Веркин Эдуард - Облачный полк

Саныч два раза хлопнул кулаком в ладонь, корреспондент сломал карандаш, тут же достал новый.

– Пишите-пишите, – Саныч сложил руки на груди, – очень важно, чтобы вы правду написали, без пристегиваний всяких. Готово? Пишите, значит. Генерал упал, я на всякий случай еще по машине стеганул, ну, и портфелем занялся. Заглянул – а там чертежи с орлами, сразу видно, что дело. Вот, в общем-то, и все. Немцы за это дело меня просто ненавидят. Гитлер как узнал, коростой гнойной изошелся! Меня в свои личные враги велел записать, и на поиски послал целую роту эсэсовских диверсантов!

Корреспондент поежился, поглядел в облака.

– Это он шутит, – не выдержал из под дерева Глебов. – Устал паренек, трое суток в разведке, не отдохнули толком… И вообще, пацаны, что с них взять? Вот один недавно в немецкой столовой пообедал…

– Это не я, – тут же сказал Саныч. – Про меня вообще много врут, вы им не верьте, они все придумывают разное. Правду только я рассказываю. А вы фотографировать то собираетесь?

– Да, конечно, – Виктор убрал карандаш. – Даже обязательно, нужен снимок. Я здесь у вас бойцов уже фотографировал. Если вам не трудно…

– Ему не трудно, – Глебов затушил самокрутку, подошел к нам. – Ему ой-ой-ой как не трудно.

– Тогда давайте сейчас, если не против?

Саныч почесал руку.

– Не против! – Глебов достал из кармана кисет, из него щепоть табака, растер между пальцами.

Корреспондент переместил на живот футляр, обшитый черной кожей, камеру, такой я не видел, не наша, наверное.

– Причешись, – попросил Глебов. – Оба причешитесь.

У меня причесывать особо нечего было, я так, мусор из волос вытряхнул, а Саныч причесался – плюнул на ладонь, растер по другой и пригладил волосы на обе стороны, с пробором посередине. По–моему, получилось глупо, но Саныч именно этого и добивался.

Глебов снова принялся давить табак. Корреспондент поглядел на Саныча, но ничего не сказал, начал готовиться к съемке.

– Шапку надень, – велел Глебов.

– Мне так очень идет, – огрызнулся Саныч. – Бабушка меня всегда так причесывала…

– Ладно, пусть так. Ты же дураком получишься, не я.

– Может, ему оружие взять? – спросил корреспондент.

– Да, хорошо бы, – согласился Глебов, – какой партизан без оружия… На.

Глебов расстегнул кобуру с «наганом».

– Может, лучше за автоматом сбегать? – спросил Саныч.

– За автоматом?! – воодушевился Виктор. – Да, лучше, конечно, с автоматом. Если недалеко…

– Недалеко! – Саныч сорвался с места. – Я сейчас!

Глебов сокрушенно помотал головой.

– А вы в какой газете работаете? – спросил я Виктора. – В «Красной Звезде» или в «Правде»? А какой у вас объектив? Надо скорее фотографировать уже, а то солнце уйдет. Можно камеру посмотреть? А вы из Москвы?

Корреспондент раскрыл растерянно рот, Глебов поглядел на меня, щелкнул языком.

– А куда мне их девать? – спросил он почему-то у Виктора. – Выгнать я нельзя, их убьют сразу. А если не убьют, то в Германию угонят. Домой я их тоже не могу отправить, дом тут совсем не у каждого остался. Да и опасно отправлять, сами знаете. Ко мне каждый месяц сопля какая прибивается, а я тут советская власть, я их определять должен…

Глебов свернул газету вчетверо, хлопнул себя по колену, сказал:

– А на месте они сидеть тоже не хотят, возраст не тот. Вот и воюют…

– Хорошо ведь воюют, – напомнил корреспондент.

– А… – Глебов только рукой махнул. – Это все не для детей занятие, Виктор, сами ведь понимаете…

– В Древней Руси уже в двенадцать лет на поле выходили, – возразил Виктор. – Это исторический факт.

– Ну, мы же не в Древней Руси, – мягко перебил Глебов, – мы в Советском Союзе. Пацанва должна в школе сидеть, бабы должны щи варить, а воевать должны взрослые. Все просто. Вот вы, Виктор, вы ведь в институте учились?

– В ИФЛИ. Историю изучал. Но сейчас же война…

Глебов ничего не ответил, потому что вернулся Саныч с автоматом. И с шапкой.

– Все готово? – весело спросил он. – Давайте скорей, а то тут один ненормальный рыщет…

Саныч повесил МП на шею, надвинул шапку на глаза, придал суровости лицу.

– Фотографируйте, – сказал он. – Только сразу предупреждаю – все равно ничего не получится.

– Посмотрим-посмотрим…

Виктор возился с камерой, я отметил, что она у него необычная, таких раньше я не видел, наверное, точно американская, много полированного металла, и объективы сменные сбоку. Виктор колдовал с диафрагмой, устанавливал выдержку, крепил аппарат на откуда-то взявшемся штативе, все это время Саныч держал позу.

Вдруг корреспондент оторвался от объектива и уставился на Саныча, рот открыл.

– А это, собственно, что… – корреспондент указал пальцем. – На ремне? У автомата? Это…

– Железные кресты, – гордо признался Саныч. – Пять штук. Я их тут специально привинчиваю…

– Железные кресты? – растерянно переспросил Виктор.

– Ага. Четыре второй степени и один первой, я его совсем недавно снял…

– Убери эту мерзость! – почти простонал Глебов.

– А почему мерзость-то? – обиженно поинтересовался Саныч. – Никакой мерзости тут нет. Автомат это мой, я его не в карты выиграл, между прочим, а в бою добыл. И кресты эти снял с врагов. Это мои трофеи. Вы вот видели, наверное, на самолетах тоже так рисуют, в вашей же газете печатали!

Глебов закашлялся.

– А куда мне эти кресты девать? – продолжал Саныч. – На фашистах жаль оставлять, выкидывать тоже, Глебов их не принимает, вот я и придумал…

Откуда-то сбоку выпрыгнул Ковалец с ППШ. Предусмотрительный.

– Давайте и ППШ, чего уж, – заявил Саныч. – Буду сразу с двумя. Слушайте, а можно ведь «дегтяря» притащить…

Глебов перестал кашлять, поглядел на Саныча укоризненно.

– Ладно, – Саныч снял с шеи МП. – Все равно ничего не получится.

Он сунул автомат мне, взял ППШ, нахлобучил шапку почти до переносицы.

– Ты бы хоть шапку снял, – посоветовал Ковалец. – Похож на бабая.

И Ковалец предусмотрительно вытащил расческу, протянул Санычу.

– Не, спасибо, – отказался Саныч. – Я у тебя в прошлый раз взял неосторожно, потом месяц башка чесалась. Я уж лучше так.

Саныч снял шапку, причесался рукой, уже по нормальному, неплохо получилось, героически.

– Давайте все-таки фотографироваться, – напомнил корреспондент. – Молодой человек прав – свет сегодня плавает.

– Давайте-давайте, – Саныч подобрался еще раз.

Корреспондент продолжил возиться с камерой, Саныч терпеливо ждал.

Щелкнул взводимый затвор, фотограф сказал про птичку, Ковалец, стоявший чуть сбоку за спиной, сделал шаг в кадр. Виктор надавил на гашетку, пружина щелкнула, шторка перекосилась, Виктор хлюпнул носом.

– Я же говорил – не получится, – с удовольствием сказал Саныч.