мишель, мы ― гермафродиты.

Ты, конечно, знаешь, что такое гермафродит?

Совсем ошарашенный, я кивнул, а затем спросил:

— Что, вся ваша планета населена только гермафродитами?

— Да.

— И всё же, ваши лица и манеры более женственны, нежели чем мужественны.

— В самом деле так может казаться, но поверь мне, когда я говорю, что мы не женщины, а гермафродиты. Наша раса всегда была такой.

— Должен признаться, все это сильно сбивает с толку. Мне будет трудно думать о тебе “он”, а не “она”, как я делал с того времени, как оказался среди вас.

— Тебе ничего не надо воображать, мой дорогой. Мы просто такие, какие есть ― человеческие существа с другой планеты, живущие в мире, отличающемся от вашего. Я могу понять, что тебе хотелось бы определить нас как представителей того или иного пола, поскольку ты рассуждаешь, как землянин и как француз. Может, отныне, ты смог бы употреблять средний род английского языка и думать о нас, как “оно”.

Я улыбнулся в ответ на такое предложение, но продолжал чувствовать себя дезориентированным. Всего несколько мгновений назад я ещё верил, что нахожусь среди амазонок.

— Но как же происходит воспроизведение вашей расы? ― спросил я. ― Разве может гермафродит размножаться?

— Конечно, мы можем так же, как и вы на Земле. Единственная разница ― в том, что мы по-настоящему контролируем рождаемость, но это ― другой рассказ. В своё время ты поймёшь, а сейчас нам надо присоединиться к остальным.

Мы вернулись на командный пост, и я обнаружил, что смотрю на этих астронавтов другими глазами. Глядя на подбородок одного из них, я нашёл, что он более мужественный, чем казался мне раньше. У другого нос был решительно мужской, и причёски некоторых теперь казались более мужскими. И мне подумалось, что в действительности мы видим людей такими, какими думаем, они являются, а не такими, какими они есть.

Чтобы меньше смущаться среди них, я выработал для себя правило ― я решил считать их женщинами, так как для меня они были в большей степени женщинами, чем мужчинами. Итак, буду по-прежнему думать о них, как о женщинах, и посмотрим, как это пойдёт.

Со своего места я следил за движением звёзд на центральной панели по мере того как мы продолжали свой путь. Иногда они казались огромными и слепящими, когда мы проходили слишком близко от них ― в нескольких миллионах километров. Временами мы также замечали планеты странных цветов. Я помню, одна из них была изумрудно-зелёного цвета, столь чистого, что меня ошеломило. Она напоминала огромный драгоценный камень.

Подошла Тао, и я воспользовался возможностью спросить её о полосе света, которая появилась у основания экрана. Этот свет состоял, казалось, из миллионов крошечных взрывов.

— Их создают наши пушки анти-материи, как вы назвали бы их на Земле, и они в самом деле являются взрывами. При той скорости, с которой мы движемся, даже мельчайший из метеоритов разбил бы вдребезги наш корабль, столкнись мы с ним. Так что у нас есть специальные отсеки, где мы храним под огромнейшим давлением определённые виды пыли, которая подаётся в наши пушки анти-материи. Наш корабль можно считать космотроном, стреляющим потоками ускоренных частиц, которые разрушают даже самые микроскопические случайные тела в космосе на большом расстоянии по курсу и по сторонам от нашего корабля. Это и позволяет нам достичь таких скоростей, которые мы достигаем. Вокруг корабля мы создаём свое собственное магнитное поле …

— О, пожалуйста, не так быстро. Как тебе известно, Тао, у меня нет научной подготовки, и, если ты будешь говорить о космотронах и ускоренных частицах, я не пойму. Я понимаю принцип, который определённо очень интересен, но я не силён в технических терминах. Вместо этого ты можешь объяснить, почему планеты на экране так окрашены?

— Иногда из-за их атмосферы, а иногда из-за окружающих их газов. Видишь разноцветную точку с хвостом справа на экране?

Эта “штука” приближалась с высокой скоростью. С каждой секундой мы всё больше восхищались ею.

Казалось, что она постоянно взрывалась и меняла форму, а краски её были неописуемо богаты. Я взглянул на Тао.

— Это комета, ― сказала она. ― Она совершает оборот вокруг своего солнца приблизительно за 55 ваших земных лет.

— Как далеко от неё мы находимся?

Она глянула на компьютер.

— В 4 150 000 километрах.

— Тао, ― сказал я, ― как так получается, что вы пользуетесь арабскими цифрами? И когда ты говоришь “километров”, ты что, переводишь для меня или вы в самом деле пользуетесь этой единицей измерения?

— Нет. Мы считаем в “като” и “таки”. Цифрами, которые тебе знакомы как арабские, мы пользуемся по одной простой причине ― это наша собственная система исчисления, которую мы взяли на Землю.