Татьяна Харитонова - Правый

-Любочка, Любаша! Сестричка моя!

-Как в бразильской мыльной опере.

-Точно, сериал. А теперь вот едем в никуда. Тетя весной умерла, Люба даже на похороны не приезжала…

-Почему?

-Не смогла. На работе проект сдавали. Деньги выслала.

Тишина наполнила пространство между полками.

-Давайте спать, заболтала вас совсем. Дома ведь не расскажешь никому такое. Все в себе ношу, как верблюд свой горб. А иногда так хочется с кем – нибудь поделиться, поплакаться. Вот вам рассказала – вроде легче стало. Вы уж простите.

- Да что вы! Не захотела бы я вас слушать – и не слушала. В поезде ведь не уснуть. Вы лучше расскажите, что дальше делать думаете?

-Асю Любочке хочу на полгода, пока операция и химиотерапия. А потом, как Бог даст.

- А вы где лечиться будете? В Москве?

-Нет, что вы. У себя в областном центре. Договорилась уже. Мне и время назначили. Онколог знакомый, помнит меня еще по театру.

- А Люба знает?

- Пока нет. Скажу при встрече. По телефону не хотела. Разве по телефону скажешь?

- А вы знаете, давайте я вам свой телефон московский оставлю. Позвоните мне обязательно.

-А я вам свой адрес саратовский. У меня ведь там квартирка однокомнатная осталась. Есть где приткнуться. Хорошо, приватизировала. А теперь и дом в деревне. У тети ведь кроме нас никого не было. Если все будет у меня хорошо, приезжайте летом в гости. Дом – загляденье, речка рядом. Бахча с арбузами и виноградник небольшой. А цветов! Красота.

- Приеду, обязательно приеду следующим летом. Мне ведь все равно в ваши края теперь ездить придется. Малая родина. Я ведь сама родом оттуда. Правда, после школы уехала сразу, училась. А все мои там остались.

-Я вас заговорила своими проблемами. А вы? Как вы?

-Я? Нормально. В Москве. Замужем. Была. Разошлись с мужем три года уже. У меня взрослый сын. Женат. Детей пока нет. И не собираются в ближайшее время. Так что бабушкой не знаю, когда и стану. Одна совсем. Правда, одиночества не ощущаю. Работаю. Общения выше крыши. Возглавляю отдел по рекламе. Вернее, возглавляла. Думаю, попросят на пенсию после отпуска.

-Переживаете по этому поводу?

-А вы как думаете? Что у меня останется кроме работы? Не представляю. Найду, конечно, что-нибудь.

-Вы и не подозреваете, что найдете. Может, себя найдете.

-Может и так. Себя искать некогда. Мотаюсь на работу. Полтора часа туда, полтора часа обратно. Три часа в день – метро. Устала. А что поделаешь? В Москве так. Устала от людей, знаете? Не думала, что можно устать от людей. Хочется в лес. Чтобы деревья вокруг, трава, цветы. И тишина. Птицы чтобы пели. Вот с этими мыслями и живу. Вырываюсь в лес, конечно. У друзей дача в Подмосковье. А вообще, жизнь однообразна.

-А с мужем, почему не получилось?

- Банально. Прожили двадцать один год и поняли, что врозь гораздо лучше.

- Кто понял? Он или вы?

-Вместе. Знаете, у меня было ощущения, что выросли из этих отношений, как из старой одежды. Сын вырос. Ушел. Семья развалилась. Он держал нас, как гвоздь картину на стене. Нет гвоздя – нет натюрморта.

-Натюрморт. Мертвая натура. Почему вы назвали вашу картину натюрмортом?

-Ну, пейзажем точно бы не назвала. Пейзаж – это природа. Березы, луг, сосны, речка. Это трава с кузнечиками. А у меня семья – кухня. Так получилось. Телевизор, холодильник, магазин за углом. Асфальт. Серый. Дом серый. Жизнь серая. Отношения серые. Серый натюрморт. Муж пил. Без водки не мог.

-Грустно. И у вас серый цвет?

-Серый.

- А про пьянство - это не новость. Кто не пьет? Я читала, что в нашей стране каждый имеет отношение к пьянству, не прямое, так косвенное. Не отец, так брат, не брат, так сосед, или родственник.

- Я прожила с алкоголиком полжизни. У самой чуть крыша не съехала в борьбе за трезвость. Каждый день – поле боя. И вопрос: каким придет с работы, пьяным или трезвым? Я бы учебное пособие написала о том, как мужчина сдается в плен к зеленому змию. Мой не сопротивлялся особенно. Кроме водки его ничего не интересовало.

-Вы же говорили, хороший был парень?

-Хороший. Сначала все хорошие. И пил только по праздникам. Праздники сначала ждал, как ребенок.

- А праздников много. При желании можно день рождение Клары Цеткин отметить.

- Вот-вот. Мучился по утрам. Сначала на водку смотреть не мог, а потом стал опохмеляться по утрам.А потом пошли запои. Три дня пьяных – три трезвых. Потом пьяные дни удлинились, дни просветления сжимались. А потом без водки совсем не мог.

-А вам его не жаль было?

- Жаль. А себя еще жальче. Что видела в жизни? Ни любви, ни ласки. Все вытеснила водка.

-Лечить не пробовали?

- Он кодировался на год. Легче не стало. Пространство, заполненное водкой, опустело. Сидел, тупо смотрел в телевизор. Нервным стал, требовал у меня отчет за каждую потраченную копейку. Я пробовала как – то иначе строить отношения и поняла – не умею. Умею с ним пьяным общаться, кричать, ругаться, воспитывать. А тут, как пехотинец, пришедший с фронта и не знающий, чем заняться в мирной жизни.

- Странно. Получается, лечиться надо и тем, кто рядом с алкоголиком.

-Наверное. Иногда так и тянуло меня купить бутылку и налить ему, чтобы все стало на свои места. Год кодировки он не выдержал, пошел к доктору и попросил, чтобы раскодировали. Я сдалась, отправила его вон.

-Как это?

-У него бабушка умерла, осталась ему комната в коммуналке. Он туда ушел. Первое время приходил периодически. Пьяные слезы, обещания, клятвы: «Я без тебя не могу». Без водки ты не можешь, а без меня запросто. Так потихоньку стал ходить реже. А тут дошли до меня слухи, соседка по коммуналке с ним сошлась. Она тоже выпить любит. Так у них полное согласие. Любовь. Пьют на пару. Вот видите, у всех свои истории. И в моей жизни серой краски не меньше.

- Это пройдет. Выйдете из поезда утром. Все станет на свои места. И серость уйдет. Солнце разгонит. Солнце в Москве есть?

-Солнце? Конечно. Солнце…

Они рассмеялись.

Астра зашевелилась во сне. Сонечка заботливо прикрыла разметавшуюся девочку простынкой. Рука у нее затекла от неудобной позы.

-А вы поднимайтесь наверх. Вы же не уснете, тесно.

- Ничего, я рядышком.

Она закрыла глаза. И я поняла. Женщина не может оторваться от малышки.

Говорить больше не хотелось. Они уснули. А может, и нет. За окном светлела бегущая с поездом полоска неба.

Аня. 55 лет. Москвичка. Блондинка. Тщательно контролирует вес. Пробует разные диеты. Получается плохо. Вечером может плюнуть на все и поджарить себе картошечки с лучком. Женщина, с трудом расстающаяся с былой привлекательностью. Милая. Неглупая. Незлая. Зав. Отделом рекламы. Вчера.. А сегодня накануне пенсии. Начальник прозрачно намекнул. Пора.. Слишком самостоятельная (внешнее проявления). А внутри – сплошные вопросы « Что делать?», « Кто виноват?», Стоит на перроне Павелецкого вокзала. У ног - сумка с банками. В банках - абрикосовое варенье. Ждет невестку. Как ты уже понял, читатель, рассталась с пьющим мужем. Одинокая и свободная. Только что с этим делать, не знает.