передний - o 496d70464d44c373

– Вы нашли работу в баре «Пекин»? – спросил он.

– Нет. Почему?

– Это бар в стиле film noir. Новый хозяин помешался на «Касабланке».

Валентин помолчал.

– «Farewell, my lovely», – добавил он просто и позвал официанта. –

Хотите что-нибудь?

– Мышьяк – самое оно.

– Нет, так не пойдет. Вы сейчас в очень сложной ситуации, вы потеряли

дом. Я прекрасно знаю, что жизнь в квартире №44 не сказка, и испытываю

34

ответственность за вас. Не могу позволить вам опуститься и погибнуть.

Я готов был стечь под стол, настолько меня тронули его слова. Я понял,

что сделал правильный выбор, влюбившись в него, и даже если он сейчас

исчезнет, я всю жизнь не устану повторять: «О! Это был прекрасный

человек!». От Валентина шло тепло, уверенность в завтрашнем дне, и это

вызывало восхищение. Хотя бы мне и не суждено войти с ним в

завтрашний день рука об руку.

Следующий час я попивал горячий шоколад, уютно расположившись на

мягком диванчике, и ловил каждый жест любимого, каждое его слово. А он

говорил вещи приятно-прагматичные:

– Я подыщу вам квартиру, пристойную, каждый месяц вы будете получать

пятьсот долларов, и я не прекращу выплаты после того, как вы найдете

работу – для подстраховки. Вы всегда можете обратиться ко мне за

помощью. Я…

– Валентин?

– Да?

– Что все-таки случилось с моей квартирой? Вы так и не объяснили.

– Я думал, Нина Владимировна с этим справилась.

– Нет, она ничего путного не сказала.

– Квартира безвозвратно потеряна, поверьте мне. Я наводил справки.

Скажите, вы разбираетесь в юриспруденции?

– Темный лес.

– Тогда имеет ли смысл затевать получасовой монолог о деле,

касающемся того, в чем вы совершенно не разбираетесь? Да и я не

особенно компетентен.

Своей простотой и искренностью он меня почти возбудил.

– Но Валентин…

– Я вас слушаю.

– Вы должны понимать, что я не в состоянии принять вашу заботу.

– Глупость.

– Нет, не глупость. Я буду чувствовать себя в постоянном и, скорее всего,

неоплатном долгу. Это усложнит вам жизнь.

– Стал бы я сознательно усложнять себе жизнь, сами подумайте? Я

трезво мыслю.

– И я пытаюсь. Я не смогу отплатить вам банальной благодарностью –

35

вот, в чем проблема. Я не так воспитан.

Я смотрел на Валентина влюбленными глазами, но от этого взгляда не

ускользнула хитрая улыбка, которой он расценил мои последние слова. В

ней было что-то фанатическое. Но такому новому и неуместному

ощущению я просто не позволил развиться.

– Давайте договоримся. Мы придумаем, как вы меня отблагодарите

потом, в будущем.

От этих слов у меня случилась эрекция, а блекло красное платье слегка

вздыбилось в районе паха. Я уставился в кружку с горячим шоколадом и

тихо согласился, как маленькая девочка, которую грубый пекарь тащит в

лес, похотливо лыбясь. Самая настоящая тупая влюбленность. Трезвости

суждений след простыл – я ведь обещал себе никогда и ни с кем не

соглашаться на подобное условие. Это как договор с дьяволом подписать.

Ты отплатишь мне в будущем, и капкан захлопнулся. Но Валентин, к

счастью, был слишком благороден, чтобы воспользоваться этим нечестно,

а я, наивный, в такой постановке вопроса видел только эротический,

безвредный подтекст.

Валентин достал портмоне и отсчитал пятьсот долларов.

– Немедленно возьмите и купите себе подходящую одежду.

– Хотя… – он улыбнулся совсем уж игриво, – вы, бесспорно, произвели

фурор.

Несколько мужчин за соседними столиками, действительно, смотрели на

меня весь вечер. Безуспешно пытались перехватить взгляд. Я взял

протянутые банкноты и сказал в ответ:

– Многие женщины здесь готовы расцарапать мне лицо, так мне повезло

с кавалером.

А теперь возьми десертный нож и отрежь себе язык.

Я явно сморозил очередную глупость, но Валентин только громко и

добродушно рассмеялся.

Он уже не переставал смеяться – в мельчайших подробностях я описал

ему квартиры №44 и всех ее жителей. Даже не думал, что это ТАК смешно.

– Валентин, все-таки объясните…

– Что?

– Почему вы мне помогаете?

– Потому что я обязан.

36

– Но я ни чем вас не обязывал.

– Не знаю.

Вечер был слишком красив, я был слишком красив, а Валентин был

слишком близок – сквозь весь этот сахарный туман до меня так и не

дошло, что в лексиконе людей вроде Валентина отсутствует слово «не

знаю», есть только «да» и «нет».

Бар «Пекин», в который я зашел сразу после встречи с Валентином,

чтобы окончательно напиться, действительно, походил на кабак из какого-

нибудь «черного» фильма. Здесь забавно и совсем не натужно сочетались

китайский и марокканский стиль. Наверное, удачная задумка какого-нибудь

модного, московского дизайнера по интерьеру. Ширмы, неудобные на вид

кресла, гравюры – все сплошь китайские и, видимо, антикварные

соседствовали с арками, колоннами и узорами на стенах абсолютно в

стиле ночного клуба «Американа», где хозяйничал герой Хамфри Богарта.

Особенно о «Касабланке» напоминали марокканские люстры – и

неудивительно, как я потом узнал у бармена, их купил на аукционе,

посвященном фильму, сам хозяин заведения.

Тяжело нависший табачный дым, приглушенный джаз, публика вся с

темным прошлым. Фэйс-контроль, правда, не пускал сюда

провинциальных шлюх и незначительную шпану. Мужчины здесь были при

деньгах, а женщины с особенно темной помадой на губах. Примостившись

у барной стойки, я стал изучать публику и мысленно разделил ее на две

группы: богема и, как выражались некогда в «Бродячей собаке»,

«фармацевты». Обе команды обменивались редкими подозрительными и

любопытными взглядами.

На меня тоже смотрели. Даже с некоторой надеждой. А сосед по стойке

пхнул локтем в бок и предложил угостить выпивкой.

Иностранец? У меня проблемы с определением национальностей. Знаю,

что в Москве теперь много югославов, но этот вроде другой. Американский

еврей?

– Меня зовут Диего, – сказал сосед с милым акцентом.

Ах, вот оно что. Испанец. Или аргентинец? Чилиец? Мексиканец?

Нафиксатуаренные волосы, смуглая кожа, скуластое взрослое лицо.

37

Я сразу не решился рассекретить свой пол, поэтому молчал и

высокомерно кивал. А он рассказал мне все. Порядочно выпил и нес

изуверский бред. Девушка бросила или проблемы на работе?

Диего – обрусевший португалец. Он в Москве уже десять лет работает

инженером-ядерщиком, а обрусел от количества выпитой заместо чая

водки. Его не пускают обратно на родину, он там кому-то дорогу

перебежал. Здесь я, правда, запутался. То ли он вызов португальской