передний - o 496d70464d44c373

в этом вопросе. Так что оставьте за мной право решать, о чем именно мы

будем говорить.

– А разве вам не терпится признаться мне в любви?

– Я привык, что это происходит более естественным путем. И никогда не

причислял себя к тем, кому в первую очередь важно выговориться.

– А зря. Копить все в себе тоже неполезно.

89

– Как вы ловко рассеяли мое внимание, – я помахал перед лицом

Валентина договором. – Давайте, потешьте меня историей, не копите все в

себе. Дерзну предположить, что услышать ваш рассказ мне будет куда

интереснее, чем вам терпеть признания в любви.

Лицо Валентина опять стало серьезным.

– Ладно, вы напросились. До смерти вашего отца, я был его деловым

партнером.

Наверное, я побледнел. Во всяком случае такой поворот никак не

ожидался.

– Получается, это вы его убили?

– Нет. Я вышел из дела незадолго до его смерти, но прекрасно

осведомлен, кто нанял киллера.

– Я никогда не знал отцовских партнеров по бизнесу, после смерти папы

с ними общалась бабушка. Имена мне вряд ли что скажут, а мстить я не

собираюсь.

– Вам больно?

– Нет-нет, все в порядке. Я, правда, несколько обескуражен…

Было от чего.

– А теперь слушайте внимательно, раз уж вы такой настойчивый.

Неизвестная сторона в этом договоре о передаче квартиры – как раз новая

организация людей, убивших вашего отца.

Ух! Я прямо как на санках катаюсь. Необходимо переварить.

В молчании я выкурил еще полсигареты и отпил принесенный кофе.

– Но зачем им все-таки моя квартира? Ну, убили партнера, такие

времена были дикарские, а теперь они, что, хотят сгноить весь его род?

– Положа руку на сердце – делайте со мной, что хотите, но про квартиру

я ничегошеньки не знаю. Кроме того, что вы сами подписали договор.

– Вы, видимо, кое-чего, действительно, не знаете, Валентин.

Добровольно этот договор я не подписывал.

Вкратце я пересказал ему свою историю, высказал также версии, как

меня вынудили подписать контракт и как хотели потом от меня избавиться.

– Все, это похоже на правду.

– Единственно не понятно, зачем им эта квартира. Она сама по себе не

представляет ценности.

– Ну, у них должны были быть веские причины, чтобы все это затевать.

90

– Валентин, вы не на их стороне?

– У меня есть с этими людьми общие дела, законные, естественно, а

копию договора я увидел совершенно случайно после того, как

познакомился с вами. Видимо, я просто неправильно вас понял. Мне

показалось, что вы, подписав документ, решили вернуть квартиру и

обратились ко мне за советом. Но по договору это не представляется

возможным, о чем я вам и сообщил. Вы выглядели растерянным, я никак

не мог сообразить почему, и решил взять вас под свою опеку. Но вы

закапризничали, а потом позвонили и отказались даже от материальной

помощи. Я никак не предполагал, что у всей этой истории такая изнанка.

– Какая изнанка? Все шито белыми нитками – мной попользовались.

Наверное, еще и к гипнозу прибегли. И пытались убить.

– Откуда мне было об этом знать? Я вообще не понял, зачем вам

возвращать квартиру, если договор подписан на очень выгодных для вас

условиях.

– Что вы, интересно, называете выгодными для меня условиями?

– А вы внимательно читали договор?

Валентин объяснил, что у меня есть только одна страница документа, в

остальных обговаривались условия о передаче, по которым я, кстати, и

отказывался от дальнейших претензий на эту жилплощадь. По договору я

также получал сумму в двести семьдесят тысяч зелененьких – даже

слишком много за трехкомнатную квартиру в центре. Где деньги,

спрашивается?

– Ну, и где они? – спросил я нетерпеливо, почти изголодавшись.

Валентин посмотрел на меня с предубеждением.

– Обнаружив себя голышом в лесу, вы так и не поняли, что ввязались в

плохую историю? Видимо, ваши деньги там же, где ваша квартира…

– Так поехали и заберем их!

– … принадлежат не вам.

– Вы хотите сказать «в жопе»?

– Боюсь, что да.

– Но ведь по этому договору я могу потребовать деньги через суд.

Просто мои обидчики никак не предполагали, что я выживу.

– Хотите мой совет?

– Весь изнемогаю.

91

– Собирайте свою коллекцию дамского белья и бегите из страны.

– ?..

– Я вспомнил вашу фамилию, когда впервые увидел договор. Вспомнил,

что мои партнеры убили вашего отца. Я наивно уверился, что они решили

загладить свою вину и предложили вам выгодный контракт, как некогда

приставили к вам телохранителей, только на этот раз – от чистого сердца.

И я ошибся. Видимо, все-таки некоторые люди неисправимы. А эти к тому

же крайне опасны и уничтожить вас окончательно не составит для них

труда.

– Не запугивайте меня, пожалуйста.

– Только не говорите, что вам нечего терять. У вас осталось всего ничего

– ваша жизнь. И вы в опасности, в очень большой опасности.

– Видимо, мне все-таки придется начинать с нуля. Меня в любом случае

уничтожат или только при условии, что я перебегу им дорогу?

– Черт, если бы я мог в этом покопаться… У меня нет доступа к их

документам, мы как бы по разные стороны баррикад. Но у меня есть

четкое ощущение, что ваш отец даже мертвый представляет им какую-то

выгоду.

– Они убили его потому, что папочка имел глупость потребовать назад

какой-то долг. Это с нефтью было связано.

– И кто выдвинул данную версию?

– Ага. Вы правы. Они меня в этом и убедили. А официальные версии, как

известно, не в счет.

– Вот именно. Послушайте, я попытаюсь что-нибудь разузнать.

– Узнайте лучше, куда делись мои деньги.

– Хорошо, хорошо. А вы пока не высовывайтесь.

Опять? Опять сидеть в квартире №44, как будто это мое самое любимое

на свете место и мне с ним даже расстаться страшно?

Валентин обещал позвонить в скором времени.

На Маяковскую я вернулся в хорошем расположении духа. Меня

подбадривала мысль, что, может быть, скоро я найду объяснение своим

злоключениям и что союзником мне в этом служит любимый человек. Тот

факт, что Валентин фактически отказался отвечать на мое чувство

92

взаимностью, нисколечко не печалил – я изначально считал свое

положение невыгодным, знал, куда это приведет, и еще давно намерился

довольствоваться малым. То есть ролью ученика, а не любовника и не

любимого.

Видимо, все в тот день складывалось удачно. Кошка в мое отсутствие

научилась гадить на постеленные газеты, и я окончательно решил ее

оставить. Вернее, я бы и так и так ее оставил, но теперь без лишних

хлопот. Она очень быстро ко мне привыкла, может быть, даже принимала

за Нелли – хотелось бы в это не верить. Очень любила ласкаться, как все