Александр Горохов - Предназначение. Сын своего отца

нечисто и попахивает неприятностями. Исповедники, конечно, не ошибаются и не врут.

Просто молчат до поры, до времени. Ну, и жаль еѐ чисто по-человечески. Сердце-то у

бедного Донито тоже не каменное.

В-третьих, рыцарь безгербовый. Значит, от кого-то скрывается. Доложить герцогу?

Ещѐ не известно, как он посмотрит на то, что староста дал приют этому вояке. А не

доложить - всѐ равно кто-нибудь проболтается. Это уже куда хуже.

В-четвѐртых, мальчишка. С ним-то что делать, если и отец у него откинется? С

одной стороны - жаль, ребенок ведь! С другой - чей ребѐнок-то?

-Сын женщины знатного рода и благородного рыцаря. Рыцаря совершившего столь

невероятные подвиги, что поверят в них ещѐ очень нескоро.

Марс Донито аж подпрыгнул на стуле и закашлялся, поперхнувшись куском. В

дверях стоял Исповедник Пит, по мнению местных жителей - святой человек. При такой

репутации его все немного побаивались, так как ходили слухи, что он умеет читать самые

затаѐнные мысли. И, хотя староста за свою жизнь не раз сталкивался с Питом, тот никогда

так наглядно не подтверждал бытующих слухов.

-Я не думал напугать тебя, -извинился старик. -Видимо, ты был настолько

озабочен, что и впрямь не заметил моего прихода. А я как раз пришѐл успокоить тебя.

Позволь, я буду отвечать на твои вопросы в том же порядке, как они стоят перед тобой.

Исповедник вынул из кармана одежды свѐрнутый кусок старинного пластика.

-Погляди на эту карту, и тебе станет ясно, как они прошли через горы.

-Что? Древняя карта? Откуда она у них?

-Я же объяснил, что они оба из знатных родов. А на карте помечен их маршрут

через скрытые проходы в горах. Найти их без карты невозможно. Посмотри, как всѐ

запутано.

-Но они оставили следы, которые исчезнут не раньше двух-трѐх недель. Любой

следопыт их запросто распутает и нанесѐт на свою карту. А, судя по обилию крови на

нашем друге, за ними была погоня.

-Верно. Погоня была, когда они выбирались из Нордии. Но преследователям не

повезло. Вот здесь, здесь и здесь произошли стычки. Последних четверых он убил вот тут, за два дня пути отсюда. Вчера в тех местах прошла снежная буря, так что о непрошеных

13

гостях не беспокойся. Имѐн их я не имею права тебе назвать. А герцог ничего не узнает, если ты не проболтаешься. Людям же я уже приказал все забыть.

-Но ведь...

-Мужчина тоже скоро умрѐт. После такого пути и таких ран сил у него почти не

осталось. А после похорон жены пропало и желание выздороветь. Я же не могу вылечить

человека, не осознавшего себя и не помогающего мне изнутри.

-Он знает об этом?

-Я сказал ему, но он вряд ли в состоянии преодолеть себя. Ребѐнок же вспомнит их

имена тогда, когда это станет ему нужно. И не только имена, но и все их знания. Не

удивляйся, если он, взявшись за что-то впервые, заткнѐт за пояс доброго мастера или

станет рассуждать о вещах, ни разу им не виденных. Воспитай его, и тебе воздается по

заслугам.

Старик немного помолчал, а потом, низко опустив голову, добавил:

-Может быть, это станет твоей главной задачей в жизни, твоим предназначением. А

свой путь он найдѐт сам.

Чародей повернулся к двери, но на полпути оглянулся, усмехаясь одними глазами:

-Не укоряй себя, меня уже накормили твои служанки. Прости, что прервал твой

завтрак.

Донито захлопнул свой рот, а когда белые одежды Пита мелькнули за окном,

недовольно проворчал:

-Раньше хоть думать не боялся...

Безымянный рыцарь умер через неделю после своего появления в Гнилом Тупике,

так же тихо, как и его жена. Колдун снова брал с собой ребѐнка к умирающему, на что

жена старосты пыталась возражать, мол, это зрелище не для такого малютки, но старик

так глянул на неѐ, что у женщины разом пропало всѐ желание спорить.

А спустя месяц староста стал свидетелем любопытного разговора двух женщин.

-Что это за мальчишка? -спросила соседку хозяйка дома, в котором умирала мать

Эрга. Та вела малыша за руку.

-Да старостин. Господин Донито просил погулять с ним часок. Вроде бы у него он

воспитывается. А вот откуда взялся, не знаю, -развела руками та, что передавала ребѐнка

на руки Исповеднику.

Высокий темноволосый юноша лет девятнадцати-двадцати, закованный в прочные

доспехи, держал под уздцы коня. Прощаться с ним вышли его немногие добрые знакомые: староста Донито, Исповедник Пит, кузнец Джозеф, жена и дети старосты. К отъезду было

готово уже всѐ. Вьючные лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу, покачивая

своей драгоценной поклажей. Стражники oбменивались последними словами с жѐнами и

детьми.

-Если тебя после Посвящения пошлют в наше герцогство, то не забывай к нам

дорогу, - всплакнула жена господина Донито и подтолкнула дочку, которая уже несколько

раз заговорщицки выглядывала из-за спины матери.

-Это тебе от всех нас! -протараторила четырнадцатилетняя девочка и развернула

перед молодым человеком рыцарский плащ. -Настоящая веркская ткань из драгонской

шерсти!

Смущѐнный столь дорогим подарком, юноша что-то начал бормотать в знак

благодарности, а девчонка, покраснев от удовольствия, пояснила:

-Исповедник сказал, что тебе нужен черный цвет.

Седой старик в белых одеждах удовлетворѐнно кивнул головой. Учителю и

ученику достаточно было встретиться взглядами, чтобы обменяться прощальными

словами.

«Помни, чему я тебя учил,» -сухо сверкнули выцветшие стариковские глава.

14

«Я всѐ помню, Учитель» -вспыхнули юношеским задором серо-голубые брызги.

«Не будь самоуверен, мальчик мой. На всякий меч есть свой щит. На любой щит

найдѐтся меч...» -дрогнули дряблые морщинистые веки.

«...но никакой щит не устоит против разума, и никакому мечу не одолеть его

тверди!» -сдвинулись кверху уголки глаз юноши.

«Да будет славен твой путь!»

«Да будет далек Ваш День!»

Года через два после появления Эрга в деревне, старик явился в дом Марса Донито

и, дождавшись, когда они останутся наедине с хозяином, заговорил с ним о мальчике.

-Чем ты хочешь его занять?

-Не знаю, -полноватое лицо старосты выражало неопределѐнность, -Наследники у

меня есть, чтобы передать им дело. Оставить его здесь простым работником, - не годится.

Больно уж сообразительный мальчишка. Куда-то на сторону отдавать, - значит, себе

петлю на шею вешать.

Исповедник коротко взглянул на своего визави, но староста, перехватив его взгляд, криво усмехнулся:

-Думаешь, если ты не сказал ничего о его родителях, так у меня своей головы на

плечах нет, чтобы понять, что это были за птицы? Хоть мы и далеко от столицы, но и до

нас вести докатываются. И про междоусобицу, затеянную этим проклятым Парном, и про