Санин Евгений - Святая - святым

Стас едва успел ухватить Ваню за ногу.

- А-а-а!! – заорали в один голос оба.

Стас боялся, что сам сейчас упадет, но, тем не менее, изо всех сил держался одной рукой за скрипящее стропило, а другой - за Ванину ногу. И стоял так, пока не подоспели бросившиеся им на помощь взрослые…

Стас, как держал Ванину ногу, так и продолжал держать её.

- Ну, чего ты! – буркнул тот, глядя на него. – Пусти.

Но Стас всё никак не мог разжать пальцы, и только взрослые сами, не без труда, освободили Ваню.

- Ты чего это так кричал? – выдохнув с облегчением, спросил Стас.

- А ты? – покосился на него Ваня.

И тут они посмотрели друг на друга так, словно между ними не было ни вины, ни обид.

Когда же друзья спустились вниз, то увидели сидевшую на полу плачущую Лену.

- Что толку теперь реветь? – упрекнул её Ваня. – Вот, если б Стас меня не удержал, и я бы в лепешку превратился, тогда надо было бы плакать.

- А если б и он упал, тогда две лепешки бы было? – всхлипывая, уточнила Лена и заревела еще громче.

Успокоилась она только после того, как узнала, что в Покровку приехал приглашенный Григорием Ивановичем иконописец.

Это был невысокий, ни чем с виду не примечательный мужчина средних лет, с большой окладистой бородой. Но Лена с друзьями во все глаза смотрела на человека, который умеет писать иконы. Разговаривая с отцом Тихоном и Григорием Ивановичем, иконописец прошелся по храму и, когда задал вопрос, где здесь можно найти хорошее дерево, Григорий Иванович сказал:

- По этой части - все вопросы к деду Капитону. Он у нас плотник и, так сказать, специалист по иконам.

- А, так он мой коллега? – протягивая руку, радостно поздоровался иконописец.

Дед Капитон озадаченно крякнул и подал ему свою левую ладонь. Они отошли в сторону и, судя по жестам, поговорили со знанием дела.

- Ну, как? – когда они закончили, спросил Григорий Иванович.

- Всё в порядке. Вот только он, – показывая на деда Капитона, замялся иконописец, - просит сделать пока только временный иконостас. А он потом изготовит какой-то особенный.

- Да! – подступил дед Капитон. - Дайте всего лишь мне полгода. Сделаю – на века!

- В принципе, можно! – согласился иконописец. - И у меня тогда будет больше времени. Зачем наспех писать?

- А деньги на временный? Их у нас и так не хватает! – возмутился Григорий Иванович. – Да и откуда нам взять – эти полгода? Нет! - решительно отказал он.

Но подошедший отец Тихон, узнав, в чем дело, внимательно посмотрел на деда Капитона и сказал Григорию Ивановичу:

- Пусть делает.

- Но мы же и так не успеваем!..

Отец Тихон вздохнул и развел руками. Ну, что он мог возразить?

Дни уже не тянулись - мелькали, и чем ближе был август, тем всё яснее становилось даже самым неисправимым оптимистам, что к сроку закончить работы на храме уже не удастся…

3

- Это какое-то безумие! – не выдержав, крикнул келевсту Гилар.

Ветер, налетавший сильными порывами, рвущими паруса, так окреп, что беспокойство Гилара переросло в тревогу.

Матросы уже не быстро ходили, а бегали по палубе, держась за всё, что попадалось им под руки, чтобы не быть сброшенными в море. Всё вокруг вздымалось, бугрилось, ходило ходуном.

Гилар подозвал к себе матроса и велел передать рулевому: взять курс так, чтобы судно шло прямо на гребень волны, разрезая его подводным тараном. Матрос торопливо выполнил приказание. Рулевой понимающе кивнул капитану и изо всех сил налёг на рулевое весло.

Столб воды обрушился на нос корабля и на даже не заметивших, как усилилась непогода, Криспа со Златой. Они вскочили со своих мест, и тут девушка увидела, что у неё в руках больше нет куклы. Очевидно, её вырвала из рук и унесла за борт морская волна.

- Ой! – воскликнула она, бросаясь к борту.

- Стой! Куда? – отбросил её назад Крисп, но, потеряв равновесие, сам покачнулся, и новая волна подняла его и, переворачивая в воздухе, швырнула прямо в открытое море.

- Кри-и-исп!!! - отчаянно закричала девушка.

Услышав её крик, Марцелл оглянулся, мгновенно всё понял, стремительно бросился к борту, затем к капитанскому помосту и, ухватив Гилара за плечи, затряс его:

- Немедленно меняй курс корабля! Поверни обратно!!

- Против такого ветра?!

- Тогда спускай скорее шлюпку!

- Да ведь её перевернет, едва она коснется волны!

В отчаянии Марцелл принялся метаться по палубе и вдруг, сквозь рёв ветра и шум воды, услышал встревоженные голоса:

- Отец Нектарий! Куда ты?

- Что он делает? Остановите его!

Марцелл оглянулся и увидел, как пресвитер, пройдя мимо пытающихся остановить его рук, взобрался на край борта и, будто под ним было не кипящее море, а покрытый коврами пол, не спрыгнул - сошел вниз.

В это же самое мгновение на судно обрушилась очередная волна. Какое-то время ослепленные ею люди ничего не видели, а когда протерли глаза, то оцепенели от изумления и восторга.

Отец Нектарий шел прямо по морю. Он ступал по волнам, словно по суше, и вёл за руку Криспа, что-то говоря ему на ходу. Даже шторм притих при виде такого чуда. Но едва отца Нектария с Криспом подняли на палубу, с ещё большей яростью набросился на корабль.

- Сынок, живой! – ощупывая Криспа, радостно повторял Марцелл, затем обернулся к отцу Нектарию и порывисто обнял его. – Спасибо, спасибо! Как тебе это удалось?!!

- Сам Христос ходил по волнам и однажды спас утопавшего Петра, - отвечая как о само собой разумеющемся, даже удивился отец Нектарий. – А потом Он сказал, что чудеса, которые Он творил, будем и мы делать, только уже – во имя Его!

- Я даже не знаю, чем мне теперь отблагодарить тебя! – покачал головой Марцелл. – Ведь Крисп - это самое дорогое, что только осталось у меня в жизни!

В это время Гилар опытным чутьем понял, что его корабль попал не в обычный шторм, а в тот, что бывает лишь раз в жизни капитана, и увы, как обычно – в последний.

- Идет страшный шторм! – сообщил он о своих опасениях Марцеллу и знаком приказал уводить поскорей своего сына в каюту. А всем остальным - ухватиться крепко за снасти.

- Крисп, - поняв его, крикнул Марцелл, – быстро в каюту!

- Но, отец!..

- Я сказал: марш в каюту и захвати с собой Злату и Млада!

То и дело оглядываясь на отца, Крисп вместе со Златой и Младом спустился в каюту. Здесь все качалось, скрипело. И, несмотря на то, что в каюте было тепло и сухо, тут было еще страшнее, чем там, наверху.

- Ты здесь живешь? – трепещущим от страха голосом спросил Млад, показывая глазами на клепсидру. – А что это такое?

- Водяные часы, – объяснил Крисп.

- А это что?

- Прибор для письма!

Как ни было страшно ему самому, он ободряюще улыбнулся мальчику и подмигнул одним глазом. Тот в ответ - сразу двумя. Злата, прижав к себе брата, так и стояла посреди качающейся каюты.