Анатолий Логинов - Рокировка Сталина. С.С.С.Р .- 41 в XXI веке

Извинившись и оставив американцев обсуждать последние новости и действия

русских, Александр с Михаилом перебрались в модуль "Рассвет", где прицепившийся у

стойки Юрихин изображал демонтаж недавно собранной для эксперимента с металлами

схемы.

- Ну и что? - нетерпеливо спросил он.

- А ничего, - ответил Александр, - в смысле ничего хорошего. Трейси не в курсе,

Уилкок хамит, но скорее по собственному почину.

- Я все же считаю, что американцы хотят отхватить всю станцию для себя, - заметил

Федор, понизив голос. - Нашим сейчас не до станции, если они вообще что-то знают о

космических программах.

- Знают, или нет, - отсоединяя кабель, произнес Михаил, - ничем помочь нам они не

могут. Нет сейчас у СССр ни ракет, ни космодромов.

- А ракеты на Куру? А наш персонал там и в Хьюстоне? Неужели ничего нельзя

сделать?

- Пожалуй, ничего. Разве что включить программу "Одиночество", - печально

улыбнулся Александр.

- Это еще что за хрень? - Какую программу? - одновременно спросили оба его

собеседника. Федор даже отцепился от неожиданности, отлетел в сторону и сейчас

аккуратно возвращался назад, оттолкнувшись от соседней стойки.

- В самом начале создания наши программисты предусмотрел возможность

враждебных действий против русских модулей. Ну и создали такую программу. Если мы

ее запустим, то любой несанкционированный вход в систему управления приведет к

отделению от МКС всех наших модулей с последующей их разгерметизацией...

- Это слишком, - заметил Федор, - Россия потеряет модули, а их можно еще

использовать. Да и договариваться с другими странами после такого поступка будет

невозможно.

Продолжая разбирать стойки и переводить аппаратуру в ждущий режим, космонавты

еще долго обсуждали возможные действия. В результате было решено ограничиться

сменой всех паролей в программах на известные только Александру и полной

консервацией станции. У каждого, хотя они ни за что не признались бы в этом, в глубине

души до сих пор тлела надежда, что все происходящее окажется всего лишь затянувшейся

галлюцинацией...

Япония, траверз г. Вакканай.

Тейго Ёсино, капитан, пехотная группа "Карафуто" 7-й пехотной дивизии

По сравнению с встретившим его неподалеку от острова большим, футуристических

очертаний, похожим на легкий крейсер, боевым кораблем "Курама", пароход "Сикока-

мару", несмотря на внушительное водоизмещение в пять тысяч тонн, сразу показался

устаревшим и каким-то незначительным, словно рыболовный катер против линкора.

Почему-то мелькнула мысль, что потомки специально выделили для встречи такой

корабль, чтобы унизить прибывающих на гражданском суденышке предков. И хотя умом

Есино понимал, что это не так, внутри все равно саднило, не давая успокоиться. Стараясь

сохранить невозмутимый вид, он лишь слегка покосился на группу стоящих у борта

чиновников, словно цыплята наседку, окруживших губернатора. Масаёси Огава выглядел

обеспокоенным не менее своих подчиненных. "Шпаки" - пренебрежительно подумал

Ёсино, старательно изображая абсолютно невозмутимый вид и сдерживая стремящийся

вырваться удивленный выкрик при виде взлетевшего с кормы "Курамы" необычного

летательного аппарата, похожего на большую стрекозу.

- Красиво, - стараясь даже интонацией не выдать волнения, произнес он, слегка

повернув голову к лейтенанту Асагура. Лейтенант, несколько секунд промолчав, словно в

раздумьи, произнес хокку:

- О стрекоза!

С каким же трудом на былинке

Ты примостилась!

Вежливо улыбнувшись, капитан ответил ему:

- Над волной ручья

Ловит, ловит стрекоза

Собственную тень.

Оба одновременно кивнули, подтверждая, что сегодняшний раунд закончился вничью.

- Лейтенант, нам еще примерно два часа до берега, - капитан решительно повернулся,

придерживая ножны с фамильным клинком, оформленным, как син-гунто , рукой,-

поэтому стоять подобно крестьянам у ворот храма, глазеющим на процессию, нет

никакого смысла. Предлагаю пройти в салон.

- Слушаюсь, капитан, - заметно было, что Асагуро настроен более весело, чем Тейго.

"Молодость все переносит легче, - раздраженно подумал Ёсино, - даже полную потерю

всех родных и близких И привычной жизни тоже". Но раздражение сразу прошло, едва

подошедший стюард, худощавый кореец в безукоризненно сидящем костюме и белых

перчатках поставил перед севшими за столик офицерами токкури с подогретым саке, чоко

и блюдо с сашими. Пока офицеры под традиционное: "Кампай" поднимали свои чоко, в

салон вошли еще несколько чиновников. Один из них, осмотревшись, подождал, пока

офицеры допьют и подошел к столику. Вежливо поколонившись, он спросил:

- Не разрешат ли высокоуважаемые господа офицеры разделить с ним томительную

тяжесть ожидания прибытия на землю предков?

Капитан, улыбнувшись, ответил:

- Конечно разрешат. Как простые армейские офицеры могут отказаться от чести

выпить с секретарем канцелярии самого губернатора. Тем более, за счет самого

губернатора, - неприминул съязвить Тейго, после чего познакомил лейтенанта и

чиновника. Стюарду пришлось бегать к их столику дважды, добавив к закускам блюдо

"японского флага" .

После выпитой чашечки щеки секретаря сразу покраснели, а еще стало весьма

заметно, что он сильно взволнован.

- Вы уже видели потомков, господа? - спросил он, доливая саке капитану.

- Только что, издали. Все это время до нынешней поездки мы "отдыхали" в Котоне, -

ответил капитан, посылая успокаивающий взгляд встрепенувшемуся лейтнанту.

- Укрепления готовили, - понимающе протянул чиновник, тут же добавив, - не

волнуйтесь вы так за секретность. Для потомков все наши секреты, словно раскрытая

книга. Но самое неприятное, они совсем другие. Вы их не видели, а я видел. Мне

приходилось встречаться со множеством гайдзинов, они другие, не похожие на японцев.

Но они мне понятны. А эти, - он подхватил свою чоко и жесом предложил всем выпить, -

хе, эти совершенно другие. Словно в тела японцев вселились западные демоны, завладев

их душами. Они совершенно другие, совершенно...

- Да перестаньте вы пугать моего лейтенанта, - улыбнулся Ёсио, - он видите, уже готов

сбежать с парохода, чтобы не встречаться с этими... "кумо"

- Если бы это были все лишь оборотни. Они из другого времени, понимаете, -

секретарь еще раз долил саке обеим офицерам. - Жаль, я плохо владею словом, не могу

донести до вас увиденное, - тут секретарь вдруг продекламировал:

- Бедствия сердца.

Тоску, печальную память

Снесу безмолвно,

И все же, о этот мир,