Санин Евгений - Мы - до нас

Объятая огнем и страхом.

Плач уводимых жен в полон

Сменил былые песнопенья.

Над Русью встал великий стон –

И где… откуда ждать спасенья?..

Мономах неожиданно с силой ударяет кулаком по скамье так, что летописец роняет перо, а воевода смотрит на него с удивлением.

Мономах:

- Доколе это будем мы терпеть!

А, Ратибор?

Ратибор:

- И я о том, доколе?

Мономах

(словно не слыша его):

- Того нельзя, и этого не сметь,

Русь – словно градом выбитое поле!

Ратибор:

-Да, только вместо града, княже, смерть!

Но все, как говорится, в Божьей воле!

Мономах:

- Ты Бога всуе не зови!

И страха из меня не выжать.

Когда в слезах всё и в крови,

Нам поначалу нужно выжить.

А уж потом…

Ратибор

(вопросительно, поторапливая князя):

- Потом?..

Мономах

(глядя в темное, покрытое слюдой окно, мечтательно):

- Потом -

Собрать всю Русь, да и всей силой

Пойдем на Степь!

Ратибор:

- Пойму с трудом…

В Степь? Сами?! Господи, помилуй…

Мономах:

- Дивлюсь тебе я, Ратибор,

Как бой – с тобою не сравняться:

Смел, быстр, а только разговор,

Так сразу начинаешь мяться…

Ратибор

(нехотя, оправдываясь):

- Да я не против, но туда

Не хаживала Русь лет двести!

Мономах

(хлопая его по плечу):

- Ну, значит, будет нам тогда

Тем более с тобою чести!

Мономах отходит к иконе и с надеждой смотрит на нее.

Мономах:

- Но это всё, увы, пока

Мечта… И дай, Господь, нам милость,

Чтобы она не чрез века

А… поскорей осуществилась!

Ратибор

(в сторону):

- Всегда невозмутим и ровен,

Вдруг лавку бьёт – и я ему дивлюсь.

Но если дело так дойдет до бревен,

Тогда за терем я не поручусь!

Но молится-то как: ни слов, ни вздоха,

А весь он там, и слышит его Бог!

И, как сейчас бы ни было нам плохо,

Не верю я, чтоб Бог нам не помог!

(Мономаху)

- Да я хоть завтра, то есть, нынче в бой!

В Степь – значит, в Степь, без разговоров пряных.

Я – русич, и пожертвую собой,

Лишь бы скорее перебить поганых!

За дверью неожиданно слышится топот, крики: «Стой!», «Куда?!», затем шум борьбы и жалобный стон.

Мономах:

- С ума сошли – побудят же детей!

Нашли, когда и где повеселиться…

Ратибор

(виновато):

- Охрана – трое молодых людей.

(повышая тон и растирая на ходу кулак)

Сейчас у них постарше будут лица!

Ратибор выходит, и за дверью слышится его грозный голос:

Голос Ратибора:

- Что тут еще? И это еще кто?

1-й молодой голос:

- Да вот, вбежал и ну ломиться в терем!

2-й молодой голос:

- Мы думали, это из наших кто…

3-й молодой голос:

- А это раб – глазам своим не верим!

Голос Ратибора:

- И я не верю собственным глазам -

Какой-то раб навел на гридней страху!

А ну-ка, дайте, я займусь им сам…

Кто ты? Куда?! Зачем?!!

Слабый, сдавленный голос:

- Я – к Мономаху…

Ратибор возвращается, вталкивая перед собой в гридницу худого, изможденного человека. На шее у того – обрывок грязной веревки, на драном половецком халате следы запекшейся крови.

Ратибор:

- Вот, княже, говорит, прости, к тебе!

А кто, зачем – пока не отвечает…

Прикажешь попытать его в избе?

Мономах

(пряча в бороде улыбку):

- Ну кто же сразу так гостей встречает?

(оглядывает пленника)

По лику – не степняк…

Ратибор:

- По силе тоже!

Что, князь Владимир, будем делать с ним?

Беглец

(падая на колени, радостно):

- Ты князь Владимир? Слава Тебе, Боже!

Ратибор

(окончательно убеждаясь):

- И речью можно приравнять к своим!

Мономах

(с сочувствием пленнику):

- Да, вижу, нелегка была дорога!

Переяславльский? Мой? От половца беглец?

Беглец

(путаясь в словах):

- Нет, то есть да… Беглец! Но, ради Бога!

Дайте воды! Иначе мне конец…

Ратибор зачерпывает ковшом из кадки воду и подает его пленнику. Тот с жадностью припадает к нему.

Мономах

(беглецу - дождавшись, пока он напьется):

- Ну, говори! Зачем тебе я нужен?

(затем - Ратибору)

- А ты потом скажи, да и проверь,

Что б дали ему, что одеть и ужин…

Ратибор

(с усмешкой кивая на окно):

- Какой там ужин – завтрак уж теперь!

Беглец

(кланяясь, вздрагивает, как от резкой боли):

- Великий князь…

Мономах

(строго):

- Пока что не великий!

Беглец

(виновато прикладывая руки к груди и болезненно морщась):

-Прости раба за это, не губя!

Что мог я знать в Степи: забитый, дикий…

Так величают половцы тебя!

Я шел сказать – эти степные тати

Идут сюда на мирный договор.

Мономах:

- Как… Ханы? Сами?! Это очень кстати!

Ты недоволен этим, Ратибор?

Ратибор:

- Я понимаю с половцем сближенье,

Когда лишь звон оружия кругом.

По мне – так лучше горькое сраженье,

Чем сладкое братанье со врагом!

Мономах

(тихо, одному Ратибору):

- Негоже воеводу, как мальчишку,

Учить мне, но подумай, рассуди:

Получим время мы на передышку,

И силу наберем…

Ратибор:

- Но…

Мономах

(не желая слушать возражений):

- Погоди!

Нам это время – золота дороже,

Милее ласки любящей жены!

Мир, Ратибор, и никакой войны!..

Беглец

(пошатнувшись):

- О, Боже…

Мономах

(с участием)

- Устал, трудясь для князя и страны.

Давненько сердце не было так радо!

За весть такую – щедро награжу!

Беглец:

- Твоей награды мне уже не надо…

Послушай, князь, что дальше я скажу!

Позволь мне сесть…

(садится на лавку)

Мономах и Ратибор недоуменно переглядываются.

Беглец:

- Идут сюда два хана!

Нет – лучше лечь…

(ложится)

Кидан и с ним – Итларь!..

Ратибор

(присвистнув):

- Такая сила – с миром?! Очень странно…

Беглец:

- По их словам, за выкупом, как встарь.

Ратибор

(передразнивая):

- «Как встарь»! Не покраснели даже!

«За выкупом» на Русь? Два наглеца!

Да я… да мы… Ты это слышишь, княже?

Мономах

(внимательно глядя на беглеца):

- Постой, дай-ка дослушать до конца!

Беглец

(через силу поднимается и кратко и быстро, словно боясь, не успеть):